Истоки холодной войны: как Сталин расстроил планы создания «нового мирового порядка» (Часть I)

Россия: постоянное разочарование

Россия всегда не очень хорошо укладывалась в планы тех, кто стремился навязать человечеству единообразную и стандартную систему. Эта страна оставалась неприрученной с точки зрения утонченных западных либералов, пытавшихся создать однополярный миропорядок, и была похожа в этом на буров, иракцев, иранцев, сербов и проч. Но разница в том, что русские до сих пор представляют собой значимую оппозицию, которую необходимо ниспровергнуть. 

Западные финансисты считали российскую экономику отсталой, в связи с чем многие не только приветствовали мартовскую, а затем и ноябрьскую революции [2], но и оказывали поддержку революционерам при свержении царского режима [3], считая его аномалией в «прогрессивном» мире. 

Промышленники и финансисты с оптимизмом смотрели на Россию после свержения царя, поскольку новый режим намеревался вступить на путь индустриализации, а это означало рост потребностей в иностранном капитале и профессиональных знаниях независимо от разглагольствований о зарубежных капиталистах. Однако самопровозглашенное «внешнеполитическое ведомство», Совет по международным отношениям (Council on Foreign Relations) призывал зарубежных инвесторов действовать в России быстро, поскольку он полагал, что ситуация может вскоре измениться. 

Питер Гросс (Peter Grosse) [4] в написанной им «официальной истории» совета рассказывает о первом докладе этой организации по Советской России»

Это довольно нелепо, но в записях Inquiry [5] нет ни одного исследования или документа на тему большевизма. Возможно, в то время этот вопрос находился просто за рамками творческого воображения ученых. Лишь в 1923 году совет смог собраться с силами для систематического изучения большевистского режима, укрепившегося во власти после Гражданской войны в России. Стимулом для такого первого исследования стала ленинская Новая экономическая политика (НЭП), благодаря которой боровшаяся за выживание экономика большевиков, казалось, открылась для иностранных инвестиций. Половина исследовательской группы совета представляла собой членов различных компаний, занимавшихся бизнесом в дореволюционной России, и дискуссии по поводу советского будущего велись очень интенсивные. В заключительном докладе были отвергнуты «истерические» опасения по поводу того, что революция перешагнет российские границы и распространится на Центральную Европу; либо, что горячие новые революционеры объединятся с националистически настроенными мусульманами на Ближнем Востоке  и свергнут европейский империализм. Большевики находятся на пути к «благоразумию и здравой деловой практике», делала вывод исследовательская группа совета. Однако, скорее всего, гостеприимство в отношении иностранных концессионеров окажется недолговечным. Поэтому эксперты совета порекомендовали в марте 1923 года, чтобы американские бизнесмены спешили в Россию, пока ленинское приглашение в силе, чтобы они зарабатывали деньги на своих инвестициях, а затем бежали оттуда как можно скорее. Мало кто тогда внял этому совету. А между тем, вновь такие возможности появились лишь спустя семь десятилетий [6].

Сталин даже на этом зачаточном этапе формирования советского режима выступал в качестве  помехи. В то время как Троцкий хотел привлекать иностранные инвестиции [7], как это было при ленинской политике НЭПа [8], Сталин нанес ряд молниеносных ударов по аморфному оппозиционному блоку во главе с Троцким, а затем начал проводить отнюдь не благоприятный для иностранного капитала курс. 

Когда началась война между Германией и СССР, вновь появилась надежда на то, что Россию удастся интегрировать в послевоенный новый мировой порядок. Сталину нужны были западные средства и техника для его военной машины, ведшей войну с немцами [9]. Однако он был слишком упрямым, самовластным и расчетливым политиком, чтобы стать подчиненным, или даже равноправным партнером в общемировой послевоенной реорганизации, которую наметили США. 

Организация Объединенных Наций – основа для мирового парламента

Пока «дядюшка Джо» [10], Рузвельт и Черчилль воевали с общим врагом, отношения между ними были весьма неплохими. Однако Сталин уважал временных союзников на Западе не более, чем своих временных партнеров Каменева и Зиновьева, которые боролись за укрепление собственных позиций в большевистской иерархии. Когда личные позиции Сталина в советском аппарате были надежно закреплены, у этих презренных старых большевиков не осталось никаких вариантов, и в итоге их призвали к ответу. Точно так же, пусть жизненные обстоятельства и не давали Сталину возможности похожим образом поступить с бывшими союзниками на Западе, но когда он закрепил позиции – на сей раз, всего Советского Союза – он сбросил за борт тех, кто подобно незадачливым Каменеву и Зиновьеву полагал, будто им удастся манипулировать Сталиным и Россией к собственной выгоде. Добившись в Потсдаме согласия союзников на создание новой российской империи вопреки стремлению США не допустить возрождения старых европейских империй в послевоенном мироустройстве [11] и установить вместо этого империю доллара, которая будет править миром, Сталин не собирался ослаблять свои позиции равного и становиться подчиненным. 

Первый разрыв в военном альянсе наметился, когда Америка выступила с новым грандиозным планом по созданию Организации Объединенных Наций в качестве  мирового парламента и центра «нового мирового порядка», чего добивался президент Вильсон в отношении Лиги Наций после Первой мировой войны. Парламенты западной либерально-демократической модели в целом существуют и действуют в интересах плутократии с ее махинациями —  таково их предназначение. Однако Сталин не был сторонником парламентской системы, и его невозможно было купить на обещания о том, что он станет равноправным партнером в прекрасном новом мире. 

Американцы в своих планах по созданию ООН предусматривали, что власть там будет принадлежать Генеральной Ассамблее, основанной на мажоритарной системе. Советская позиция заключалась в том, чтобы главным и окончательным арбитром в принятии решений был Совет Безопасности, члены которого обладают правом вето. Вот как резюмировал эту ситуацию Андрей Громыко:

Позиция США фактически давала возможность  для превращения ООН в инструмент для навязывания воли одной группы государств другой, и прежде всего, Советскому Союзу, как единственному социалистическому члену Совета Безопасности. [12]

Несмотря на давно уже существующие у консерваторов теории заговоров, согласно которым ООН являлась элементом советского плана по созданию мирового государства под властью коммунистов, [13] именно СССР сделал ООН бесполезной как инструмент навязывания нового мирового порядка – де-факто, если не де-юре. Такая ситуация сохраняется по сей день благодаря настойчивости Советского Союза, добившегося национального – или имперского – суверенитета для себя и своего силового блока. 

План Баруха по «интернационализации» атомной энергии

Вторым краеугольным камнем в планах по созданию нового послевоенного мирового порядка стала идея о так называемой «интернационализации» устрашающей своей мощью атомной энергии. СССР воспринял эту идею «интернационализации» точно так же, как и демократический с виду американский план по созданию мирового парламента с Генеральной Ассамблеей – как стремление навязать власть и контроль США. 

Известный американский историк Кэрролл Квигли (Carroll Quigley), работавший на факультете дипломатии Джорджтаунского университета, а также в Гарварде и Принстоне, описывает ту послевоенную ситуацию, которая привела к холодной войне. Он утверждает, что политика США того времени основывалась на свободной торговле и помощи в рамках плана Маршалла, предусматривавшего содействие советскому блоку в восстановлении экономики. Однако СССР увидел в этом американский способ установления своего превосходства в послевоенную эпоху. Либеральный глобалист Квигли, усмотревший «надежду» в том, что человечеством будет править мировое правительство, писал:

В целом, если искать правых и виноватых, то вину следует возложить на кремлевский аппарат Сталина. Американская готовность к сотрудничеству сохранялась до 1947 года. Это очевидно, исходя из того факта, что предложение американской помощи в рамках плана Маршалла по совместному восстановлению Европы действовало и в отношении Советского Союза. Но теперь ясно, что Сталин решил закрыть двери для сотрудничества, и где-то в феврале-марте 1946 года начал в одностороннем порядке проводить политику ограниченной агрессии. Отсчет времени холодной войны можно начинать с момента принятия такого решения – либо с более поздней и более очевидной даты, когда Советский Союз в июле 1947 года отказался от помощи в рамках плана Маршалла. [14] 

Квигли ссылается на американскую инициативу по «интернационализации» атомной энергии, говоря о том, как Сталин вновь сорвал этот, возможно, крайне опасный сценарий мирового господства: 

Ключевым примером нежелания Советов сотрудничать и их настойчивого стремления к самоизоляции, секретности и терроризму является отказ присоединиться к американским действиям по покорению опасных сил ядерного деления. [15]

В 1946 году в госдепартаменте был создан комитет под руководством заместителя госсекретаря Дина Ачесона (Dean Acheson) и Дэвида Лилиенталя (David Lilienthal). Этот комитет во взаимодействии со «вторым комитетом граждан», который возглавлял международный банкир и вечный президентский советник Бернард Барух (Bernard Baruch), должен был составить план «некоей системы международного контроля над ядерной энергией». 14 июня 1946 года Барух представил этот план на рассмотрение Генеральной Ассамблеи ООН. [16]

Она (видимо, речь идет о Комиссии ООН по атомной энергии – прим. перев.) будет владеть, контролировать и лицензировать весь добываемый на рудниках и шахтах  уран путем его переработки и использования; она будет руководить собственными ядерными объектами по всему миру, заниматься инспекцией всех прочих подобных объектов с абсолютным и полным запретом на все ядерные бомбы и на применение ядерных материалов в немирных целях; она будет наказывать за уклонение от или нарушение своих правил, не подчиняясь вето великих держав, которое обычно действует в Совете Безопасности ООН. [17] 

Таким образом, это была попытка обойти стороной проблему вето, на котором настаивал СССР в интересах обеспечения своего суверенитета, и которое с самого начала делало ООН бессильной как международную властную структуру. Квигли сетует, что это чрезвычайно «щедрое предложение» Соединенных Штатов «…было бесцеремонно отвергнуто Андреем Громыко от лица Советского Союза  через пять дней…» [18] Квигли отмечает, что одним из главных доводов, выдвинутых СССР в обоснование отказа от плана Баруха [19], было то, что никакого вмешательство в право вето великих держав быть не должно.

Громыко, вспоминая о своей работе на посту советского представителя в Комиссии ООН по атомной энергии, так говорил о плане Баруха: 

Реальные намерения маскировались созданием международного органа по контролю над использованием ядерной энергии. Однако Вашингтон даже не пытался скрывать, что он намеревается играть ведущую роль в этом органе, удерживая в своих руках все, что имеет отношение к производству и хранению расщепляемых веществ, и под маской необходимости проведения международных инспекций вмешиваться во внутренние дела суверенных государств. [20] 

Громыко отмечает, как Барух сказал ему, что эксперты будут инспектировать все предприятия, связанные с ядерным топливом. Он пишет: «В тот момент такими экспертами неизбежно стали бы одни американцы». Несмотря на нравоучительное негодование Квигли по поводу отказа СССР, мы можем теперь задним числом оценить те события в мире и понять подозрительность Советского Союза. Нравственный выбор был не столь ясен и понятен, как полагает Квигли. Япония пыталась договориться о мире на основе соблюдения принципа неприкосновенности императора, а ее в это время подвергли атомным бомбардировкам. Позиция США была безоговорочной, и как можно предположить, администрация знала, что японцы не согласятся ни на какие условия, способные скомпрометировать Хирохито и императорский двор. Аллен Даллес (Allen Dulles), возглавлявший ЦРУ, рассказал в 1963 году в интервью  Клиффорду Эвансу (Clifford Evans), что он находился в контакте с японскими группировками, которые могли настоять на заключении мирного соглашения [21]. Он вспоминал, что единственное требование японцев состояло в том, чтобы императора как объединяющую силу нации оставили в покое. «А спустя всего несколько недель… Хиросима и Нагасаки подверглись бомбардировке.» [22] 

В своей весьма информативной статье Боб Фиск (Bob Fisk) так комментирует атомную бомбардировку Японии:

Сталина очень впечатлило воздействие нового оружия Трумэна на Хиросиму. Он очень сильно хотел, чтобы такая бомба была и у России. Когда американцы бескомпромиссно заявили о необходимости сохранения такой бомбы только в руках Америки, сталинские ученые ускорили работу в этой области. [23]

Можно себе представить, что Советы были просто уверены в том, что бомбардировка Японии это демонстрация американской мощи Советскому Союзу. Однако даже Британия в то время была обеспокоена намерениями США. Премьер-министр Клемент Ричард Эттли (Clement Richard Attlee) объяснял тогда:

Мы должны были отстаивать свою позицию по отношению к американцам. Мы не могли позволить себе полностью оказаться у них в руках… Мы с самого начала работали над созданием международного контроля над бомбой… Мы не могли согласиться с тем, что атомная энергия должна быть только у Америки… [24]

Что, СССР и Британия в то время вели себя эгоистично, о чем возмущенно говорит Квигли? Вот что заявлял по этому поводу сам Барух:

Благодаря достижениям наших ученых, инженеров, промышленников было создано самое мощное за всю историю оружие – атомная бомба. Мы никогда и никому не должны ее отдавать, пока и если не будет обеспечена безопасность для нас и для мира. Пока не придет это время, США будут оставаться блюстителем безопасности. Нам можно доверять… . [25]

Разглагольствования Баруха по поводу того, что Соединенные Штаты это «надежный блюститель» мира и свободы во всем мире, очень похожи на те заклинания, которые мир постоянно слышит из уст американских президентов от Вудро Вильсона до Обамы. 

Гуру пацифизма Бертран Рассел (Bertrand Russell) в статье в Бюллетене ученых-атомщиков (Bulletin of Atomic Scientists) в 1946 году откровенно выражал свои либеральные и интернационалистские взгляды на СССР, которые отнюдь не отличались сочувствием и милосердием. Он позднее будет играть ключевую роль в созданном ЦРУ Конгрессе за свободу культуры (Congress for Cultural Freedom) наряду со многими другими известными либералами и левыми деятелями, став ненавистником Сталина и воином холодной войны. [26] Рассел в своей статье четко дал понять, что атомная бомба это козырная карта в борьбе за насильственное установление мирового государства:

Правительства США и Британии… должны четко заявить, что больше всего они хотят подлинного международного сотрудничества. Но хотя мир должен быть их целью, им нельзя создавать впечатление, будто они готовы платить за него любую цену. На определенном этапе, когда созреют их планы по созданию международного правительства, им следует предложить эти планы миру… Если Россия с готовностью уступит и согласится, все будет хорошо. Если нет, то надо будет оказать на нее давление, даже если это создаст риск начала войны. [27]

Рассел предложил то, что вполне определенно входило в замыслы администрации США и прочих глобалистов, включая циничное предназначение плана Баруха. Этими замыслами подразумевалось, что «международное правительство» монополизирует атомную энергию и будет иметь полномочия предпринимать действия против любого упорствующего государства: 

Совершенно ясно, что существует всего один способ для перманентного предотвращения больших войн, и заключается он в создании международного правительства, имеющего монополию на серьезные вооруженные силы. Когда я говорю о международном правительстве, я имею в виду правительство, которое реально правит, а не создает видимость дружелюбия и доброжелательности как Лига Наций, и не занимается претенциозным обманом, как Организация Объединенных Наций  с ее сегодняшним устройством. Международное правительство, чтобы иметь возможность для сохранения мира, единолично должно обладать атомными бомбами, предприятиями по их производству, военно-воздушными силами, боевыми кораблями – и в целом всем необходимым для обеспечения собственной неодолимости. Его атомный штаб, его авиационные эскадрильи, экипажи боевых кораблей и пехотные полки должны состоять из представителей различных стран; в любой части и подразделении крупнее роты не должно быть никакой возможности для возникновения националистических настроений. Каждый член международных вооруженных сил должен быть воспитан в духе преданности международному правительству. 

Международная власть должна обладать монополией на уран, а также на любое другое сырье, которое можно будет в перспективе использовать для создания атомных бомб. Она должна иметь многочисленную армию инспекторов, обладающих правом без предупреждения посещать любое предприятие. Любую попытку помешать им или воспрепятствовать их работе следует рассматривать как повод к войне. Они должны быть оснащены самолетами, дающими им возможность  обнаруживать секретные заводы, создаваемые в удаленных районах – как возле полюса, так и посреди огромных пустынь. [28]

Заметьте, Рассел к тому времени уже с пренебрежением отзывается об ООН, заявляя, что СССР сделал ее непригодной на роль «международного правительства». Рассел четко формулирует свою позицию в отношении американской гегемонии:

В ближайшем будущем мировая война, какой бы ужасной она ни была, скорее всего, закончится победой Америки без уничтожения цивилизации в Западном полушарии. Нет сомнений, что победа Америки приведет к созданию мирового правительства при гегемонии США. Я, со своей стороны, буду с энтузиазмом приветствовать такой результат. [29] 

А условием пригодности ООН для роли глобального правительства, для чего эта организация и предназначалась, станет устранение международной помехи и источника опасений – навязанного Советами права вето великих держав:

Чтобы Организация Объединенных Наций могла служить полезной цели, необходимо поочередно провести три реформы. Во-первых,  право вето великих держав должно быть отменено. Необходимо объявить, что все вопросы, стоящие перед ООН, будут решаться компетентным абсолютным большинством. Во-вторых,  воинские контингенты различных держав в составе вооруженных сил ООН необходимо увеличить до таких размеров, чтобы они стали сильнее любой армии отдельно взятой страны. В-третьих, эти контингенты не должны оставаться монолитными национальными блоками; их следует распределить таким образом, чтобы ни в одном крупном подразделении не осталось коллективного национального чувства или национальной сплочённости. Когда все это будет сделано, но не ранее, Организация Объединенных Наций  сможет превратиться в механизм предотвращения крупных войн. [30]  

Рассматривая в 1961 году отношение Советов к плану Баруха и ООН, Рассел буквально мимоходом сказал, что «сталинская Россия преисполнена гордости за свою победу над немцами, с подозрением (и не без оснований) относится к западным державам и осознает, что при голосовании в ООН перевес голосов почти всегда будет не в ее пользу». [31]

«Foreign Policy Journal«, США

Перевод ИНОСМИ

——————————— 

[1] K R Bolton. “Socialism, Revolution and Capitalist Dialectics,” Foreign Policy Journal, 5 мая 2010 г. 

[2] Jacob H Schiff, “Jacob H Schiff Rejoices, By Telegraph to the Editor of the New York Times”, New York Times, 18 марта 1917 г. Этот материал можно посмотреть в архивах New York Times: http://query.nytimes.com/mem/archive-free/pdf?res=9802E4DD163AE532A2575BC1A9659C946696D6CF (найдено 12 января 2010 г.). Schiff, “Loans easier for Russia”, The New York Times, 20 марта 1917 г. http://query.nytimes.com/mem/archive-free/pdf?res=9B04EFDD143AE433A25753C2A9659C946696D6CF (найдено 12 января 2010 г.).

John B Young (National City Bank) Is A People’s Revolution”, The New York Times, 16 марта 1917 г. 

“Bankers here pleased with news of revolution”, там же.

“Stocks strong – Wall Street interpretation of Russian News”, там же.

[3] “Bolsheviki Will Not Make Separate Peace: Only Those Who Made Up Privileged Classes Under Czar Would Do So, Says Col. W B Thompson, Just Back From Red Cross Mission”, The New York Times, 27 января 1917 г. 

[4] Фамилия автора также пишется как Grose, что говорит о низком качестве чтения корректуры в Совете по международным отношениям.

[5] Так первоначально назывался Совет по международным отношениям, созданный главным советником президента Вильсона Эдвардом Хаусом. 

[6] Peter Grosse, Continuing The Inquiry: The Council on Foreign Relations from 1921 to 1996, (New York: Council on Foreign Relations, 2006). Полностью книгу можно найти по ссылке Совета по международным отношениям: http://www.cfr.org/about/history/cfr/index.html. 
[7] Арманд Хаммер из Occidental Petroleum, который был концессионером на начальном этапе существования советского режима, рассказывая о своей встрече с Троцким, вспомнил, что его спросили о том, считают ли американские капиталисты Россию «желанным местом для инвестиций». Вернувшийся с Урала Троцкий полагал, что в этом регионе есть огромные возможности для вложений американского капитала. Armand Hammer, Hammer: Witness to History (London: Coronet Books, 1988), 160.
[8] Ленин говорил Хаммеру: «Новая экономическая политика требует заново развивать наши экономические возможности. Мы надеемся ускорить этот процесс за счет создания системы промышленных и коммерческих концессий для иностранцев. Это даст огромные возможности для Соединенных Штатов». Там же, 143. 
[9] Antony Sutton, National Suicide: Military Aid to the Soviet Union (New York: Arlington House, 1973).
[10] О решимости Рузвельта дружить со Сталиным можно прочитать в исследовании ЦРУ: Gary Kern, How “Uncle Joe” Bugged FDR, Central Intelligence Agency,
[11] Советский представитель в ООН и в Комиссии ООН по атомной энергии Андрей Громыко замечает: «Вашингтон имел тенденцию смотреть на колониальные империи как на анахронизм, и не скрывал того, что не будет лить слез, если они распадутся… В любом случае, старым хозяевам пришло время посторониться… .» Andrei Gromyko, Memories (London: Hutchinson, 1989). А нишу европейских империй должен был заполнить неоколониализм СССР и США, который часто ошибочно называли «советской коммунистической» деятельностью. 
[12] Там же. 
[13] G Edward Griffin, The Fearful Master: A Second Look at the United Nations (Boston: Western Islands, 1964).
[14] Caroll Quigley, Tragedy and Hope (Macmillan, ) 892.
[15] Там же, 893.
[16] Там же, 895.
[17] Там же.
[18] Там же.
[19] Bernard Baruch, The Baruch Plan, 1946. http://www.atomicarchive.com/Docs/Deterrence/BaruchPlan.shtml
[20] Громыко, см. выше.
[21] Даллес подозревал, что мирные инициативы исходили от самого императора.
[22] “Ladies of the Press,” программа интервью и обсуждений, WOR-TV, New York 19 января 1963 г.   
[23] Bob Fisk, “The Decision to Bomb Hiroshima and Nagasaki,” II, 1983. Статью можно найти на:
[24] Там же. 
[25] Bernard Baruch, NY Tribune, 17 апреля 1947 г. Цитирует Фиск, там же. 
[26] Frances Stonor Saunders, The Cultural Cold War: The CIA and the World of Arts and Letters (New York: the New Press, 2000), 91.
[27] Bertrand Russell, “The Atomic Bomb and the Prevention of War,” Bulletin of Atomic Scientists, 1 октября 1946 г., 5.
[28] Там же, 2.
[29] Там же, 3.
[30] Там же, 3.
[31] Bertrand Russell, Has Man a Future? (Hammondsworth: Penguin Books, 1961), 25.