Другой взгляд на десять парадоксов борьбы с терроризмом Виталия Третьякова

Напомню, заканчивал свою статью г-н Треьяков такими словами:

“Итак, на основе этих парадоксов, список которых можно продолжить и оспаривать наличие которых (или большинства из них) возьмутся только лицемеры, вывод можно сделать один: официально ведущаяся сегодня борьба с терроризмом слишком во многом лицемерна и в основном направлена на сохранение выгодного нынешним правящим (в отдельных странах или в мире) группам и политическим кланам статус-кво. Может быть, это и не так. Но тогда опровергните данные парадоксы. Причем не словом, а делом.

Есть  и второй вывод, еще  более печальный. У нас всех, так  или иначе провозглашающих  борьбу с терроризмом одной из главных задач современных цивилизованных государств и обществ, нет ни консолидированной позиции в этом вопросе, ни эффективных (кроме подавляющей — пока? — военной силы и спецслужб) механизмов борьбы с терроризмом. Более того, политически, идеологически и морально мы по сути все больше и больше перед терроризмом разоружаемся.

Так что, если, как предсказывают  некоторые, через  какое-то время терроризм  сам собой (по закону цикличности) на время  не схлопнется, мы либо проиграем борьбу с ним, либо будем вести эту борьбу, причем без надежды на победу, весь ХХI век.

Хотелось  бы услышать серьезные (подчеркиваю  это определение) аргументы оптимистов. Я их не знаю…”

Скажу сразу, я оптимист. Более того, нахожу заявленную автором позицию обоснованной, взвешенной и конструктивной, а потому и сам постараюсь придерживаться предложенного стиля. Автор пригласил желающих к диалогу, и все свои мысли я излагаю в заданном формате.

Для того, чтобы не умножать бесполезно написанное и наговоренное на эту порядком избитую тему, считаю нужным уйти от простой констатации известных фактов. Тем более г-н Третьяков в присущей ему манере ясно, лаконично и информативно описал сложный феномен терроризма, выявив основные тенденции и указав на узловые противоречия. Предельно четкая постановка проблемы избавляет меня от неизбежного труда углубляться в статистику и фактический материал. Скажу без ложной скромности, своими «парадоксами» автор обратил внимание и заставил задуматься над ключевыми для понимания сложного явления терроризма обстоятельствами и тенденциями. Таким конструктивным подходом г-н Третьяков, максимально упрощает задачу для всех, кто станет размышлять над феноменом терроризма и возьмется ответить на вопрос « Почему?».

Уверен, для того, чтобы правильно ответить на авторское «почему?» терроризм ни куда не изчез, несмотря  на то, что «острота проблемы очевидна; серьезность перечисленных угроз всеми странами оценивается примерно одинаково; решимости бороться против этих угроз никому не занимать»?

Прежде нужно ответить на вопрос «зачем?» террористы делают, все, что делают и какие силы им в этом способствуют. При рассмотрении желательно уйти от стандартных формулировок и попытаться взглянуть на проблему под несколько необычным углом. Как представляется, для успеха нашего небольшого исследования нужно проделать одно важное действие. Изначально необходимо отделить сущностный, содержательный, принципиальный аспект проблемы от её манифестации, внешнего проявления, формы которую она постоянно меняет и в которую она обличена на данном историческом этапе. Говоря медицинским языком: прежде чем ставить окончательный диагноз и назначать лечение, болезнь нужно изучить, выявив внутренние предпосылки внешних манифестаций и симптомов. А так же понять перспективы и по — возможности описать увиденное.

В своих суждениях я буду много раз обращаться к авторским «парадоксам» или тезисам.

«1.Терроризм, сепаратизм и ксенофобия — хоть и отчасти схожие, а порой и перекрещивающиеся понятия, но все-таки не одно и то же. И когда мы объединяем их — в речах политиков, в СМИ или на публичных конференциях — под единой маркой равновеликого зла, последние два явления, в общем-то всегда латентно или более или менее явно присутствующих в обществе, могут перерождаться в тот самый терроризм, который и является абсолютным и очевидным злом» —  безупречный тезис. Между тем в нем нет ключевого — при каких условиях, то, что «всегда латентно или более или менее явно присутствующих в обществе», может «перерождаться в тот самый терроризм, который и является абсолютным и очевидным злом».

Любой эксперт понимает, — прежде чем выйти на поверхность общественной жизни, точнее взорвать ее, то, что называется «терроризмом» пряталось где-то на задворках социума. Практически по Фрейду – ввиду невозможности цивилизованными методами справиться, ассимилировав приемлемым образом нонконформистские сообщества и идеи которые они представляют, официальная власть – сознание, загоняет их в подполье – глубины бессознательного, где те, в дальнейшем успешно маргинализируются и радикализируются. В следующем своем историческом воплощении – появлении они предстают уже не в качестве безобидных и праздных «рассуждений», а сообществ, жестко структурированных и подчиненных задачам воплощения  этих идей в политической реальности. Неассимилированные, вытесненные фантазии и комплексы задвинутые в глубины бессознательного «официальным» и общепринятым «сознанием», устраивают бунт против власти господ, порождая неврозы, шизофрению, паранойи и разные модификации психозов, нарушая жизненно важные функциональные способности психики и всего организма, ставя личность как целое на грань распада и полной деградации.

Возникает вопрос: что же делать с этой современной болезнью цивилизации? У автора нет ответа на этот вопрос, есть констатация реалий: «нет ни консолидированной позиции в этом вопросе, ни эффективных (кроме подавляющей — пока? — военной силы и спецслужб) механизмов борьбы с терроризмом».

Продолжая дальше проводить параллели с психиатрией можно отметить, что из результатов клинического опыта известны примеры когда «новообразования»(вытесненные комплексы), не сумев встроиться и интегрироваться в общую структуру сознания, сами создают альтернативные центры управления психикой и захватывают власть над личностью. Можно с уверенностью сказать, что мировозрение ставшее впоследствии идеологией терроризма, до того было «всего лишь» альтернативным взглядом на общественные реалии и именно вследствии того, что данный взгляд на мир и способ действия в нем не был ассимилирован,- не нашел своего цивилизованного воплощения он стал тем, чем стал — взрывающей альтернативой. Далее я приведу последний, заключительный тезис автора:

10. Исторический опыт (в том числе и тот, что зафиксирован в школьных учебниках) и текущая политическая практика слишком часто подтверждают, что те, кого в какой-то момент называли террористами и уж тем более сепаратистами (или, как минимум, их прямые наследники), через какое-то время становятся в своих странах или на своих территориях официальной властью, рано или поздно признаваемой международным сообществом.

В данном тезисе описуется некая реальность, результат – один из возможных вариантов последовательного логического развития описываемого процесса, когда от взрывающей альтернативы дело поэтапно доходит до формирования контрэлит, и эти «новообразования» захватывая власть в государственном организме «через какое-то время становятся в своих странах или на своих территориях официальной властью, рано или поздно признаваемой международным сообществом». Как же бороться с этим злом? Да и во всех ли случаях это можно назвать злом? Автор дает однозначное определение «зла» как «терроризма» — «терроризм, который и является абсолютным и очевидным злом».

Так же очевидно, что терроризм, прежде чем стать собственно «терроризмом» и обратиться к террору как основному способу политической борьбы, был слабоартикулируемым маргинальным вольнодумством и свободомыслием, часто таким себе народным творчеством. Практически, как психическое заболевание, которое прежде чем стать махровой шизофренией отягащенной маниями и  диссоциативным расстройством было невинным неврозом, такими себе неконтролируемыми сменами настроения.

Между тем далеко не все светила психиатрии признавали в психических аномалиях абсолютное зло. Например, такие известные психиатры, как Альфред Адлер или Карл Густав Юнг утверждали, что психические заболевания зачастую имеют не казуальную, редукционную причинность и обусловленность, а так называемую «финалистическую», то есть, они считали, что изучая и анализируя заболевание в первую очередь нужно искать ответ не на вопрос «почему?», а на вопрос «зачем?» с человеком происходит все то, что происходит. Тем самым, часто в психических аномалиях предлагалось искать скрытый потенциал развития личности посредством овладения дотоле вытесненных содержаний и обретения цельности, но уже на новом этапе онтогенеза. Ведь признание возможности детерминации невротических состояний культурно обусловленными «вытеснениями», в научных кругах общепризнанный факт.

В свете всего вышесказанного я предлагаю еще раз проанализировать «10 парадоксов», а потому снова обращаюсь к авторскому тексту:

«Казалось бы, острота проблемы очевидна; серьезность перечисленных угроз всеми странами оценивается примерно одинаково; решимости бороться против этих угроз никому не занимать — от соответствующих заявлений глав стран и правительств, руководителей спецслужб буквально трещат телеприемники и газетные полосы. Да и реальная борьба, о которой почти ежедневно информируют СМИ, ведется круглосуточно. В Афганистане НАТО посвятила этой борьбе целую войну, претендующую стать самой долгой войной ХХI века.

Результаты, правда, пока не слишком  благостны. Почему?

Вот и наша дискуссия, собравшая букет  сверхкомпетентных  людей (от председателя Госдумы до президента Ингушетии, от одного из бывших генсеков НАТО до нынешнего генсека ОДКБ, от академика РАН до гарвардского светила — о «простых экспертах» уже и не говорю…), в конечном итоге свелась к весьма умеренному оптимизму, очень большому пессимизму и великому сомнению в перспективе консолидации действий всех стран. Еще раз: почему?

Я попытался сформулировать в ходе дискуссии  то, что назвал десятью  парадоксами современной  борьбы с терроризмом».

Итак, еще раз предлагаю потезисно рассмотреть «10 парадоксов» уважаемого автора.

1. Терроризм, сепаратизм  и ксенофобия — хоть  и отчасти схожие, а порой и перекрещивающиеся  понятия, но все-таки  не одно и то  же. И когда мы  объединяем их (в  речах политиков, в СМИ или на публичных конференциях) под единой маркой равновеликого зла, последние два явления, всегда латентно либо более или менее явно присутствующих в обществе, могут перерождаться в тот самый терроризм, который и является абсолютным и очевидным злом.

Конечно если быть предельно точным и корректным, каким и предполагает попытка серьезного анализа, то явления «сепаратизма» и «терроризма» необходимо развести, что и делает уважаемый автор. И в теории и на практике они могут существовать как отдельно, так и вместе. Замечу, наиболее тяжелый случай когда терроризм существует в виде абстрактной идеи без привязки к каким либо территориям. Очевидно, и практика это подтверждает, всегда найдутся те, кто захочет оседлать маргинальную волну сепаратных и ксенофобских настроений для того, чтобы въехать на ней во власть. Для раскрутки собственной популярности они будут нещадно эксплуатировать распространенные в обществе радикальные тенденции, постепенно доводя их до свойственного терроризму накала и прибегая к арсеналу соответствующих методов борьбы.

2. В обсуждении этой  проблемы, на данной  конференции в  том числе, как  правило, участвуют  представители так  называемых великих  держав, исторически  — имперских. Но  в мире гораздо  больше стран малых  и средних, отделившихся от империй как раз благодаря сепаратизму и не без примеси того, что с нашей точки зрения является терроризмом. Если бы политики и эксперты из этих стран, причем пропорционально их числу, участвовали в наших конференциях, возможно, разговор был бы существенно — а, не исключено, и противоположно – иным.

Соглашаясь с этим тезисом иду дальше. Рискну предположить, что если бы, «как правило», в подобных мероприятиях участвовали не только «представители так называемых великих держав, исторически – имперских…., букет сверхкомпетентных людей (от председателя Госдумы до президента Ингушетии, от одного из бывших генсеков НАТО до нынешнего генсека ОДКБ, от академика РАН до гарвардского светила — о «простых экспертах» уже и не говорю…)», но и выразители иной точки зрения в СВОИХ странах, то возможно в мире сейчас не было бы «гораздо больше стран малых и средних, отделившихся от империй как раз благодаря сепаратизму и не без примеси того, что с нашей точки зрения является терроризмом». И уж точно «разговор был бы существенно — а, не исключено, и противоположно – иным», если бы «сознание» — «букет сверхкомпетентных людей»искало пути как встроить, ассимилировать вытесненные альтернативы.

3. Очевидно, что современный терроризм (а далее я буду говорить именно о нем) нельзя победить, а тем более уничтожить только предусмотренными в законах методами. Очевидно, что и борьба с ними только такими методами не ведется. И безусловно, что реально используемые «цивилизованными странами» методы борьбы с терроризмом явно противоречат концепции прав и свобод человека.

Здесь констатируя сложившееся положение вещей (методов борьбы), я не соглашусь с оценкой потенциала «предусмотренных в законах методов». Озвученный тезис далеко не всегда является аксиомой, и может иметь множество исключений, которые правда всегда необходимо доказывать в каждом конкретном случае «причем не словом, а делом». Конечно, в большинстве случаев, «очевидно, что современный терроризм…. нельзя победить, а тем более уничтожить только предусмотренными в законах методами», но именно на основании вышесказанного, и как правило именно потому, что, «очевидно, что и борьба с ними только такими методами (законными) не ведется», мы имеем, то, что имеем. А имеем мы не много. Безусловно, не всегда есть возможность договориться и примирить противоборствующие стороны. Тем не менее, каждый случай уникален и требует отдельного рассмотрения. И дело здесь не в законе и не в методах, скорее к «иным» альтернативам требуются иные подходы. А это в свою очередь требует корректировки взглядов «сознания», то есть официальной власти на диалог с «альтернативщиками». Президент Медведев совсем недавно подал прекрасный пример подобного «пересмотра». Пусть это первый шаг и немного неуверенный, но сам вектор действий власти внушает надежду. Относительно методов борьбы с терроризмом и их соответствия концепции прав и свобод человека, автор в своей констатации совершенно прав и добавить здесь нечего.

4. Некоторые государства,  декларирующие борьбу с терроризмом как одну из главных задач по обеспечению своей и глобальной безопасности, обвиняются другими странами (или отдельными народами) в государственном терроризме.

5. В мире слишком  много стран, в  том числе и  среди тех, кто  активнее других борется с терроризмом, продолжающих действовать по принципу «враг моего конкурента — мой друг». И если этим врагом оказывается террорист, его начинают именовать совсем другими, гораздо более благородными титулами. Таким образом, почти у всех террористических групп всегда находятся союзники в виде бизнеса, СМИ и спецслужб других государств. А иногда и самих этих государств.

Четвертый и пятый тезисы можно объединить в один смысловой посыл. Законы мира таковы, что третьи, внешние силы, заинтересованные в устранении политических конкурентов или их дезорганизации с последующим переключением контроля на себя почти всегда берут опеку и начинают сотрудничать с такими вытесненными элементами.

6. Современные СМИ  — главные интерпретаторы  всего происходящего в мире, защищенные институтом свободы слова, сами по себе не способны действовать ответственно перед угрозой терроризма и его реальными проявлениями. Вольно или невольно, но именно они (и еще современная киноиндустрия) помогают террористам умножать страх (а в этом главная цель терроризма) и даже рекламируют терроризм.

Этот тезис – логическое развитие двух предыдущих. Цель – дезорганизация, определена, субъект — вытесненные радикальные группировки, найден, СМИ – третье звено этой цепочки, будучи механизмом в реализации и продвижении взрывных идей используются заинтересованными субъектами как инструмент для достижения своих целей. При этом, как верно замечено, «защищенные институтом свободы слова, сами по себе не способны действовать ответственно перед угрозой терроризма и его реальными проявлениями».

7. Терроризм чрезвычайно идеен, идеологичен, брутально морален (путь это и чуждая нам мораль). А современные общества западного образца все больше деидеологизируются, секуляризируются и отказываются от традиционных моральных запретов. А идея и мораль всегда в конце концов побеждают безыдейность и аморализм.

В этом тезисе автор уходит от простого описания внешних проявлений, видимой стороны проблемы и погружается в область причин. Очень точная констатация сути и природы современного террора, как явления – тем более она интересна. Тем интересней попытаться хотя бы бегло взглянуть на психосоциальные корни феномена терроризма.

В разные эпохи и разные времена, как  человечество в целом, так и отдельные  люди страдали разными неврозами, фобиями и массовыми психическими расстройствами. Так, например, в пуританской среде любое бесцельное и несанкционированное стремление к нерациональному удовлетворению плотских желаний и потребностей жестко порицалось и наказывалось, тем самым загоняясь «под пол» сознания и уже оттуда действуя деструктивно влияло на психику, порождая «темные» — «дьявольские» комплексы и душевные заболевания. В разные эпохи в моменты социальных потрясений и революций, очень часто случалось так, что вытесненные содержания завладевали душами масс. И тогда появлялись те, кто желал всплыть с этой темной пеной на поверхность общественной жизни. Такие люди обязательно находились, именно по причине массовой потребности в высвобождении тех сил, которые изнутри душили человека, не давая ему жить. Они постепенно консолидировались и объединялись в группы, которые впоследствии зачастую становились движущей силой прогресса.

В противном случае государства и цивилизации населенные нежизнеспособными «гражданами» и институтами постепенно приходили в упадок и в конце концов доставались в качестве трофеев молодым и сильным народам живущим в гармонии с собой и своими богами. Бывало, в мировой истории происходило иначе, и высвобождавшаяся энергия направлялась не на созидание, а на разрушение. Как пример можно привести «роман» Гитлера с униженной Версальским миром и жаждущей отмщения Германией. Очень показательна оценка, данная этой связи между диктатором и народом современником Гитлера, все тем же Карлом Юнгом:

Интервью, взятое X. Р. Никербокером у К.Г.Юнга в октябре 1938 г.

Никербокер: Но почему Гитлер, который невольно заставляет каждого немца близ себя падать ниц, обожествляя его, не производит почти никакого впечатления на иностранцев?

Юнг: Совершенно верно. Вообще то некоторые отреагировали точно так же, как реагирует всякий немец в Германии. Это происходит потому, что для всякого немца Гитлер является зеркалом его бессознательного, в котором не для немца, конечно, ничего не отражается. Он рупор, настолько усиливающий неясный шепот немецкой души, что его может расслышать ухо ее бессознательного.

Он  первый человек, который  поведал каждому  немцу, какой тот  все время представляет и видит в своем  бессознательном  судьбу Германии, особенно после поражения в мировой войне,….. Власть Гитлера не политическая, она магическая.

Его голос есть  не что иное, как  его собственное  бессознательное,  в которое немцы  спроецировали самих  себя; это бессознательное  семидесяти восьми  миллионов немцев. Это то, что делает его могущественным. Без немцев он, вероятно, не казался бы таким, каким предстает сейчас. Это буквально соответствует истине, когда он говорит, что если он на что-нибудь способен, то только потому, что за его спиной стоит немецкий народ, или, как он иногда говорит, потому, что он есть Германия. Поэтому с его бессознательным, являющимся вместилищем душ семидесяти восьми миллионов немцев, он могуществен, и с его бессознательным восприятием действительного соотношения политических сил у себя и в мире он до сих пор остается безошибочным.

Как видно из сказанного, очень многое зависит от тех, кто собой манифестирует вытесненные содержания. От того, каким образом эти люди внутри своей мятежной души примерили противоборствующие начала во многом зависит куда они направят энергию толпы. Такими же «подрывателями основ» были знаменитые деятели эпохи просвещения, и родоначальники протестантизма. Для большинства своих современников, а тем более правящих элит они были «террористы» — абсолютное зло стремившееся разрушить саму основу их мироздания, их жизненного уклада.

Если  мы обратимся к новейшей истории, то среди многого неизбежно наткнемся на исламскую революцию в Иране, или борьбу движения «Талибан» в Афганистане. Оба случая являются реакцией на насильственное насаждение форм и институтов западной секуляризированной цивилизации в традиционных исламских сообществах. Это яркая иллюстрация того, что «терроризм чрезвычайно идеен, идеологичен, брутально морален (пусть это и чуждая нам мораль). А современные общества западного образца все больше деидеологизируются, секуляризируются и отказываются от традиционных моральных запретов». Просто идейность и моральность в разных сообществах в разные времена понималась по-разному.

8. Современные общества  западного типа  являются потребительскими  и даже гедонистическими  по своей сути. Жертвенность несвойственна  им в принципе. Терроризм не боится  жертвенности, он  ищет ее. А готовый  на жертву почти  всегда побеждает  не способного  на нее.

Жизненный уклад и его основы варьируются от эпох и цивилизаций. Истоки основ современного западного уклада с его культом безудержного потребления мы находим в начале эпохи Ренессанса, когда после многих веков безраздельного господства Святой церкви, темные – плотские содержания стали постепенно просачиваться наружу. Как это зачастую бывает, сначала нечто прорывается в форме нервного смеха. Показательный пример такого «нервного смеха», творчества Франсуа Рабле, чье произведение «Пантагрюэля и Гаргантюа», стало одной из первых ярких манифестаций нового движения, движения инстинктов плоти высвобождающейся от власти духа. Как и полагается вчерашнему рабу, по воле судьбы ставшему господином первым делом он начинает принижать и издеваться над бывшим хозяином, путем унижения стремясь деклассировать бывшего властелина и утвердить свое господство. Как точно подмечает С. Е. Кургинян, подробно описавший это явление в своей работе «Кризис и другие» «для уничтожения Идеальности как таковой эту Идеальность нужно не только унизить, подчинив материальности, но обгадить».                                Плодом таких «творческих терзаний» стала «эстетика Низа» — пена, вышедшая в ходе реформ на поверхность общественной культурной жизни того времени. То, что было «под полом» дремавшего средневековья, а так же героического высокого Ренессанса нашло свое достойное художественное воплощение! Было ли движение «Низа» безъидейным? Отнюдь! Вот как о творчестве Рабле отзывался знаменитый русский религиозный философ А.Ф. Лосев

Дело  в том, что материализм  подлинного Ренессанса всегда глубоко идеен  и земное самоутверждение  человеческой личности в подлинном Ренессансе отнюдь не теряет своих возвышенных черт, наоборот, делает его не только идейным, но и красивым и, как мы хорошо знаем, даже артистическим. У Рабле с неподражаемой выразительностью подана как раз безыдейная, пустая, бессодержательная и далекая от всякого артистизма телесность. Вернее даже будет сказать, что здесь мы находим не просто отсутствие всяких идей в изображении телесного мира человека, а, наоборот, имеем целое множество разного рода идей, но идеи эти — скверные, порочные, разрушающие всякую человечность, постыдные, безобразные, а порою даже просто мерзкие и беспринципно-нахальные.

А.Ф. Лосев “ЭСТЕТИКА ВОЗРОЖДЕНИЯ”

Но Рабле и его «скверные, порочные» идеи, только начало длинного пути в победном шествии процессов секуляризации западной мысли, общества и цивилизации. В результате этого процесса культ «Низа» стал доминирующим на просторах «западных демократий». Он получил полную легализацию и господство в современном растабуированном «толерантном» западном обществе одержимом теперь не только жаждой наживы, но и жаждой потребления. Итог – тот, кто чрезвычайно идеен (в традиционном понимании) оказался там, где оказался – «под полом» общественного сознания. История в очередной раз повернулась на 180 градусов, поставив все с ног на голову. Тем не менее, нынешние приверженцы неолиберальной идеологии искренне убеждены, что современная западная система ценностей укоренена в вековой европейской традиции, а потому, и они твердо стоят на ногах. Между тем история помнит и другие времена европейской традиции. А «твердость» и «укорененность» подвергается все большому испытанию со стороны разного рода и толка экстремистских движений, как своих местных – европейских, почему-то считающих, что европейская традиция по своей сути другая, так и пришлых – увидевших в западной цивилизации не процветающий мир, а больного зверя просящего о смерти и избавлении от страданий.

9. Современные демократии  декларируют и  реализуют права  разного рода меньшинств  на полное (или  почти полное) проявление  свойственных им стиля и образа жизни. Но ведь террористы — в принципе или хотя бы формально — такое же меньшинство, как и многие другие, специфические права которых сегодня принято защищать даже лучше, чем права «консервативного большинства».

В этом тезисе поднимается принципиальный вопрос. Совместимы ли содомский грех и традиционные фундаментальные религиозные воззрения? Для того, чтобы ответить на этот вопрос прежде нужно ответить на другой — является ли западное общество действительно растабуированным? На поверку оказывается, что нет, и лакмусовой бумажкой, как правильно замечено выступают ксенофобия, сепаратизм и терроризм. В отношении этих явлений, в особенности последнего, в западной цивилизации существует жесткое табу. Конечно, западный мир и Европа в частности, за последнее время очень изменились. Гитлер сильно напугал европейцев. Как недавно заметил Джордж Фридман, американский политолог, в интервью для газеты «Dziennik»:

«У нее (Европы ред.) нет таких вопросов, которые бы не могли стать предметом компромисса. Выработка его давно уже стала в Старом Свете очередным моральным принципом. Именно такого компромисса Европа искала в Мюнхене, пытаясь за любую цену ужиться с Гитлером. Весь XX век – это время поиска золотой середины, которая позволила бы ей приспособиться к любому изменению ситуации. И в то же время сквозь нее прорывается жесточайшее варварство, какое только знает человечество. Эта усталость продолжается, а Европа сделала из нее предмет своей гордости».

Может ли снято табу на террор, учитывая то, что в современной западной системе ценностей сняты табу на сексуальные извращения (пардон!), употребление наркотиков, однополые браки и т.д? Конечно нет. Уставшая Европа панически боится «жесточайшего варварства». Именно потому, что терроризм – новое варварство, рискует подорвать саму основу, фундамент «просвещенного» западного общества, официальной властью – «сознанием» он тщательно вытесняется и выгоняется за внешние пределы, или «под пол» сознания. Позицию запада можно сформулировать так: «У нас всех, так или иначе провозглашающих борьбу с терроризмом одной из главных задач современных цивилизованных государств и обществ, нет ни консолидированной позиции в этом вопросе, ни эффективных (кроме подавляющей — пока? — военной силы и спецслужб) механизмов борьбы с терроризмом. Более того, политически, идеологически и морально мы по сути все больше и больше перед терроризмом разоружаемся» — на самом деле честная оценка, констатирующая реальность без прикрас и паникерства, а потому конструктивная, то есть направленная на решение проблемы.

При анализе западной «вытесняющей традиции» необходимо учитывать, то обстоятельство, что западная цивилизация в современном виде является престарелым организмом. Этому организму кроме таблеток порождающих бесконечные наркотические сны, непрекращающихся телевизионных сериалов и героических саг заставляющих виртуально переживать в этих снах свою юность и молодость снова и снова, а так же свободы в потреблении жрачки тепла и уюта, в общем, всего того, что дает ощущение безопасности и комфорта, ничего не нужно. Именно потребность в этом ощущении, в этой иллюзии с некоторых пор стала для западной цивилизации доминирующим и определяющим мотивом. А дух со своей юной, огненной природой, тормошит, беспокоит, несет ощущения тревоги и отсутствия безопасности, грозит разрушить иллюзию. Именно поэтому, войны с так называемым терроризмом ведутся далеко за географическими пределами западного мира, а у себя «дома» вытесняются не только официально порицаемые явления, но и все движения общественной жизни, помещающие во главу угла дух с его мятежной силой.

«Мы не берем на себя слишком большой  ответственности за мир, концентрируемся на том, что кажется важным, и пытаемся создать себе комфортную жизнь. А если еще и американцы перестали задираться, то мы все погрузились бы в этот идеальный покой». Джордж Фридман.

Известно, что в иерархии потребностей, потребность в безопасности является наипервейшей. Именно эта потребность оказывается неудовлетворенной когда телесное ощущает присутствие где-то рядом чуждых ей субстанций духовной природы. Тогда и тирамису в глотку не лезет и тревожные кокаиновые грезы все больше наполняются бледными лицами и горящими взорами вперемешку с лицами инородцев. Не может, не в силах западный мир существовать, а тем более примириться с теми, кого там называют террористами. Принять их правила за возможный способ существования для современной западной цивилизации равносильно постоянному стоянию на голове, — неудобно и небезопасно. Потому основной вопрос для обозримой исторической перспективы формулируется просто: НА ЧЕМ СТОИМ? Голове или ногах? Террористы твердо выбирают первый вариант. Соответственно все свои усилия они направляют на то, чтобы перевернуться, то есть установить естественный (нередко «богоизбранный») порядок вещей. Короче устроить переворот и таким образом твердо стать на ноги.

10. Исторический опыт (в  том числе и тот, что зафиксирован в школьных учебниках) и текущая политическая практика слишком часто подтверждают, что те, кого в какой-то момент называли террористами и уж тем более сепаратистами (или, как минимум, их прямые наследники), через какое-то время становятся в своих странах или на своих территориях официальной властью, рано или поздно признаваемой международным сообществом.

Сложно, что-либо добавить, все сформулировано предельно ясно, можно было бы просто согласиться, но я назвался оптимистом, а потому должен не просто констатировать болезнь, но и предлагать методы её лечения. Между тем признаюсь, что кое в чем я все-таки скептик, но обо всем по порядку. Считаю, что ключ к решению этой и многих других наших и не только проблем находится в тезисах уважаемого автора (забегая вперед скажу, что в своем анализе я использовал не только «10 парадоксов», но об этом потом). Для начала предлагаю десятый тезис дополнить вторым и попробовать рассмотреть их в связке:

Снова приходится повторяться самому, и повторять слова автора: если бы, «как правило», в подобных мероприятиях участвовали не только «представители так называемых великих держав, исторически – имперских…., букет сверхкомпетентных людей (от председателя Госдумы до президента Ингушетии, от одного из бывших генсеков НАТО до нынешнего генсека ОДКБ, от академика РАН до гарвардского светила — о «простых экспертах» уже и не говорю…)», но и выразители иной точки зрения в СВОИХ странах, то возможно в мире сейчас не было бы «гораздо больше стран малых и средних, отделившихся от империй как раз благодаря сепаратизму и не без примеси того, что с нашей точки зрения является терроризмом».

Но, это методологический фактор профилактики болезни. Очевидно, альтернативная точка зрения должна быть услышана прежде, чем она соберет под свои знамена сторонников со штыками. Предположим это не произошло. Вступает в силу стандартный сценарий. Если дискуссия в своей «холодной» рассудочной фазе по каким-то причинам не состоялась, неуслышанная точка зрения (оппозиция) через какое-то время начинает вооруженную борьбу для того, чтобы «навести порядок», то есть поставить все с головы на ноги. И очень часто «те, кого в какой-то момент называли террористами и уж тем более сепаратистами (или, как минимум, их прямые наследники), через какое-то время становятся в своих странах или на своих территориях официальной властью».

Но возможен и другой вариант. Когда на ноги так ни кто и не встанет. Условно его можно назвать «лежа» — гражданская война, потеря контроля и управления, анархия ставшая нормой для обычно аполитичного, а теперь крайне политизированного большинства. Как итог — введение внешнего управления страной. Неутешительный, но стандартный сценарий муссируемый как инструкция для пользователя в Интернете и некоторых СМИ. Стоит ли дожидаться худшего? На мой скромный взгляд (и здесь я уже говорю ни как независимый эксперт, а патриот) стоит делать все, что может помочь избежать массовой крови твоего народа.

Почему я об этом сейчас говорю? Потому, что утверждаю, что наше общество, гуманитарное пространство русского мира, нашей славянской цивилизации остро нуждается в такой профилактике. Нет, я не верю апокалиптикам, я верю в нашу судьбу и в наши народы, в то, что им только предстоит сказать свое слово в истории. Тем не менее, что мы видим в современной Украине? (Россию этот процесс пока зацепил лишь от части. И негативный пример сестры может уберечь, впредь научив вовремя выявлять и купировать опасные тенденции). Не стихающие информационные войны, не останавливающуюся ни на минуту борьбу непримиримых идей, конкурсы «независимых» проектов государственного строительства, постоянное нагнетание массовой истерии в обществе.

Как можно назвать происходящее? Кто-то скажет — холодная гражданская война. И в общем где-то будет прав. Это не просто классическая война «все против всех» Гоббса, на нее накладывается война идей, а это показатель того, что прежняя система рухнула, автоматически включив механизмы поиска новых возможностей, дезориентируя толпу и разрушая традицию. То, что до того было зажато под полом, увидев образовавшуюся щель с шумом и гамом начинает свое движение к свету. «Холодный» терор действует разрушительно не только на отдельную личность, он ставит под удар традиционную мораль, общественные и государственные институты, являясь естественным индикатором и предвестником «горячих» событий. Известно, как быстро холодные войны входят в свою «горячую» фазу и потенциальная энергия конфликта превращается в кинетическую энергию разрушения.

Неужели все так плохо? Я так не считаю. Просто энергия находившееся «под полом» пробивает дорогу к свету, делая это шумно, но пока не опасно. Между тем нужно заметить — это только начало, первый бой передового, разведывательного отряда. Еще не освободилась энергия масс. Дискуссии показатель того, что самосознание общества постепенно просыпается и население становится гражданами. Это сложный этап перестройки общественного организма. Сейчас важно не допустить, чтобы граждане, проснувшись и не ощутив сдерживающих рамок традиции увидев друг друга начали воевать. Ведь как показывает история в этом мутном потоке идей нередко встречаются «скверные, порочные».

В условиях ослабления традиционных моральных противовесов, когда иммунитет социума к авантюрам слаб, существует реальная угроза возникновения неконтролируемых очагов хаоса. В складывающихся обстоятельствах становится актуальным организация общественного движения народного согласия и гражданского примирения как способ профилактики и борьбы с возможным хаосом. Но не только.

В пробуждающемся сейчас гражданском сознании скрыт огромный потенциал. Между тем нужно ясно отдавать себе отчет в происходящем и трезво смотреть на вещи, не теша себя опасными иллюзиями. Изначально, будучи нейтральным потенциал перемен может быть направлен как в русло созидания, так и разрушения. Более того, разрушающие каналы уже готовы, как готовы всегда, чего не скажешь о созидающем русле. Так исторический шанс может обернуться исторической катастрофой. «Сегодня Россия нуждается в таком эволюционном скачке, который не нужно путать с политической революцией как государственным переворотом и с социальной революцией как общественным бунтом и анархией. 
Однако без такого эволюционного скачка (революции в высшем смысле) дело может дойти и до революции политической, бунта или распада страны». В.Т. Третьяков МОЙ ОТВЕТ НА ВОПРОС МЕДВЕДЕВА. Можно только согласиться.

Политическое чутье автора «10 тезисов» наводит на серьезные размышления. В ближайшие годы необходимо построить гражданское общество, заново реконстуировать и отладить общественные институты, дать социальной энергии возможность беспрепятственно циркулировать в государственном организме. Она оздоровит его и сделает стойким к будущим эволюционным вызовам.

«Для революции недостаточно того, чтобы низы не хотели жить, как прежде. Для нее требуется еще, чтобы верхи не могли хозяйничать и управлять, как прежде». В.И. Ленин. МАЕВКА РЕВОЛЮЦИОННОГО ПРОЛЕТАРИАТА. Как известно Ленин писал о революционной ситуации и ее предпосылках. Внимательный взгляд обнаружит много общего с окружающими нас реалиями. Исходя из логики вождя времени для реформ осталось не много. Между тем очевидно, что в ближайшей перспективе политической революции не будет, во всяком случае в России. Нет субъекта, того самого гегемона, да и власть пока демонстрирует гибкость (или готовность эту гибкость продемонстрировать) в смене подходов управления. А вот «социальная революция» возможна. Что можно утверждать точно, что ощущает каждый, от президентов до городского сумасшедшего — наступает время СКАЧКА. Но для скачка нужна единая стратегия и энергия революции. Энергию мы достанем из «под пола». Но кто нам даст вместо нескончаемого конкурса идей и проектов единую стратегию развития, этот вожделенный плод президентов? Вот здесь и поможет «ДВИЖЕНИЕ НАРОДНОГО СОГЛАСИЯ И ГРАЖДАНСКОГО ПРИМИРЕНИЯ» с единой стратегией как плодом общих усилий. А еще много много разных проектов больших и малых, которые помогут направить энергию масс в безопасное конструктивное русло. В конце концов, это всего лишь один из инструментов в рабочем наборе мастера, — без него сложно, но и с ним одним ничего не получится. Самое главное, чтобы мастер был стратегом, а нужный инструмент он изыщет. Но об этом позже.

А пока хотелось бы сказать в отношении чего, я скептик (но не пессимист). Абсолютно уверен, что «как предсказывают некоторые, через какое-то время терроризм сам собой (по закону цикличности) на время не схлопнется». Более того, «что было, то и теперь есть, и что будет, то уже было; и Бог воззовет прошедшее». Еккл.3,15. Кроме известной библейской цитаты есть и другой аргумент основанный на законе энантиодромии (в переводе с древнегреческого означает «бегущий навстречу» (вспять, в обратном направлении). Универсальный принцип, предложенный греческим философом Гераклитом, означает, что рано или поздно все превращается в свою противоположность. «Из живого делается мертвое, а из мертвого живое, из юного — старое, а из старого — юное, из бодрствующего — спящее и из спящего — бодрствующее, поток порождения и уничтожения никогда не останавливается». Такова энантиодромия Гераклита, по словам признанных истолкователей его учения (см., в частности: Целлер, 1912). «И природа стремится к противоположностям и создает созвучие из них, а не из однакового». «Родившись, они начинают жить, тем самым приобщаются к смерти…», таким образом и поэтому«Эстетика Рабле есть та сторона эстетики Ренессанса, которая означает ее гибель, т.е. переход в свою противоположность».

Потому я абсолютно уверен, что мы не «либо проиграем борьбу с ним, либо будем вести эту борьбу, причем без надежды на победу, весь ХХI век». Я думаю, что мы будем побеждать. А по большей части вести диалог. И укрепляют меня в моей убежденности следующие слова:

Россия  развивается в  истории эволюционными  скачками, иногда совпадающими с социальными  и политическими  революциями.

«Россия есть самостоятельная и самодостаточная часть евроатлантической (христианской) цивилизации. 
Россия есть альтернативный Запад — и в этом смысле она представляет наибольшую ценность как для мировой цивилизации вообще, так и для самого Запада в частности».

Русская Православная Церковь  остается одним из важнейших государствообразующих  институтов России как страны и нации. Осознать это особенно важно, ибо современный западный секуляризм (точнее — неоязычество) сам по себе стремительно подтачивает фундамент евроатлантической цивилизации»

В.Т. Третьяков МОЙ ОТВЕТ НА ВОПРОС МЕДВЕДЕВА

Сложно выбрать из приведенных очевидных истин ключевую. Думаю, имеет смысл выделить отличие, дающее основание нашим народам с уверенностью смотреть в свое будущее. Наша славянская самодостаточность позволяет отвергнуть «современный западный секуляризм (точнее — неоязычество)» и опираясь на традиционную мораль и христианские ценности конвертировать её в альтернативный путь. В отличии от западной «евроатлантической» цивилизации, восточнославянская, имея провославные корни никогда не загоняла порывы духа «под пол» ради жажды наживы или желаний плоти. Духовные устремления и порывы всегда находились в живом, хотя порой и сложном взаимодействии внутри славянского мира. А потому, как это не странно может показаться, с терроризмом, который, как правило «чрезвычайно идеен, идеологичен, брутально морален (путь это и чуждая нам мораль)» при всей очевидной разности подходов, а часто и целей мы можем говорить на одном языке, сохраняя статус-кво.

Сейчас, когда дух (по закону цикличности или по закону энантиодромии) в очередной раз, разрывая многовековые оковы прокладывает дорогу к свету мы можем уверенно сказать, — не смотря на свой почтенный возраст русская цивилизация, славянский мир по-прежнему юн и находится в начале своего славного пути. В нас спасение всего западного мира.

И если «Россия нуждается вообще и в интересах своей «модернизации» конкретно в новой идеологии собственного развития и всего мира», то она должна заглянуть внутрь себя. А заглянув, увидит, что природно, что называется по жизни она всегда была альтернативой Западу, сама будучи частью его. Просто Россия ждала своего часа, нося в себе потенциал «Иного» — зерно нового.

P.S. Совсем недавно соседнюю страну посетил с визитом американский президент. Когда я слышал от западных комментаторов, что «Россия, не поняла Обаму» и видел в телерепортажах как великий и славный город живет своей размеренной жизнью, даже не понимая, что в этот самый момент ноги «Царя мира» топчут его землю, я вспоминал вопрос другого американского комментатора: «Никербокер: Но почему Гитлер, который невольно заставляет каждого немца близ себя падать ниц, обожествляя его, не производит почти никакого впечатления на иностранцев?»

ВСЕ-ТАКИ, СЕМЬДЕСЯТ ЛЕТ ПРОШЛО. А НИЧЕГО НЕ ИЗМЕНИЛОСЬ…..

Продолжение следует

Чупахин Максим для «Хвилі»