Зомбирование в России и как с этим жить дальше

Зомбирование — это контроль индивидуального или массового сознания с применением манипулятивных методов (СМИ, личная коммуникация, наружная реклама и т.д.) при попытке изменить мышление, поведение, верования, эмоции или процесс принятия решений человека (групп людей), помимо их воли и желания.

Hу и что, что он зомби…

Зато он встал и пошел…

Зомби тоже могут,

Могут игpать в баскетбол…

«Убили негра», группа

«Запрещенные барабанщики»

Просто для сохранения власти зомбирование не нужно — для этого нужна умеренная цензура СМИ в направлении поддержки авторитаризма. Зомбирование является элементом лишь информационной войны — когда нужно создать массовое сознание, агрессивно настроенное против тех или иных социальных групп или даже целых народов.

Цензура СМИ никогда не начинается с решения власти создать общество агрессивных людей с упрощенным массовыми сознанием. Наоборот, цензура СМИ всегда начинается с позитивной цели — предотвратить социальную депрессию через позитивную идентификацию с искусственной действительностью (через медиареальность) и создать предпосылки для построения позитивного будущего.

Однако потом шаг за шагом, по мере того, как власть претерпевает преступное перерождение, цензура СМИ превращается именно в зомбирование. Чем более серьезные преступления нужно скрывать власти от общества, тем более жесткой должна быть цензура в СМИ. Наконец, наступает момент, когда цензура СМИ превращается в зомбирование, то есть, когда нужно не просто смещать акценты интерпретаций и делать некоторые умолчания в СМИ, а прямо и цинично врать.

Однако осуществить переход от цензуры СМИ к зомбированию непросто. Любое общество этому сопротивляется, потому что прямая ложь сразу же распознается и отторгается. Чтобы предотвратить отторжение лжи, нужна сильная причина для вынужденного принятия лжи. Такой причиной во все времена является внешний враг.

Именно информационная война против внешнего врага делает переход от цензуры в СМИ к зомбированию оправданным для общества. Внешний враг объявляется угрозой самому существования общества, а поэтому власть получает право на информационную войну и на массовый обман. Если элита общества поддерживает власть, то зомбирование получает легитимацию лидеров мнений. С этого момента и начинается полномасштабное зомбирование.

В данном случае таким внешним врагом для России оказался Запад, и как фронт его непосредственной цивилизационной борьбы с Россией — Украина. Антизападная риторика приобрела характер украинофобии в последние годы. В принципе при тех условиях, которые сложились в Украине — доминирование российских телеканалов в Украине (на Востоке, Юге и в Крыму), поддержка со стороны российской власти разворовывания страны пророссийски ориентированной украинской властью, наличие во всех властных структурах (особенно в структурах безопасности) российских агентов влияния — проигрыш Украины был неизбежен. Она должна была сдаться на волю победителя, то есть сдаться России.

Однако Украина, выбирая между олигархически-криминальным образом жизни в России и в Украине и западным (европейским) либерально-демократическим образом жизни, сделала выбор в пользу Европы. Этот выбор был сделан путем массового гражданского протеста. Мало того, Украина сделала большее, нежели просто принятие либерально-демократического образа жизни Европы — в ней произошла когнитивная революция (изменение социального мышления на уровне общества, на уровне габитуса).

Сегодня более сложную систему общественных отношений и более сложную социальную модель предложила именно Украина. Россия пытается ее разрушить через посредство зомбирования русскоязычного населения как на своей территории, так и на территории Украины. В этом смысле варваризация мышления Восточной Украины и Крыма представляет собой когнтивную контрреволюцию.

Россия запустила процесс варваризации украинской революции. Когнитивную революцию это не остановит, лишь ускорит. Варвары мышления обречены на поражение.

Феноменология зомбированной действительности в России

Что сегодня представляет собой Россия? Это — союз крупных монополий с государством, ориентация общества на создание колониальной империи (за счет соседей-врагов), сплочение общества против этих внешних врагов (Запада вообще, но в узком смысле, Грузии и Украины) для экспроприации их бизнесов и аннексии их территорий, нагнетание агрессии в обществе против внешних врагов и готовность к войне с внешними врагами, опора на полицию и армию против общественных протестов и создание военно-полицейского режима, тотальное оболванивание населения через СМИ. Все это фашизм немецкого образца 30-40-х годов ХХ века, который теперь осуществлен в России.

В самой России путинский режим уже не раз называли фашистским. Однако в данном случае нас интересует не называние режима, а феноменология зомбирования и лжи. При этом главный враг для России и остального мира — вовсе не Путин и не фашистское государство в России. Главный враг — ложь и процесс зобмирования. Именно это мешает россиянам понимать, что происходит, и принимать общественные решения по изменению России. Поэтому мы будем говорить не о Путине и его режиме, а о процессе зомбирования СМИ.

Возникшее в России зомбирование есть следствие массового агитпропа времен СССР. Зобмирование в современной России несет на себе технологическую, организационную и ритуальную преемственность по отношению к СССР. Однако даже в СССР не было столько ненависти к «чужим», как в нынешних СМИ. Это имеет очень интересное следствие — лишь люди, жившие во время советской пропаганды, способны по-настоящему видеть изменение массового общественного сознания под действием путинской агитации и пропаганды. Наиболее беззащитной к современному зомбированию в России оказалась молодежь.

Зомбирование общества является неотъемлемым правом любого народа как часть понимания суверенности общественного массового сознания. Однако такое право ограничено условием того, что зомбирование не должно быть направлено на производство агрессии в отношении другого народа. В этом смысле зомбирование в России перестало быть внутренним делом России, когда она начала разрушать целостность сопредельных государств (Грузия, Украина).

Феноменология зомбирования такова. Реальность — это неподвластные нам условия бытия, являющиеся пределами нашей деятельности. Обычно мы действуем в связи с реальностью, как бы осваивая ее и постепенно превращая ее тем самым в действительность. Зомбирование массового сознания, прежде всего, есть разрыв связи общества с реальностью и сосредоточение деятельности общества на условно измененной (извращенной) действительности (квазидействительности).

Зомбирование по своей сути есть искривление картины мира и упрощение той ее части, которая относится к социо-гуманитарных аспектам. Зомбированный человек вполне вменяем в естественных науках, почти вменяем в гуманитарных науках, пока речь идет о теоретических абстракция, и вполне себе нормален в обычной бытовой жизни, но ровно до того момента, когда речь не заходит о содержании, в отношении которого он зомбирован. В этот момент у него, что называется, «сносит крышу», и мы видим преображение: вполне нормальный человек вдруг становится агрессивным и неспособным воспринимать очевидные факты и доводы.

Первоначально зомбирование приводит к интенсификации деятельности за счет удобно поддающейся действительности, но затем действительность именно через разрыв связи с реальностью вырождается: действительность утрачивает перспективы онтологической экспансии. Зомбируемое пространство инпансивно, но не экспансивно.

Реальностью для зомбированной действительности оказывается часть остального незомбированного мира, с которым неизбежно сталкивается зомбированный мир. И когда зомбированный мир сталкивается с незомбированным миром, возникает принципиальная невозможность понимать друг друга.

Когда Меркель говорит, что Путин «утратил связь с реальностью», то это означает две вещи: 1) остальной мир, сплотившись против Путина, находится в реальности, для Путина непонятной или неприемлемой; 2) Путин сам попал под действие инициированного им в свое время зомбирования российского общества. Иначе говоря, Путин сам поверил в ложь собственных СМИ. И он очень удивился, когда оказалось, что больше никто в мире в эту ложь не верит.

Особое качество зомбированной действительности состоит в том, что ее трудно, а для многих и вообще нельзя обнаружить внутри такой действительности. Пока ты находишься внутри зомбированной действительности, ты не можешь ее адекватно воспринимать. Лишь оценки извне людей такой действительности как «неадекватных» могут вызывать какое-то беспокойство. Но такое беспокойство быстро преодолевается включением в зомби-контекст: это просто враги, они нас ненавидят, поэтому считают неадекватными.

Подверженные зомбированию российские люди могут утверждать, что зомбированы люди также и на Западе, и в некоторых странах, подверженных западному влиянию (например, в Украине). Давайте попытаемся показать сущностные признаки зомбирования и посмотрим на ситуацию. Существуют вполне себе формальные критерии, по которым можно оценивать наличие зомбирования.

Формальные критерии зомбированной социальной действительности

Изменяется властный дискурс и содержание СМИ. Прежде всего, изменяется содержание новостей и политических ток-шоу. Новости перестают быть изложением фактов, они обязательно вмещают объяснение и интерпретацию событий и высказываний. Ток-шоу начинают приглашать истеричных и агрессивных политиков и экспертов. СМИ начинают массово повторять и акцентуировать в некотором одном содержательном направлении одни и те же простые тезисы: 1) Россия лучше всех; 2) Вокруг нас враги; 3) Чтобы создать великое государство (империю), нужно уничтожить врагов.

Под действием традиционных СМИ изменяется и содержание Интернет-СМИ и даже блогов. В последние годы российский сегмент Интернет массово применял троллинг одного государства по отношению к другому государсту — троллинг России по отношению к Украине. При этом заметим, что это порождало троллинг-реакцию также со стороны украинского сегмента Интернет. Однако украинский троллинг не имел генератора антироссийской истерии со стороны украинских СМИ.

Истерия как форма информирования СМИ о «чужих» и «чужом». Истерия это эмоциональный надрыв, сопровождающий агрессивное информирование и коммуникацию. Истерия и агрессивное поведение становятся на телевидении эмоциональным сопровождением всякой негативной информации о неприемлемом и чужом. Истерическое поведение в СМИ или истерическая коммуникация это коммуникация, рассчитанная на эмоциональное восприятие, где рациональная аргументация уже не важна. Истерическое поведение является провокативным и вынуждает к непосредственному агрессивному действию или поддержке такого действия.

Истерия СМИ проникает в другие институты — науку и религию. Наука и церковь одинаково сильно интегрируются с властью, полностью выполняют ее содержательные установки внутри своей специфической деятельности и воспроизводят внутри своей коммуникации истерию и агрессию.

Упрощение картины мира, удерживаемой сознанием — разрушение сложных идентичностей, сведение их к простым идентичностям. Упрощение картины мира в России происходит через массовое оперирование ярлыками (например, «я за империю», «я за Путина», «я за русских» — против «продажных западу», «бендеровцев», «экстремистов», «террористов», «фашистов», «педерастов», «однополых браков», «эвросоюза» и т.д.). Важным моментом является то, что эти расхожие ярлыки используются в СМИ и в публичной политике.

Упрощенная картина мира объявляется правильной, праведной, справедливой и т.д. Всякая чужая и/или сложная картина мира объявляется неправильной, неправедной, несправедливой. В этом смысле возникающая упрощенная картина мира структурируется по измерению «свои—чужие».

Отрицаемая фашизация. Поскольку фашизм в исторической памяти приобрел общественной неприятие, зомбирование неизбежно должно обозначить фашистами чужих. Как говорил Уинстон Черчилль, «Фашисты будущего будут называть себя антифашистами». Фашизм есть призыв к единству в упрощении, к совместности в агрессии против врагов. Фашизм всегда ориентирован на массовое сознание обывателей, поэтому именно на обывателей нацелена агитация и пропаганда в СМИ. У фашизма есть очень точное обозначение — фашизм там, откуда происходит ложь, агрессия и отказ от диалога.

Чтобы снять с себя обвинения в фашизме, нужно этот ярлык присвоить другим — в данном случае украинским националистам, которые ни по одному признаку (за исключением отстаивание своего права на национальное самоопределение в собственном государстве) к фашистам отнести нельзя. Иначе говоря, если фашист называет фашистами других, он не перестает быть фашистом, потому как сущность опознается не по называнию, даже много раз публично повторяемому, а по своим признакам.

Если внимательно посмотреть, то геббельсовская пропаганда чрезвычайно похожа на то, что происходит в России сегодня. Давайте вспомним некоторые изречения Геббельса, которые относятся к принципам агитпропа: «Имей мужество жить в опасности»; «Ложь, повторенная тысячу раз, становится правдой»; «Мы добиваемся не правды, а эффекта»; «Мы выливаем холодный душ опровержений»; «Пропаганда утрачивает силу, как только становится явной»; «Худший враг любой пропаганды — интеллектуализм».

Умолчания рефлексии. В процессе зомбирования всякая попытка рефлексии оказывается избирательной рефлексией. Образуются лакуны рефлексии, то есть не подлежащие рефлексии темы, мысли и процессы, которые: 1) кажутся сверхценными в экзистенциальном плане; 2) являются принадлежащими массовому сознанию, по отношению к чему рефлексия кажется неуместной; 3) кажутся временными и неизбежными в наличной социальной действительности; 4) кажутся нерелеватными для мышления (размышления). Эта кажимость и неуместность довлеют над рефлексией незыблемыми условиями и не позволяют проявляться рефлексии целостно и публично.

Избирательная рефлексия существует даже у тех людей, которые специально занимаются рефлексией, то есть не только исследуют ее, но и обладают рефлексивной компетенцией мышления. Поскольку эту рефлексию нельзя по той или иной причине предъявлять публично, рефлексия становится эскапистской или рефлексией внутренней эмиграции (ухода в себя). Эскапизм — неизбежная судьба всех рефлексирующих интеллектуалов в процессе массового зомбирования. Хорошее средство для преодоления эскапизма элиты, несогласной с зомбированием, — периодическая или длительная эмиграция. В этом смысле зомбирование выдавливает наиболее интеллектуальных людей за рубеж.

Элита теряет влиятельность в обществе. Зомбирование в ситуации информационной войны не только искажает картину мира для обывателей, оно меняет средства работы с картиной мира для элиты. В условиях информационной войны и массового зомбирования элита постепенно теряет возможность влиять на общественное мнение — единственными лидерами мнений оказываются специально назначенные для этого властью люди.

Мало того, элита настолько привыкает, что в ложь зомбирование население верит безоговорочно, что очень удивляется, когда в эту же ложь отказываются верить за рубежом. В этом состоит ограниченность зомбирования — оно всегда локально, и неизбежно разрушается с покиданием информационного ареала зомбирования.

Допуск целесообразной аморальности в отношении «чужих». Достаточно массовое убеждение в том, что некоторая идеальная цель должна быть достигнута любыми, в том числе аморальными средствами. Аморальные средства используются не только политической властью или бизнесом, но и церковью, журналистами, интеллигенцией. Однако такая целесообразная аморальность имеет фильтр — моральность возможна лишь по отношению к своим, а по отношению к чужим можно действовать аморально.

Допуск лжи внутри картины мира «свои—чужие»: ложь во имя своих есть благо. Право власти лгать допустимо в ситуации некоторого противостояния, которое объявляется как борьба вселенского добра со вселенским злом. Первоначальный допуск лжи со временем создает ложную картину мира, в которой достоверность уже неинтересна. Ложь начинает защищаться даже в случае ее явного противоречия действительности (в этом случае сознание само придумывает аргументы для лжи и способы согласования лжи с несоответствующей ей действительностью).

Неспособность обывателей воспринимать иную точку зрения, за пределами зомбируемой. Точка зрения, которая сложна или внутри которой есть элементы чуждости, не воспринимается вообще и отвергается с порога. Зомбирование это социальная паранойя. Иначе говоря, сложное, непонятное и подозрительное отвергается сразу же, без шанса на его обсуждение. Поэтому иная точка зрения классифицируется как чуждая праведной идентичности точки зрения, и поэтому ложная, вздорная, пагубная. Логические аргументы здесь не действуют, потому как всякая картина мира имеет свою логику. Эмоциональные аргументы искажаются отнесением их к той или иной картине мира. Иначе говоря, эмоции тоже стают зависимыми от картины мира.

Отношение обывателей к людям в растяжке «свои—чужие». Свои есть братья, чужие есть враги. Отбрасывание возможности воспринимать действия чужих как правдивых и моральных, а отсюда отметание права чужих считаться людьми. Поэтому на чужих навешиваются ярлыки «фашисты», «нацисты», «экстремисты», «террористы» и т.д., в понимании «нелюдь». Поэтому «нелюдь» заслуживает лишь того, чтобы ее уничтожили. Так в публичной коммуникации возникает право на уничтожение чужих — убийство «нелюди».

Право на уничтожение чужих как «нелюди» порождает агрессию. Должны остаться в живых лишь люди, то есть свои. Так появляется агрессия в отношении чужих (нелюди) и братство в отношении своих (людей). Братство — не товарищество. Братство есть групповое объединение посредством контрдействия против чужих (небратьев, несвоих). Братство делает агрессию массовой, а агрессивные группы обрастают символами, ритуалами, агрессивными названиями.

Такое публичное право на уничтожение чужих массово легитимируется посредством государственно-юридической поддержки зомбирования и очень быстро проникает в политику. Политики теряют самостоятельность и начинают действовать в логике зомбированного права. Это выглядит так, что политики, взывающие к осторожности и сложной оценке ситуации, быстро теряют свою поддержку, и, наоборот, политики, предлагающие простые и агрессивные решения становятся очень популярными.

После этого — финал: общество готово к войне, а также к самоизоляции и самоуничтожению, если по каким-то причинам эту войну выиграть не в состоянии. Затем — социальная депрессия, рецессия, распад общественного договора. Если не происходит обновления, процесс зомбирования снова может возродиться как попытка уйти от социальной депрессии путем преобразования массового сознания.

Здесь мы не касались идеологии зомбирования — империи, требующей авторитаризма власти, и народа, принудительно присягающего на верность империи. Для зомбирования идеология несущественна, ибо зомбирование над всякой идеологией способно надстроить сверхцель массового сознания. И власть, и народ оказываются вторичны по отношению к зомбированию, ибо зомбирование подчиняет их всех. Те, кто придумывают и осуществляют ложь, не являются защищенными от нее — в конце концов, они сами подвергаются влиянию собственной лжи. Нельзя без боли и сожаления смотреть на нынешнюю российскую власть, поверившую в собственную ложь. Ее спасает от самоотвращения только то, что она сама себя не видит со стороны.

Как жить с зомбированием?

Чтобы избавиться от зомбирования, нужно отрефлексировать свою агрессию или поверить многим другим людям, которые говорят — вы зомбированы, вы утратили связь с реальностью. Проверить зомбирование очень просто — послушать разных людей из разных стран о том, как они представляют себе россиян. Окружающее в своей массе не могут быть злонамеренными. Можно не верить США, можно не верить Европе, можно не верить Прибалтике, Украине и Грузии как прозападным странам. Можно даже не верить другим соседям, бывшими республикам СССР. Но нельзя не верить всем.

Второй шаг — отследить моменты возникновения агрессии и постараться понять ее причины. Возьмем, к примеру, украинских националистов. Даже очень радикальный украинский националист не является фашистом. Даже, если он является сторонником Степана Бендеры (а таких чрезвычайно мало даже среди украинских националистов), он все равно не является фашистом. Чтобы быть фашистом, он неизбежно должен делать три вещи: 1) Упрощать мир и отношения к людям до распределение на «свой—чужой»; 2) Не просто считать все русских (москалей) чужими, но ненавидеть их; 3) Воплощать свою ненависть к русским в желание их уничтожать и завоевывать их территорию.

Я много раз был на Майдане. Я видел националистов, но я ни разу не видел среди них людей, агрессия которых была бы направлена не на бандитов, а на русских. Даже если взять лозунги майдана «Банду геть!» («Банду вон»), «Януковича під арешт!» («Януковича под арест!»), «Слава Україні», которые составляли основу протеста, то они не являются фашистскими.

Лишь один лозунг звучит как нацистский (фашистский): «Слава нації — Смерть ворогам». Однако он звучит чрезвычайно редко, на площадях, имеет характер националистического ритуала и никогда, заметьте, не звучит в СМИ. То есть даже группы, его признающие, не выставляют его как публичную политику в СМИ. Это способ внутреннего ресентимента украинских националистов за те годы унижений и преследований, которым они подвергались со стороны СССР.

Иначе говоря — агрессия и враждебность к другим народам никогда не была публичной политикой и содержанием украинских СМИ. Чего не скажешь о России — где украинофобия есть официальная публичная политика, транслирумая в СМИ.

Украинцы вовсе не ненавидят россиян. Украинцам россиян просто жалко. Но это не жалость к слабым. Это сочувствие к заблуждающимся. Нам их жалко. Им нас жалко. Всем жалко. Но прав лишь тот, кто неагрессивен, неистеричен и конструктивен.

Сегодня можно наблюдать воочию весьма печальное явление — распад личностной коммуникации между россиянами и украинцами. Даже люди, уехавшие из России и жившие последние годы в Украине, не могут наладить коммуникацию со своими школьными друзьями из России. Зомбирование в России очень серьезно травмировало психику россиян.

Неспособность воспринимать другую точку зрения в России обнаруживается в социальных сетях в любой коммуникации с зомбированными людьми. «Вы все там бендеровцы», «вас нужно вешать», «Украина не государство», «украинцы не нация» — это традиционные блоки очень многих попыток коммуникации украинцев с русскими. Попытка показать, что все не так просто, что мы не поддерживаем однополые браки, наталкивается на неприятие без ожидания какой-либо аргументации.

Говорить с зобмированными людьми как с обычными людьми практически невозможно. Зомбированный человек это как infant terrible — обидчивый и агрессивный ребенок. Говорить с зомбированными следует как с детьми, осторожно и бережно, продвигаясь по коммуникации медленно, чтобы не дай Бог не затронуть какую-то тему, в отношении которой человек зомбирован. Только в этом случае возможна ограниченная коммуникация.

Зомбированных невозможно убеждать сложными рациональными аргументами. Убеждать зомбированных возможно через аргументацию еще более простую, нежели аргументация в их картине мира — буквально через напоминание того, что «убивать нехорошо» и «все мы люди и относится к друг другу нужно по-человечески». То есть зомбированное сознание напрочь отбрасывает не только интеллектуализм, но даже всякие сложные аргументы.

Зомбированные люди, как показывает опыт, неспособны столь же агрессивно реагировать на действия, имеющие сложный сетевой характер, имеющие парадоксальную природу (доброта в обмен на агрессию). То есть перевод коммуникации в сетевые отношения запускает технологию парадаксальных интенций коммуникации, и тем может блокировать агрессию в коммуникации. http://hvylya.org/analytics/society/kak-pravilno-obshhatsya-s-druzyami-i-rodstvennikami-iz-rossii.html

Можно сделать и еще более радикальный вывод. Поскольку зомбирование в современной России было произведено при помощи телевидения, то можно сказать, что это в этом повинно и само телевидение как технологическая среда информирования. Телевидение в России сегодня это анахронизм, это архаика эпохи национальных государств. Интернет должен победить телевидение.

Полное противодействие зомбированю возможно лишь при условии полной внутренней эмиграции (уход в себя, разрыв отношения с зомбированными и воздержания от контакта с токсичными СМИ) или внешней эмиграции зобмированного за пределы России.

Задача разрушения массового зомбирования в России весьма сложна и долговременна. Выводить из зомбирования нужно постепенно. Зомбированный человек это как наркоман — он жаждет лжи, жаждет агрессии, жаждет врага. Снижать градус агрессивности и блокировать фобии в СМИ нужно шаг за шагом. Это может растянуться на годы работы — точно так же как на годы работы была растянута обработка массвого сознания в России до его нынешнего состояния.

Главный враг для Украины не Путин и не его фашистское государство — главный враг это зомбирование россиян. Именно зомбирование в России делает из украинцев врагов и нагнетает против Украины агрессию, которая рискует превратиться русско-украинскую в войну.

Фашизм в России обречен, как обречен на поражение Путин. Но сегодняшняя Россия может натворить много бед, и не только внутри самой себя. Россия — мировой агрессор. Зомбированная и агрессивная Россия может развязать мировую войну. Чего бы очень не хотелось.

Зомбирование это рудимент имперского сознания, у которого нет будущего. В мире больше нет места империям. Мир не упрощается. Мир усложняется. Корпорации приходят на смену государствам, и противостоять им могут лишь самоорганизованные сетевые сообщества. Мир становится связью сетевых сообществ.

Интернет побеждает телевидение, сеть побеждает империю, конструктив побеждает агрессию, позитив побеждает истерию. Новый мир таит опасности, но предлагает и новые возможности. Новый мир несет множество проблем, но гораздо больше проблем решает.

В этом новом мире трудно врать и воровать. Увы. Весь мировой правящий класс в ужасе от этого. А что делать? Людям мира это надоело.