Записки военного переводчика. Бессмертный Савва

 

Пиво «Килиманджаро» лучше всего смаковать в Аруше на террасе отеля “Equator”, любуясь заснеженными вершинами священной горы. Шум горной речки умиротворяет, прохлада горного ветерка избавляет от комаров и мух це-це. Благодать. Самое время поговорить о романе Хемингуэя «Снега Килиманджаро», сравнить символ замерзшего на вершине леопарда с судьбой автора. А мысли мои упорно возвращаются к Савве Чеботарю, заброшенному сюда военным ведомством из молдавского села. Через много лет я утвердился в правоте танзанийцев, вручивших ему на «отвальной» оду «Бессмертному Савве», в оригинале: «To Immortal Sawa». Надо принять во внимание, что суахилийское слово «сауа» равнозначно «о’кей» на английском. А словосочетание «сауа – сауа» означает: «Отлично!». Родители Чеботаря угадали, как с именем сына, так и с его характером.

Знакомство наше состоялось при не располагающих к его продолжению обстоятельствах. Узнав, что в подразделении РТВ-ЗРВ, расположенном в Аруше, служит земляк, я накануне прибытия туда делегации попросил (на свою голову) откомандировать в распоряжение представителей Генштаба переводчика Чеботаря. Первыми в «Экватор» прибыли командир полка подполковник Тумби и старший группы военспецов майор Дураков в сопровождении переводчика Саввы. В заключение встречи глава делегации полковник Кавтеладзе пригласил комполка и его офицеров вечером на застолье. «Угощение и выпивка, сказал он, за нами, за вами только помещение. С нашей стороны 12 членов делегации плюс еще двенадцать бойцов – экипаж «карибу и охрана из десантников. Всего две дюжины».

Заметив, что Савва перевел вместо двух дюжин – одну, я его поправил на молдавском: «Doi», на что он, также на родном языке, отпарировал: «Не бери в голову, знаю, что делаю!». Зато когда в офицерском кафе не хватило мест и пришлось спешно перебазироваться в солдатскую столовую, командиры претензии предъявили мне, почему не проследил за правильностью перевода. Впоследствии Савва оправдывался, что, якобы, экипажи истребителей у них всегда питаются отдельно, и потому он распорядился накрыть им стол в другом зале. Из-за его просчета я едва не заработал выговор. Свой промах Чеботарь пытался «отмазать» после застолья коньяком «Молдова» и вином «Букет Молдавии». Рассказал, что родом он из села под Котовском. После окончания Кишиневского университета преподавал в школе. С большим трудом добился выезда за кордон, чтобы подзаработать денег на строительство дома. Пока живут у его родителей.

С командиром полка, как и с другими местными офицерами, Савва был на короткой ноге, общаясь исключительно на суахили. Когда поинтересовался у Тумби, кто помог земляку так быстро овладеть суахили, тот засмеялся: «Его учителя танцуют в баре «Пещера», при большом желании и ты за ночь станешь профессором!».

Савве удалось завести знакомство даже среди гордых воинов племени масаи, которые редко появляются в городе. При попытках заговорить с ними, молча, грозят копьем, из-за чего язык масаи мало, кому известен. Только ушлый молдаванин, регулярно покупая у женщин масаи молоко, брынзу, телятину, в процессе торга смог освоить обиходные выражения. Этого ему показалось достаточным, чтобы устроить встречу командующего ПВО Танзании с вождем племени для решения вопроса с размещением на их владениях комплексов ЗРВ и станций РТВ. Неизвестно, что понял из разговора с Саввой представитель дикого племени, только на следующий день по главной улице Аруши прошествовал отряд воинов масаи в боевой раскраске, вооруженных кроме копий, луками с отравленными стрелами, топорами и кинжалами. Угрожающими жестам они давали понять, что ожидает любого, кто осмелится нарушить границы их территории.

Об этом инциденте стало известно министру обороны ОРТ Эдварду Сокоине, выходцу из племени масаи, которому удалось разрядить обстановку. Видимо, Савва родился в рубашке с пуговицами, поскольку и в этот раз вышел сухим из воды.

Когда из-за разгоревшегося скандала делегация простаивала, Савва заявился ко мне в отель с Тумби, который сменил китель на цветастую китенге. Друзья решили показать мне ночной бар «Пещера». У входа посетители снимали верхнюю одежду, меняли крупные купюры на мелкие и босиком входили в помещение, вырубленное в скале. В центре Колизея без крыши горел костер. В отблесках пламени на каменном возвышении под звуки тамтамов метались юные красавицы. На статуэтках из черного дерева ленточки вместо юбок взлетали от малейшего дуновения ветерка. По мере убыстрения ритма каменный помост устилали бумажные и металлические деньги, которые танцовщицы поднимали с пола боковым шпагатом.

Через полгода у Чиботаря закончился срок контракта, и он прибыл в Дар–эс-Салам для дальнейшего следования в Москву. Памятуя посещение «Пещеры», я постарался уделить ему внимание. Свозил на пляж, загрузил морскими сувенирами: панцирем гигантской черепахи, ракушками, кораллами, акульей челюстью. Помог выбрать подарки для жены и многочисленной родни, а ему подарил пластинки «Beatles”, оригинал фирмы “Apple», “Deepurple”, “Ledzeppeling”, что в те времена было редкостью.

Более того, я проводил Савву в аэропорт, чтобы не было проблемы с таможней, и организовал «отвальную» в VIP-овском ресторане. Единственное, о чем я его убедительно попросил, срочно по приезду в Кишинев заскочить на работу к отцу и передать бандерольку с сувениром ко дню рождения матери и пару писем. Савва клятвенно обещал выполнить поручение, как он сказал, «друга на всю жизнь».

Через месяц от родителей пришла весточка, что к ним никто не заходил, не звонил, писем, и бандеролей не передавал. В очередном письме отец написал, что сам поедет в Котовск, постарается найти этого Савву, и разберется в чем причина его молчания.

Савву искать не пришлось, с некоторых пор он стал знаменитостью, как обзавелся ярко голубой «Волгой». Предприимчивый полиглот, готовясь к строительству дома, устроился работать в стройуправление начальником отдела кадров.

Савву отец застал дома живым и здоровым, а письма и бандеролька пылились в чулане на бочке с квашеной капустой. Свою вину разгильдяй признал легко и без угрызений совести, объяснив конфуз иронией судьбы.

Приземлившись в Шереметьево 31-го декабря, он, торопясь встретить Новый Год в кругу семьи, договорился с попутчиком – чернокожим выпускником духовной Академии из Найроби, что тот довезет его до Генштаба, а за это он поможет пройти таможню без проверки содержимого чемоданов. Новоиспеченный пастор довез его на машине до Генерального штаба, где Савва быстренько обменял загранпаспорт на военный билет, получил расчет и тут же отправился в аэропорт Внуково. Через полтора часа полета он был в Кишиневе, а еще через час открывал калитку родительского дома. Родня, в жизни не пересекавшая границ, кроме условной межи соседнего колхоза, за накрытым столом в Каса Маре с нетерпением ожидала заморских подарков и рассказов о неведомой Африке.

После приветствий, поцелуев и слез радости ему налили первый стакан домашнего вина, которое, ввиду отсутствия Саввы, делал его отец. Затем второй, третий… Именно тогда пакеты с письмами и бандеролью кто-то из родственников отнес в подвал. Дальнейшие события совершенно выбили Савву из колеи и отшибли память. Не мудрено, после пересечения стольких часовых, климатических поясов, изменений образа жизни, языка общения, нравов.

Наконец, наступил самый волнующий момент. Громадный чемодан на колесиках торжественно возложили плашмя на стол в гостиной. Принесли переноску, чтобы лучше видеть подарки и сувениры, которые с восторгом описывал по телефону еще из Москвы гордость династии Чеботарь. 100-ваттная лампочка освещала комнату лучше операционной. Предвкушая восторг и изумление сородичей, герой артистически расстегнул вначале одну, затем другую «молнию», выждал паузу и, подражая Кио, резко поднял крышку чемодана. Сюрприз удался, публика ахнула, а сам герой пошатнулся. Поверх плотно набитого чемоданного чрева лежала черная сутана и массивный католический крест. Аудитория, придя в себя от шока, загудела.

— Савва, ты ушел в монастырь,- истерически вскричала жена,- ты постригся в монахи, как ты мог?! Недаром мне сон снился!!

Мать, с катящимися по лицу слезами, подняла на руки младшего и взяла за руку старшего внука, чтобы уберечь психику детей от вида семейной трагедии. Повисла страшная тишина, прерываемая женскими всхлипами и дыханием тружеников полей.

Первым поднялся тесть Саввы, уважаемый на весь район завскладом колхоза – миллионера, движением бровей приказав жене следовать за ним. На пороге он задержался, ради одной фразы на прощанье: « Лучше бы тебя в Африке съели людоеды!».

Потрясенный Савва вытащил из бокового кармана сутаны Диплом об окончании Духовной Академии Яйя Самбукки Отару. Пришла пора момента истины. В спешке он из багажника вытащил чемодан своего попутчика.

Новый год семья Чиботарь с родителями встречала в аромате ароматических свечей, найденных в чемодане пастора. Дойдя за столом до нужной кондиции, Савва достал библию и стал читать молитвы на английском, тут же переводя на суахили.

Первый день Нового года Савва провел снова в пути курсом на Москву и обратно. Ему повезло, пострадавший африканский пастор безвылазно ожидал растяпу попутчика в аэропорту Шереметьево. Яйя Самбукки нуждался в документах об окончании Духовной Академии больше, чем Савва в сувенирах. Все это время посеревший от переживаний чернокожий пастор находился в детской комнате милиции, с библией в руках воссылая молитвы Всевышнему вернуть ему багаж и утраченное спокойствие.

Наши жизненные пути с Саввой пересекались еще дважды. Первый раз на пограничном с Румынией пункте пропуска Леушены, где раздобревший Савва в форме таможенника проверял багажник моей машины. Он был настолько увлечен своим занятием, что не обратил внимания на фамилию в документах, а я его не окликнул.

В следующий раз мне, тем более, не было резона окликать бывшего переводчика, оспаривавшего в суде его увольнение из Таможенного департамента.

Ранее в серии:

Охота на львов и людей. Записки военного переводчика

Узнать врага и уничтожить. Записки военного переводчика

На фото сверху Савва Чеботарь и Владимир Лупашко