Будущее мировой финансовой системы и украинская экономика

Во время заключения Бреттон-Вудских соглашений, установивших международную систему организации денежных отношений и торговых расчётов в 1944 году, их «архитектор» выдающийся экономист Джон Мейнард Кейнс ратовал за усиление глобализации торговли товарами и услугами, но был категорически против финансовой глобализации. По его мнению, риски свободного трансграничного движения капиталов превосходили пользу этих процессов для национальных экономик.

История подтвердила его правоту. После того, как идеологию Бреттон-Вудса, с течением времени, «постигла эрозия», и свободное движение капиталов между странами стало нормальным явлением в международных финансах, кризис не заставил себя ждать. Великая рецессия 2007-08 годов, которая началась в США, больно ударила по всей мировой финансовой системе. До сих пор удар, нанесенный финансовой системе США во время ипотечного кризиса 2007 года, ощущается во всей мировой экономике (темпы роста мировой экономики значительно отстают от докризисных темпов роста), чтобы было бы невозможно в рамках Бреттон-Вудских соглашений: тогда негативный эффект ипотечного кризиса, скорее всего, был бы локализован в США.

Почему же риски свободного движения капиталов превосходят их полезность? Ведь, казалось бы, капиталы, импортированные в страну, несут вместе с собой и компетенции и технологии, а, следовательно, и дополнительные возможности экономического развития, особенно тогда, когда своих капиталов в стране не хватает? Почему, говорит нобелевский лауреат по экономике Роберт Лукас, из богатых стран в бедные не перетекает больше средств, позволяющих последним приобрести необходимый им физический капитал? Ответ на это вопрос носит сложный характер и требует отсылки к более углубленному пониманию экономических реалий.

Исследование, проведенное известными экономистами Рагурамом Раджаном (бывшим главным экономистом МВФ в 2003-2007 гг., и председателем Резервного банка Индии в 2013-2016 гг.), Арвиндом Субраманианом и Эсваром Прасадом обнаружили следующую положительную корреляцию для развивающихся стран: чем больше страна инвестирует свои внутренние инвестиции через внутренние сбережения, тем быстрее растет ее экономика. И наоборот, чем больше иностранного финансирования она использует, тем медленнее растёт ее экономика. Быстрого и устойчивого успеха удалось добиться только тем развивающимся странам, пишет Раджан, которые обошлись без значительного иностранного финансирования.

У меня есть гипотеза, объясняющая почему происходит это явление. Нобелевский лауреат по экономике Эдмунд Фелпс писал в своей последней книге «Массовое процветание: как низовые инновации стали источником рабочих мест, новых возможностей и изменений», что экономический успех стран зависит, прежде всего, от того насколько сильны в этих странах низовые эндогенные (внутренние) инновации. Во время внедрения этих инноваций, согласно самозапускающимся процессам обучения, у работников формируются компетенции, которые и позволяют достигать высоких степеней эффективности производства. Одним из ключевых факторов, который способствует течению инновационного процесса, является то, что предприниматели, прежде всего, инвестируют свои собственные средства, которые они ранее сберегли. Именно этот факт и делает эффективным инвестирование в экономику. И, на мой взгляд, именно поэтому этого не происходит, если средства в производство инвестированы извне. К «не своим» средствам предприниматели не будут относится так трепетно, как к своим, и при этом начнут происходить совершенно другие процессы, не имеющие отношения к эффективному размещению финансовых средств в производство. Потому и механизмы экономического роста в стране-реципиенте международных инвестиций, в отсутствие национальных сбережений, не запускаются. Поскольку мировая экономика не состоит только из развитых стран, то свободное трансграничное движение капиталов между странами, с одной стороны, не приводит развивающуюся страну к процветанию, в отсутствие национальных сбережений, во время роста международных инвестиций в страну; с другой стороны, усугубляет дисбалансы в национальных финансах, когда портфельные инвесторы покидают страну, в случае наступления кризисных явлений в мировой экономике («пугливые иностранные инвесторы», как метко характеризует их Рагурам Раджан). Как говорится, международные финансисты «сначала выдают зонтики, чтобы защититься от дождя, но потом забирают их, когда он реально начинается». По мнению принстонского экономиста Дэни Родрика «финансовая глобализация не сглаживает, а лишь усугубляет экономические циклы в зарождающихся рыночных экономиках, приводя то к буму, то к спаду экономической активности».

Таким образом, мы приходим к выводу, что идея Джона М. Кейнса, относительно необходимости сдержанности в вопросах финансовой глобализации, была верна. Международная же торговля, напротив, полезна, так как она отрывает новые рынки, особенно для стран с относительно немногочисленным населением, сам размер которых позволяет им за счет масштабирования выходить на нужные объёмы массового производства товаров, во время которого совершенствуется производимый продукт, чего бы не было, если бы торговля велась только на небольшом национальном рынке.

Почему же все пошло по-другому? Произошло это по банальной причине: те внутренние резервы экономического роста, которые двигали западные экономики за счет увеличения объемов международной торговли после 1945 года, были исчерпаны ими к 90-х годам прошлого века. Потому западными лидерами и была сделана ставка на глобализацию финансовых потоков, которая по-прежнему бы давала развитым западным экономикам возможности для дальнейшего развития, а именно к высоким темпам роста «Бреттон-Вудского мира», к которым они тогда уже привыкли.

Но Украина-то в то время, в начале 90-х годов прошлого века, находилась в совершенно другом положении! Нам необходимо было только трансформировать нашу экономику-перевести ее на капиталистические рельсы. У нас были и достаточные производственные мощности, и необходимые для модернизационного рывка трудовые ресурсы, не было только конкурентоспособной продукции в технологических секторах. За счет кривой обучения в промышленном производстве, а не за счёт дополнительно привлекаемых финансовых ресурсов, нам и надо было двигаться вперед!

Если финансовая глобализация оказалась, в известном смысле, полезной для развитых стран, то она оказалась безусловно вредной для развивающихся. Ставка на привлечение внешних инвестиций, в отсутствие внутренних сбережений, и работа с МВФ в этих (и на этих) условиях и привели нас к ситуации, когда каждый следующий наш шаг только ухудшает ситуацию-классический цугцванг в шахматах.

Можно ли изменить это сложившееся положение? Можно ли запустить процессы эндогенного экономического роста в Украине? Изменить сложившуюся ситуацию в нашей экономике непросто, так как за последние годы у нас скопились огромные обязательства перед международным финансовым сообществом, и нам также необходимо исполнять постоянно растущие внутренние социальные обязательства перед стареющим населением Украины.

Однако, если ничего не делать, ситуация может выйти из-под контроля. При снижении нашего производства при вялой конъюнктуре цен на мировых сырьевых рынках (сырье теперь наш главный экспортный продукт), мы скоро не сможем обслуживать ни свои внешние финансовые обязательства, ни внутренние.

Дэни Родрик пишет, что экономисты не имеют права замыкаться в узкой оболочке одной теории. Экономисты должны владеть многими экономическими моделями, чтобы иметь возможность работать в сложном окружающем мире. «Питая чрезмерное доверие к одной выбранной модели и пренебрегая риском неправильного диагноза они зачастую обманывают и себя, и доверившихся им политиков». Кроме монетарных факторов роста национальной экономики, которые как мы видим не вполне работают, есть и другие: те, которыми прошли страны Юго-Восточной Азии в свое время. И нам необходимо больше рассчитывать на изменения в нашей промышленной политике, чем на дальнейшее привлечение денежных средств на мировых финансовых рынках, которые мы просто не сможем «переварить» в национальной промышленности, так как у нас в данный момент уровень нашего организационного капитала не достаточен для этого.

Мы, конечно, должны продолжить работу и с МВФ и другими международными финансовыми организациями (тем более, что мы им должны серьезные деньги, и наша международная репутация будет зависеть от того, сможем ли мы нормально обслуживать свои финансовые обязательства), но мы должны перевести наши отношения на реалистичную почву. Ведь, в конце концов, МВФ тоже заинтересован в том, чтобы мы вернули ему наши долги, а не объявили дефолт, просто потому, что нам нечем их будет платить. Но наращивание наших долгов (в рамках процесса реструктуризации прежних долгов) и в дальнейшем, при том, что наше производство сокращается- это «путь в никуда».

Мы должны радикально изменить нашу внутреннюю повестку дня, нашу внутриполитическую риторику и перейти от политики выспрашивания кредитов, к эндогенному промышленному развитию (преимущественно экспортно-ориентированному, из-за относительно небольшого объема нашего внутреннего рынка), как основному фактору поступления средств в страну, которое должно заменить нашу сырьевую экспортную ориентацию, которая есть в настоящее время. Нам сегодня никто не поможет, если мы не поможем себе сами. Мы должны объявить о новой национальной денежно-кредитной политике. Но не о той политике, которая сегодня «висит в воздухе», не основанная не на чем, а на денежно-кредитной политике, которая является структурной частью нашего – будущего главного экономического документа — «Стратегии украинской промышленной политики». Если мы поймем важность наших внутренних сбережений, в указанном мной контексте, и сможем нарастить их, создав для этого определенные условия, то только тогда мы сможем принять новые финансовые вливания МВФ в нашу экономику без ущерба для нее. И только тогда у нас будет будущее, в которое мы сможем смотреть с надеждой.