Зачем российский президент усиливает свой военный контингент в Сирии? На этот вопрос отвечает Сириль Бре, преподаватель парижского Института политических исследований.
Ее статью публикует Le Monde.
«У европейцев и американцев вызывает тревогу российское военное вмешательство в события в Сирии. Размещение мобильного командно-диспетчерского пункта и расширение ВПП в военном аэропорту Латакии, высадка 200 морских пехотинцев, переброска десятка бронетранспортеров и штурмовых вертолетов, строительство казарм для 1000 военнослужащих — все эти действия позволяют сделать предположение о прямом участии в конфликте российских войск, дополнительном витке в гонке вооружений между суннитами и шиитами и новой подпитке конфликта, который уже привел к гибели 250 тыс. человек и появлению 4 млн беженцев», — пишет автор статьи.
«Тартус — главная в военном отношении инфраструктура для Черноморского флота, — утверждает политолог: — эта военная база позволяет российским кораблям вставать на стоянку, не заходя в Севастополь и не проходя через проливы. Тартус обеспечивает постоянное присутствие в восточном Средиземноморье наряду с военным аэродромом и станциями прослушивания в непосредственной близости от ближневосточного региона. От аннексии Крыма в 2014 году до отправки войск в Сирию сегодня, с подписанием морского соглашения с Кипром в феврале 2015 года, Россия преследует извечную оборонительную цель — отстаивать свое морское присутствие в теплых морях».
Россия хочет также сохранить важный рынок сбыта для ВПК в то время, как ее экономика переживает рецессию. Сирия является историческим и важным клиентом начиная с 1956 года. В среднем, на долю военных поставок в Сирию приходится до 10% российского военного экспорта, говорится в статье. Россия хочет избежать повторения ливийского сценария 2011 года, сохранить свой торговый баланс, а также гарантировать потенциальным клиентам в регионе: Россия выполняет свои контракты и является альтернативным поставщиком по отношению к западным странам в том, что касается совершенных оборонительных систем. Возобновление российских военных поставок в Иран начинается с выполнения контракта на продажу зенитных ракет SS-300 PMU-1, и этот сигнал может быть положительно воспринят в регионе и повсюду, отмечает автор.
«Вмешательство в Сирии — это также мера внутриполитического характера: Москва, как всегда, пытается компенсировать проблемы страны укреплением патриотической гордости и, по-видимому, намеревается держать подальше от России собственных 2200 джихадистов с Кавказа. Но главное, она осуществляет за рубежом свою конфессиональную политику: продвигает православие. В Сирии Москва, конечно же, поддерживает режим Асада, но делает она это ради российской политики», — пишет Бре.
«Россия хочет усилить альянс с Ираном, который играет центральную роль в наземных операциях против ИГИЛ (запрещенная в РФ организация. — Прим. ред.). Москва также указывает на пассивность европейцев, не способных разобраться с причинами кризиса беженцев. На Генассамблее ООН Россия присвоила себе роль борца с терроризмом. Россия не столько поддерживает ослабевший режим Асада, сколько хочет способствовать усилению влияния шиитов в регионе», — полагает автор.
Отвечая на вопрос о том, что хочет сделать Россия в Сирии, французский политолог заключает: «Просто защитить своих клиентов, своих союзников и свои базы и объекты в регионе достаточно скромной военной и финансовой ценой. Владимир Путин в данном случае в большей степени приверженец «реальной политики», нежели идеолог».
Напомним, сегодня глава МИД РФ Сергей Лавров заявил, что у России есть вопросы по поводу оружия США для сирийских повстанцев.
