Идеологические разногласия Украины и России о свободе

В российско-украинской войне 2013-2015-х годов каждая страна — Россия и Украина — считает, что обретает свободу. Россия считает, что она обретает свободу от Запада, а Украина считает, что она обретает свободу от России. Кроме того, обе страны уверены, что каждая из них более свободна, нежели соперник (бывший партнер, а теперь враг).

Что же такое свобода? И в этом смысле кто же действительно более свободен — Украина или Россия?

Онтология и транзитология свободы

Свобода занимает уникальное место среди идей в философии — у нее нет и не может быть фундаментальной онтологии. В этом смысле свобода имеет не онтологию, а транзитологию. Онтология свободы — условна.

Если бы у свободы было основание, она не была бы свободой, она бы имела зависимость от этого основания. Свобода есть чистое и обусловленное лишь смысловым образом стремление воли. Однако смысл не является основанием воли. Смысл создает содержательное пространство, в котором действует воля, однако воля обретает смысл лишь в этом действии. До этого действия предполагаемый смысл является лишь условным основанием воли.

Свобода изначально есть преодоление всех и всяческих обусловленностей и зависимостей извне. В общем виде внешняя свобода есть перманентная эмансипация от экзистенции. Собственно поэтому хайдеггеровский проект бытийствования выглядит очень сомнительно с точки зрения свободы. Если бытийствовать означает открывать бытие в экзистенции, то бытийствовать свободным это означает постепенно эмансипироваться от экзистенции.

Внутренняя свобода есть установка на разнообразное позитивное проявление самости. Позитивность проявления самости связана с отрицанием насилия и порабощения как в отношении себя, так и в отношении других. В общем виде внутренняя свобода есть разнообразие транзистенции, в пределе преодолевающее экзистенцию.

Свобода есть установка быть свободным. Всегда есть обусловленности. В этом смысле свобода есть не отсутствие обусловленностей, а установка на их обнаружение и преодоление.

Быть в мире и быть свободным от мира очень трудно. Для многих практически невозможно. Подлинная свобода обретается в транзистентном намерении к трансцендентному иному, внемирному, неэксзистентному. Свобода является оценкой качества разнообразия транзита, а не разнообразия оснований.

Транзитологический смысл свободы двоякий: 1) увеличение проявлений свободы (свобода не может быть в ограниченном смысловом пространстве, не может иметь один и тот же повторяемый смысл); 2) ориентация на инновации и иное. Подлинная свобода всегда направлена за пределы очевидного, знаемого, наличного.

Свобода важна не просто сама по себе. Свобода важна постольку, поскольку она воплощается в позитивные смыслы и долгосрочную перспективу, тем самым создавая еще большее разнообразие свободы. Свобода, ведущая к рабству или просто даже к сужению свободы, не есть свобода. Свобода всегда является осмысленной и перспективной, ведет к разнообразию и расширению самой себя.

Позитивный смысл свободы всегда там, где нет злобы, где нет агрессии, ненависти, ограничений, репрессий, контроля сознания, шельмования инакомыслящих. Долгосрочная перспектива там, где эмансипация расширяется, разнообразие свобод увеличивается, количество свободных растет.

Зависимость от прошлого всегда более несвободна, чем акцентуация на будущем. Будущее легче исправить, нежели прошлое, ибо будущее способно исправлять и уточнять акцентуации на нем, а прошлое, захватив однажды, уже не отпускает от своей зависимости, пока не превратит настоящее в руины.

Наибольшую свободу проявляет тот, кто обеспечивает наибольшее разнообразие смыслов, продуцирует больше всего инноваций, создает более долгосрочную перспективу, непрерывно порождает и удерживает ориентацию на иное. Это и есть транзитологическая суть свободы.

Оптимальный агент свободы

Кто более всего свободен? То есть, каков наиболее оптимальный для свободы автономный агент? Индивид, группа или человечество? Запад отвечает — индивид. Россия отвечает — группа (государство). Конструктивизм отвечает — человечество.

Между свободой многих и свободой одного, между свободой коллективного агента и индивидуального агента существует отношение оптимальности, которое позволяет вывести оценку свободы за пределы исключительно формальных пожеланий.

Оптимальность свободы исчисляется многими показателями, однако не все эти показатели традиционно прилагаются к собственно свободе. Брать ли в расчет оптимальности свободы ее открытость к произволу и сопутствующие этому человеческие жертвы? Брать ли в расчет оптимальности свободы ее очевидные достижения комфорта для многих или в расчет брать лишь богатство инноваций и стремление к иному немногих? Брать ли в расчет оптимальности свободы ее пассивность и стихийность проявлений или нужно брать в расчет лишь активно деятельное и осмысленное проявление свободы?

Мой ответ максимально конструктивный и транзитологичный — оптимальность свободы оценивается не только по намерениям, но и по последствиям осуществления. Если индивидуальный произвол и индивидуальное насилие не снижает общий уровень свободы, то насилие коллективного произвола и, как его следствие, человеческие жертвы снижают оптимальность свободы.

Если индивидуальные инновации и индивидуальные устремления к иному нужны для воспроизводства свободы, то лишь реальные коллективные инновации и коллективное стремление к иному коллективного агента увеличивают оптимальность свободы.

Эскапизм отдельной личности мало влияет на общее состояние свободы в обществе, но архаизация и изоляция целого общества снижают оптимальность свободы.

Отдельные индивиды могут проявлять стихийную и даже преступную активность, а также вести паразитарный образ жизни, но стихия общественной жизни, а также массовое паразитирование снижают оптимальность свободы. Свобода более оптимальна лишь в активности осмысленных действий, а не в стихийной и/или паразитарной пассивности.

Давайте посмотрим на западный выбор наиболее оптимального автономного агента. Чтобы его понять, нам нужно вначале операционализировать свободу.

Устойчивые конструктивные операционализации свободы таковы: «свобода от» — 1) устранение всех и всяческих зависимостей (обусловленностей); 2) устранение прямого насилия и самых условий насилия; 3) устранение случайности произвола и паразитирования пассивности; «свобода для» — 1) осмысление в позитивных и перспективных смыслах; 2) порождение смыслом намерения действия и преодоление пассивности; 3) активное действие в рамках смысла.

Устранение зависимостей предполагает обнаружение и исследование зависимостей воли до ее проявления в действии. Зависимости изучаются через психоанализ воленосителя, социологические исследования социальной среды воленосителя и политологические исследования политической ойкумены воленосителя.

В современном мире индивидуальная воля не может быть полностью свободна от политики государства, от масс-медиа, от габитуса социальной среды, от подсознательных и сознательных индивидуальных воздействий и групповых действий. Воля не может проявляться свободно в ситуации насилия (собственного насилия, всегда порождаемого страхом, или насилия извне). Воля не может быть свободной, если она проявляется стихийно, неосмысленно, без учета последствий и оценки перспективы. Воля не может быть свободной при выборе следующих модусов — паразитирование, пассивность, стихийность, архаизация.

В современном мире индивидуальная воля плохо приспособлена к осмыслению. Для осмысления ей очень часто нужно попадать в зависимость от коллективных смыслов (а это предполагает контроль сознания со стороны групповых лидеров мнений и СМИ). Строить намерения индивидуальных действий невозможно без учета их социального контекста, более того эти индивидуальные намерения должны соотносится с групповыми намерениями коллективных действий. Общество сознательно ограничивает излишне активные действия, чтобы они не превращались в произвол и не представляли опасность для общества и для индивидуальных свобод.

То есть элементарная операционализация свободы индивидуальной воли показывает ее ограниченность. Однако эта ограниченность наибольшим образом поддается регулированию. Регулирование межгрупповых (межстрановых и межгосударственных) отношений в плане свободы представляет собой на современном этапе очень сложную задачу. Ни «добрая воля» государств, ни ОБСЕ, ни ООН не позволяют столь же эффективно регулировать меру свободы и произвола, активности и пассивности, стихийности и осмысленности на межгосударственном уровне, как это можно сделать на индивидуальном уровне.

Это означает, что именно индивид обладает наибольшей способностью осознавать необходимость своей свободы, осмыслять содержательную направленность своих свободных действий, нести за них ответственность, корректировать действия, обобществлять свободные действия со свободными действиями других индивидов и конкурировать за свободу с группами и всем человечеством.

Проекция индивидуальной свободы на коллективность достигается в таком автономном агенте как корпорация. Именно корпорация обладает могуществом, сравнимым с могуществом государством, и индивидуальной свободой, сравнимой со свободой с индивидом. Ограничение долгосрочной деятельности корпорации связано с деградацией мотиваций корпоративных лидеров. В тот, момент когда корпорация переходит от инвестирования энергии индивидуальной свободы в инновации, позволяющие развиваться, к затрате энергии на борьбу за прибыль, экспансию (подавление других корпораций) и монополизм (избыточное конкурентное преимущество), отличие корпорации от государства исчезает. Корпорация становится бесперспективным коллективным уже мало автономным агентом.

Индивидуальный и коллективный автономные агенты

Максимально инновационная деятельность СССР относится к периоду так называемой оттепели (1955-1965). Именно в этот период индивидуальная свобода в СССР была наивысшей за все время его существования, и именно в этот период были осуществлены наиболее важные цивилизационные достижения — социально-культурное развитие, мировое научное лидерство, запуск и осуществление космического проекта.

Внутри марксизма не существует никакой возможности объяснить космическую экспансию СССР. Космический проект СССР имел некоммунистический контекст — из коммунизма космическая экспансия никак не следовала. Космическая экспансия предполагала наличие некоторых цивилизационных целей, которые были не связаны с социальным уравнительным перераспределением материальных ресурсов и классовой борьбой внутри этого перераспределения.

Коммунизм также никак не предполагал создание принципиально индивидуальных (персональных) компьютеров. Большие и громоздкие компьютеры СССР предполагали исключительно коллективное использование. Пятилетний цикл советского планирования принципиально не соответствовал закону Мура, согласно которому производительность компьютера удваивается каждые 1,5-2 года.

Атомный проект СССР осуществлялся в ситуации явного давления внешней угрозы со стороны США, то есть это было именно внешнее давление цивилизации с индивидуальными автономными агентами на цивилизацию коллективного автономного агента.

Существует предположение, что цивилизация коллективного автономного агента не может создать в цивилизационном плане ничего такого, чего бы не могла создать цивилизация индивидуальных автономных агентов. И наоборот, цивилизация индивидуальных автономных агентов может создать много чего такого, чего в принципе не может даже повторить цивилизация коллективного автономного агента.

Причем это умозаключение является не теоретическим, ибо теория может находить и рациональные аргументы, и рациональные контраргументы, а практическим — оно является обобщением исторического опыта длительной конкуренции двух типов цивилизаций, в частности, в последнем историческом примере — СССР и США.

Технологические инновации США XX века (стратегирование вместо планирования и программирования как в СССР, создание компьютера, прорывное развитие телекоммуникаций, создание Интернет) и XXI века (3d-принтер, социальные сети, электромобиль) это уникальные продукты цивилизации индивидуальных автономных агентов, которое цивилизация коллективного автономного агента в принципе даже повторить не может.

Что бы цивилизация коллективного автономного агента ни создавала, ее всегда будет олицетворять лишь монополист Газпром, который паразитирует на природных ископаемых и коррумпирует как государство своего нахождения, так и государства вокруг себя. Цивилизация коллективного автономного агента принципиально не способна породить Илона Маска — она политически ограничит, экономически заблокирует и демотивирует его раньше, нежели он успеет создать и сделать успешными «SpaceX» или «Tesla Motors».

Технология государственных (имперски-монополистических) инкубаторов инноваций (Роскосмос, Роснано, Сколково и т.д.) в принципе не позволяет достигать и результативно использовать такую же социальную энергию, какой достигают и используют предприятия Билла Гейтса, Стива Джобса и Илона Маска. Инновационные деятельности работают наиболее эффективно исключительно на индивидуальном предпринимательстве.

Социальные инновации США были исследованы в моей работе «Судьба гегемона — судьба мира». Суть гегемонии США в ХХ веке состоит не только в том, что они предложили уникальные технологические, но также и уникальные и в то же время универсальные социальные инновации.

Именно поэтому индивидуальная воля представляет собой наиболее оптимального автономного агента. Государства с сильной коллективной волей (империи), применяющие активные действия (по сути, произвол и насилие) для создания зависимости от них других государств (стран) и порабощения их свободной воли, потеряли свою оптимальность для свободы. Коллективы, и особенно государства, очень часто бессмысленны, пассивны, склонны к произволу и безответственности.

Именно внутри либерального проекта свобода индивида как автономного агента впервые стала предъявлять более универсальные формы цивилизации, нежели свобода коллектива как автономного агента. Цивилизации-империи с коллективистской ориентацией, даже получая идеологическое обоснования (в марксизме, национал-социализме), не выдерживают цивилизационной конкуренции с цивилизациями с индивидуалистической ориентацией.

Если до начала ХХ века империи могли неплохо гарантировать свободу интегрированным в них народам, то с начала ХХ века возникает система международного права, международной торговли, международных армий, которые впервые уже на уровне человечества (новый автономный агент) начинают гарантировать свободу гораздо более эффективно, нежели империи. Именно поэтому в ХХ веке империи исчезают. С начала XXI века империя это больше не свобода, это порабощение.

Вместо империй на руинах государств как автономных агентов, призванных гарантировать оптимальность свободы, возникает единое человечество.

Станет ли человечество новым претендентом на позицию автономного агента — вот в чем главный вопрос нашей эпохи. Смысл всех нынешних войн и кризисов — становление единого человечества. На мирозлобии в отношении Запада этот проект не построить. Этот проект можно построить лишь на конструктивном отношении между странами планеты Земля. Однако именно обобщение автономного агента позволяет увидеть также и транзитологию свободы в сегодняшней российско-украинской войне.

Свобода в Украине и в России

Постановка вопроса о воли и ее обусловленности и необусловленности была сделана в дискуссии с Бахтияровым в моей работе «Сосредоточение воли: Украина и Россия». Однако теперь нам предстоит рассмотреть вопрос в ином ракурсе — кто более свободен: Россия или Украина?

Свобода для России это свобода коллективности, свобода государства, свобода империи. Свобода для Украины это в сущности своей анархистская свобода индивида, свобода общины и свобода объединения общин в сеть. Свобода коллективности в России слишком часто в истории (как и сегодня тоже) оказывалась поражением индивидуальных свобод.

В этом смысле оценка свободы в чисто формальном виде не может служить основанием для сравнения России и Украины. Однако приведенные выше конструктивная операционализация свободы и транзитология ее позволяет сравнить свободу России и Украины.

Архаизация России это прямая потеря свободы. Даже если очень хочется, нельзя в одну реку входить дважды. Бессмысленно повторять неудачные эксперименты прошлого. Россия уже имела негативный опыт изоляции от Запада СССР. Это закончилось распадом СССР. Архаизация это зависимость от стихии агрессивного произвола власти. Архаизация это смерть мышления, которое только и может производить намерения свободы. Архаизация это паразитирование на прошлом. Архаизация это потеря смысла и перспективы.

Украина пытается всеми силами избегнуть архаизации. Революция и война в Украине — верный способ не свалиться в архаизацию, даже если наступит полная разруха экономики. Потому что разруха экономики это еще не архаизация. Архаизация это разруха в головах.

Россия постоянно транслирует идею универсальности как идею империи. В этом смысле сегодня возникает новая идея универсальности — единое человечество. Это человечество не может быть ни американским, ни русским, ни европейским, ни китайским, ни индийским, ни арабским. Украина ориентируется на эту новую универсальность, пусть в виде пока ориентации на Европу.

Кроме того, империя неминуемо превращает граждан в подданных. Абсолютное подданство это лишь подчинение коллективности.

Украина транслирует идею гражданства как идею децентрализации. Гражданство содержит две компетенции: 1) подчинение — граждане в некотором весьма малом наборе компетенций подчинены государству; 2) управления (властвования) — граждане в значительном наборе компетенций реализуют свою свободу на уровне местных общин. В этом смысле подданство создает лишь одну компетенцию — подчинения. Гражданство создает две компетенции — подчинения и власти (управления). Гражданская свобода неминуемо больше свободы подданства.

Россия контролирует массовое сознание своих подданных через зомбирование своего населения в СМИ (прежде всего в телевидении со значительным ограничением Интернет-коммуникации). Это снижает возможности как осмысления, так и свободного выбора.

Украина не контролирует массовое сознание своих граждан, широко использует Интернет-коммуникацию для всех и всяческих проявлений гражданства. Украина производит беспрецедентную коммуникацию осмысления происходящего. В Украине нет шельмования инакомыслящих. Даже с врагами украинцы готовы вести дискуссию, если, конечно, враги способны что-то говорить, а не лишь материться.

Можно сколько угодно критиковать Запад за потребительство. Однако в России это потребительство не меньше, нежели на Западе. В потребительство в России вовлечены не только власть и общество, но и интеллектуалы. Политическое православие России в принципе не может преодолеть ни мотивационные установки российской элиты на обогащение, ни паразитарный характер жизни россиян, основанный на патернализме государства, зарабатывающего на дармовых энергоносителях.

Украина начала серьезную борьбу против потребительских мотиваций своей элиты. Гражданское общество отказало в доверии мотивациям на обогащение и борьбу за власть. Политика, легитимирующая гражданские мотивации взаимопомощи, доверия, осмысления и создания долгосрочной перспективы, стала другой. Против потребительских мотиваций Украина борется не путем религиозной фундаментализации, а путем распространения гражданской идентичности.

Россия создала систему общегосударственного паразитирования на продаже энергоносителей другим странам. Выгодополучателями от продажи энергоносителей является государство и приближенные к нему олигархи. Остальные подданные России являются выгодополучателями по остаточному принципу. Паразитарный образ жизни в России убивает науку, технологию, культуру. Паразитарная и пассивная жизнедеятельность россиян убивает их свободу предпринимательства и политическую свободу граждан вообще. Именно отсутствие легальных и легитимных способов реализации индивидуальной свободы толкает россиян на войну. Война это извращенная свобода среди пространства несвободы.

Украина кризисом, революцией и войной была избавлена от паразитирования на продаже продуктов металлургии и химии, служивших традиционными статьями доходов в госбюджет. Поэтому у Украины есть шанс реализовать свободу структурного преобразования своей экономики. Россия этой свободы не имеет. Санкции против России это все-таки не война и не революция. Российская власть, не ощущая для себя угрозы, будет и дальше воздерживаться от инноваций, будет и дальше длить паразитарный образ жизни.

Украина в период революции и российской войны против нее испытывает сильную зависимость от западной финансовой и технологической помощи. Если бы Украина осталась с Россией, а не ушла в Европу, зависимость была бы еще больше, только от России. Реформы, которые проводит Украина, позволят ей решить проблему с финансовой и технологической зависимостью от Запада. Гражданская инициатива украинцев позволит обрести статус автономного странового (общественного) агента на мировой арене. В этом смысле свобода украинцев состоит в непосредственной ориентации на свободу, в формировании намерений быть свободными. Россияне таких намерений не формируют, потому как смыслы, им сопутствующие, не проявляются.

Осмысленность свободы имеет разный контекст в России и в Украине — «Мирозлобие России» и «Миролюбие Украины». Это свобода разных направленностей — свобода войны против свободы мира. Свобода мира неизмеримо перспективнее свободы войны. Однако уровень осмысленности мирозлобия и миролюбия принципиально различный. Миролюбие имеет позитивный и перспективный смысл, поэтому и порождает большую свободу. Мирозлобие имеет негативный и жестко конъюнктурный смысл, поэтому порождает огромную несвободу.

Свобода россиян сегодня это свобода мирозлобствовать вместе с властью, шельмуя и преследуя всех инакомыслящих. Нет в этом никакой не то что индивидуальной, но даже и коллективной свободы. В обществе, преследующем инакомыслящих и продуцирующем эмигрантов, не бывает никакой коллективной свободы.

Инновации Запада (преимущественно США) последних десятилетий — Интернет, социальные сети, 3d-принтер, электромобиль. Эти инновации были созданы не только для США или Запада, но и для всего мира. Свобода выше там, где больше инноваций. Что Россия предложила миру, что могло бы хоть как-то оправдать все лишения российского народа: массовое зомбирование, лишение многих гражданских прав своих подданных, снижение уровня жизни населения, войны против республик бывшего СССР (Молдова, Грузия, Украина)? Украина пытается предъявить России и миру свои социальные инновации. Пока не очень успешные, и пока это неважно. Важна установка. Нет инноваций — нет свободы.

Россия в своей истории получала огромные издержки от революций. Однако революции происходят не во всех странах — многие страны пользуются инновациями революций, произошедшими в других странах. Так было с Великой Французской революцией, за преобразования в которой французы заплатили миллионами жизней, а воспользовались ее достижениями европейские страны и США.

Революционер — подлинно свободный человек не потому, что он творит произвол, а потому что он, в конечном счете, творит инновации будущего. Революционная Украина намного свободнее контрреволюционной России.

Сегодня Россия боится революции, но не боится войны. Война без революции это жертвы без всякого смысла. Украина не побоялась революции и уже не боится войны. Россия вполне может воспользоваться плодами украинской революции. Но для этого ей нужно поменять отношение к Украине. Уж, во всяком случае, ее интеллектуальная элита не должна рассказывать всякие глупости о свободе России большей, нежели в Украине.

Россия сколько угодно может врать себе и другим людям, прикрывая вранье широкомасштабной обработкой массового сознания при помощи пропаганды. Но сегодня это факт — российская культура не является универсальной, она стала локальной, быстро теряет свое влияние не только в мире, но и внутри своей страны. Причина — скованность индивидуальной свободы, зацикленность на собственном прошлом, закрепощенность индивидуальной инициативы, извращенность коллективного автономного агента — имперского государства и его корпоративных монополистов.

Многие страны, в том числе и Россия, с подозрением относятся к проекту единого человечества, потому что это якобы западный проект. Однако единое человечество это проект неизбежный. Его можно осмыслять более содержательно, нежели это делают на Западе, но от него бессмысленно отказываться, как это делает Россия. Не нравится западный проект единого человечества, нужно предлагать свой. Но деструкция в отношении проекта единого человечества контрпродуктивна.

Свобода человечества предполагает новую оптимальность — неархаичный, ненасильственный, непаразитарный, осмысленный, активный и перспективный поиск иного. Выход из мирового кризиса будут осуществлять не государства. Свободные индивиды, объединенные в сеть, а не в империи, создадут новую цивилизацию единого человечества.