Турция и ближневосточный регион: период полураспада?

Глава МВД Турции Муаммер Гюлер заявил, что лица, причастные к терактам в городе Рейханлы на границе с Сирией, установлены, и они связаны с сирийскими спецслужбами. Напомним: два взрыва с интервалом в 15 минут прогремели в субботу в Рейханлы у здания мэрии и в промышленном районе. Взорвались два заминированных автомобиля, жертвами взрывов стали 45 человек, более 100 ранены.

Почти треть населения Рейханлы — 20-25 тысяч человек — составляют сирийские беженцы. Премьер Турции Тайип Эрдоган отметил, что такой мощный приток беженцев из соседней страны давно уже вызывает недовольство местного населения, что способствует созданию в городе напряженной обстановки. При этом уже через несколько часов после взрывов вице-премьер Бюлент Арынч заявил, что не исключает причастность сирийских властей к организации теракта, целью которого, по мнению чиновника, могли стать многочисленные сирийские беженцы, вынужденные покинуть свою страну.

У России оказалось свое мнение по поводу терактов. Как отметил председатель комитета по международным делам Госдумы Алексей Пушков, этот теракт призван сорвать мирное решение сирийского кризиса, — в частности, сорвать конференцию по урегулированию, о проведении которой недавно договорились главы МИД РФ Сергей Лавров и госдепа США Джон Керри.

Для самой Турции данные теракты никак не станут какой-то поворотной точкой в проводимой ею нынче политике в регионе. Наоборот: они являются логическим продолжением происходящих нынче процессов по линии отношений Анкары с ее соседями. И способны лишь, как и недавнее размещение на турецкой территории зенитно-ракетных батарей «Пэтриот» НАТО, форсировать формирование Турцией «своего» регионального формата расклада сил.

Теракты и комплексы «Пэтриот» мы связали не зря. Ведь формальная причина, по которой Анкара затребовала размещение зенитно-ракетных комплексов в пограничной зоне с Сирией (а это полоса шириной в 80 и длиной почти в 900 км), как раз и состояла в том, чтобы защитить турецкую территорию от возможных сирийских ракетных атак. Подчеркивая направленность размещаемых в Турции «Пэтриотов» исключительно против Сирии, в НАТО изначально отмечали, что перебрасываемые комплексы будут модифицированы исключительно для перехвата сирийских баллистических ракет над территорией страны и будут иметь дальность действия всего 16 км для того, чтобы они не могли пересекать турецко-сирийскую границу (в «обычной» версии максимальная дальность ракет комплекса – 80 км). Напомним: на сегодня в Турции развернуты шесть батарей «Пэтриот»: по две от США, Германии и Нидерландов. Они дислоцированы в приграничных с Сирией провинциях Кахраманмараш, Газиантеп, а также на американо-турецкой базе Инджирлик в провинции Адана.

Однако вот незадача: радиус поражения всех шести батарей ЗРК не охватывает не только значительную часть юго-востока Турции, но и не позволяет защитить провинцию Хатай, непосредственно граничащую с районом столкновений в Сирии. Что дало в апреле 2013 года региональным СМИ (кстати, включая собственно турецкие – например, газету «Ватан») повод утверждать: Анкара и не думает о сирийском нападении. И ЗРК нужны для чего-то иного.

(Кстати, еще в конце ноября 2012 г президент Турции Абдуллах Гюль заявил о том, что не ожидает нападения со стороны Сирии, назвав подобный сценарий «безумством». «Я не ожидаю, что из Сирии последует открытая угроза, это будет безумством», — сказал Гюль. В ответ на вопрос, зачем же тогда Турции понадобились натовские «Пэтриоты», Гюль туманно сообщил, что эту проблему необходимо рассматривать «в рамках единства НАТО». «Это вынужденная мера с целью обеспечения безопасности», — добавил он, заявив, что эти зенитно-ракетные комплексы являются «исключительно оборонительными» и «ни в коем случае не предназначены для нападения».)

И вот интересная картина: Турция не опасается сирийского нападения, но разместила у себя комплексы НАТО, что не могло не вызвать раздражение другого игрока – Ирана. Региональные СМИ начали муссировать вопрос о том, что ЗРК «Пэтриот» явно не предназначены противостоять «сирийской угрозе», и тут же в Турции грянули теракты. При этом Анкара не стала муссировать любимую тему курдских боевиков как организаторов терактов, а сразу указала на сирийские спецслужбы.

Факт в том, что кто бы не организовал эти теракты (включая сами турецкие спецслужбы – уж очень они выгодны сегодня Турции), Анкара сразу же, до окончания каких-либо расследований, принялась озвучивать версию, которая странным образом выглядит оправданием перед Ираном решений турецких властей по ЗРК «Пэтриот».

Но зачем Турции «отмазываться» перед Ираном? Это понятно: считая Иран при всех то и дело возникающих противоречиях все же своим союзником (взять недавнее воздушное нападение Израиля на Сирию – Иран сразу пригрозил израильтянам ответным ударом, а Эрдоган тут же заявил: «Воздушное нападение Израиля на Дамаск можно смело причислить к действиям оккупанта. Никакие основания и причины не могут оправдать эту операцию»), Турция до последнего времени выдерживала серьезное давление со стороны западных стран, но прекрасно понимала, что именно отношения по линии Анкара-Тегеран могут помочь туркам решить две глобальные задачи. Тогда как ухудшение ирано-турецких отношений не просто ставит под сомнение успешное для Анкары решение этих задач, но и еще больше запутывает клубок и без того неразрешимых проблем региона.

1. Во-первых, это вопрос дальнейшего статуса Турции в регионе. После того, как Анкара развернулась лицом к исламскому миру, стало ясным, что она видит себя в роли его лидера. Формально и последовавший вскоре «парад арабских революций», с первого взгляда, весьма этому способствовал. Вместе с тем, Турция стала более трезво смотреть на свои отношения с Западом и, в первую очередь, с ЕС. Многолетние спекуляции Европы вокруг вопроса евроинтеграции Турции подошли к своему логичному завершению: «кнут и пряник» от европейцев, которые состояли в явно затянувшихся обещаниях принять Анкару в ЕС в обмен на выполнение бесконечных требований, перестали действовать.

Весьма показательным в этом стало прозвучавшее еще в конце декабря 2012 г заявление министра иностранных дел Турции Ахмета Давутоглу в ходе конференции в Хельсинки. Отвечая на вопрос посла Кипра в Финляндии Филиппоса Критиотиса об отношении Анкары к докладу ЕС о прогрессе Турции, в котором последняя подвергалась критике за не выполнение своих обязательств по Кипрской проблеме, Давутоглу отметил, что Кипр блокирует членство Турции в ЕС. «Греки-киприоты считают, что Турция ослабеет и будет умолять ради членства в ЕС», — отметил он, указав на экономический рост Турции, и сравнив экономику последней с кипрской и европейской экономиками. «Мы никогда не будем умолять. Если интеграция произойдет, то она должна быть справедливой», — подчеркнул он. Заявление это было адресовано грекам-киприотам, но очень ярко показало нынешнее отношение Турции к диалогу с ЕС.

Вместе с тем, понемногу отказываясь от своих амбиций на «европейском направлении», Анкара при всех своих действительно имеющих место экономических успехах, не может похвастаться особыми достижениями на пути к статусу лидера в мусульманском мире. Вопреки ожиданиям Турции, арабские страны не спешат воспринять ее в таком качестве. Наоборот, процесс заходит в непредвиденный тупик: признавая турецкую мощь и потенциал, по «религиозной линии» арабы отводят туркам обособленную роль, вплоть до разделения ислама на «арабский» и «турецкий». Понятно, что такая постановка вопроса ставит под большое сомнение успешность лидерских амбиций Турции на поприще ислама. В этих условиях, очевидно, Турция может завоевать доверие мусульманского мира лишь в союзничестве с еще одним мощным исламским, но не арабским игроком, более признанным в религиозной плоскости – с Ираном, являющимся «мировым оплотом» шиитов.

Кроме того, такое союзничество является взаимовыгодным и «взаимодополняющим» в экономическом и энергетическом плане: экономический потенциал Турции, с ее транзитным статусом в плане поставок энергоносителей, объединенные с энергетическими возможностями Ирана (в плане богатейших месторождений углеводородов) выводят эти две страны на ведущие места в регионе.

Да и сама Турция непосредственно заинтересована в поставках иранских энергоносителей – это важнейший фактор ее энергетической безопасности. Именно поэтому когда Сенат США одобрил введение дополнительных санкций в отношении Ирана, премьер-министр Турции Реджеп Тайип Эрдоган заявил о том, что власти Турции продолжат приобретать газ у Ирана. «Мы всегда говорили (американским) чиновникам, что этот вопрос для нас имеет стратегическое значение, и мы не можем подчиниться санкциям», — заявил Эрдоган.

В целом складывается ситуация, в которой Турция продолжает декларировать настроенность на Запад, в том числе и в поддержке сценариев решения региональных проблем (хотя все больше демонстрирует самостоятельную стратегию), однако весьма серьезно ориентируется и на позицию Ирана. В самой Турции не особо верят в то, что Тегеран может представлять угрозу для Анкары: последняя война между двумя странами произошла еще в IXX веке. К тому же союзнические отношения с Ираном, при всех имеющихся противоречиях, весьма удачно укладываются в основной внешнеполитический постулат правящей турецкой Партии Справедливости и Развития, пришедшей к власти под лозунгом «нулевых проблем с соседями».

Прошлогодние попытки Анкары если не вырабатывать консолидированную с Тегераном позицию по наиболее острым региональным проблемам, то, по крайней мере, не выступать ярко выраженным оппонентом, – это шаги именно по этому пути. И показателем данного процесса стала наиболее животрепещущая на сегодня сирийская проблема, по которой Иран и Турция, казалось бы, занимают прямо противоположные позиции. Но на самом деле – не такие уж и разные.

Так, в конце прошлого – начале нынешнего года Турция и Иран предлагали свои варианты разрешения ситуации в Сирии. Согласно плану Турции, президент Сирии Башар Асад должен уступить своё место совещательному органу из представителей всех политических фракций. В свою очередь, Иран поддерживает Асада, но предлагает переговоры с участием всех партий. «Мы поддерживаем любую возможность диалога и национального примирения в Сирии», — заявил Тегеран. Таким образом, если в вопросе относительно судьбы Асада мнения расходятся, то главная предпосылка к разрешению сирийского кризиса в виде диалога всех политических сил, поддерживается одинаково и Анкарой, и Тегераном.

Между тем, основное противоречие между Ираном и Турцией в виде отношения к судьбе Асада выглядит не таким уж неразрешимым, если учесть нюансы второй глобальной задачи, стоящей перед Анкарой.

2. В частности, это стратегически важный не только для самой Турции, но и для всего региона курдский вопрос.

В ходе конфликта в Сирии неоднократно появлялась информация о том, что правительство Асада поддерживает Курдскую рабочую партию. Конфликт осенью 2012 г, когда с заселенной курдами сирийской территории в результате артиллерийского обстрела погибли 5 граждан Турции и 10 получили ранения, заставил не только Анкару, но и Тегеран в очередной раз вспомнить об этих обвинениях. Сам Башар Асад в интервью турецкой газете «Айдынлык» в октябре 2012 г заявил о том, что Сирия не оказывает поддержку Курдской рабочей партии, а турецкое правительство выдвигает подобные обвинения, поскольку само поддерживает группировки, совершающие преступления в Сирии. Однако обвинения в адрес Асада остались, и сам факт его сотрудничества с курдами, будь он доказан, наверняка резко повлиял бы на отношение к сирийскому президенту со стороны Ирана.

Однако, с другой стороны, Запад и Турцию настораживает и тот факт, что сирийские курды не спешат поддержать сирийскую оппозицию, воюющую против режима Асада, — последние события весьма ярко демонстрируют такую позицию курдов. В частности, в конце декабря 2012 г, после того как представители Национальной коалиции оппозиции и революции Сирии (НКОРС) провели ряд встреч в Эль-Камышлы по вопросу о присоединении сирийских курдов к оппозиции, сами курды заявили, что они ещё не решили, нужно ли присоединиться к НКОРС.

При этом, правда, в рядах курдов нет единогласия: так, партия сирийских курдов «Al-Party» вместе с курдской Партией Свободы («Азади») и партией «Курдского Союза» являются основными сторонниками слияния с сирийскими оппозиционерами, ориентирующимися на Запад, Турцию и Саудовскую Аравию с Катаром. Однако более влиятельные среди сирийских курдов Партия Демократического Союза и Левая партия выступают резко против союзничества с прозападной оппозицией. Так, лидер Левой партии Мухаммад Мусса заявил: «Мы, курды, не может присоединиться к коалиции НКОРС, потому что мы договорились в Эрбиле не вступать в какие-либо группы, которые не имеют чёткой позиции по отношению к курдскому вопросу и признанию курдского совета как законного представителя курдов».

С одной стороны, эту позицию в Турции и Иране могут интерпретировать как подтверждение взаимоотношений сирийских курдов с Асадом. Но, скорее, это означает лишь то, что курды намерены вести самостоятельную игру до тех пор, пока Запад не даст им гарантии по самоопределению после свержения режима Асада. И оба этих варианта неприемлемы как для Анкары, так и для Тегерана.

Здесь стоит вспомнить, какое огромное влияние на региональные процессы может оказать само развитие «курдского вопроса». Как известно, еще в начале 2012 года в столице Иракского Курдистана Эрбиле прошла конференция оппозиционных организаций Сирии, которые постановили, что «после свержения режима Асада, на северо-востоке Сирии должно быть создано курдское самоуправление». А весной курдами Сирии было провозглашено создание на территории страны квазигосударственного формирования под названием Западный Курдистан со столицей в городе Африн, — этот район расположен на севере Сирии и граничит с Турцией.

Правда, за данным сообщением не последовало каких-то серьезных политических шагов по реализации этого проекта, однако сам факт его появления получил огромный резонанс – прежде всего, в Турции и Иране. Ведь и Анкара, и Тегеран прекрасно понимают, что осуществление этого сценария автоматически ведет за собой резкую активизацию национально-освободительной борьбы курдов на заселенных ими территориях в Турции и Иране. А это, в свою очередь, может означать раскол обеих стран с вливанием курдских территорий в Большой Курдистан, идею которого курды Сирии, Ирака, Турции и Ирана лелеют не одно десятилетие.

Этот сценарий, кстати, означает и «уход» Иракского Курдистана из состава Ирака, что может означать полное исчезновение этой страны с политической карты мира. Поскольку отделение иракской курдской автономии и вхождение ее в Большой Курдистан может запустить процесс отделения шиитского юга Ирака и присоединение его к Кувейту, с поглощением Иорданией иракских суннитских центральных и западных областей.

Проект этот далеко не фантастический. Еще в 2010 г году состоялась встреча в Аммане (Иордания) между делегацией иракских суннитов и лидером иракских курдов Масудом Баразани, где сунниты просили поддержки у курдов в плане создания суннитского федерального округа на западе Ирака. А в июле 2011 г председатель парламента Ирака Усама аль-Наджифи предупредил, что сунниты в Ираке, испытывающие разочарование и чувство принадлежности к категории граждан второго сорта, могут выбрать вариант отделения от Ирака. Он допустил, что страна в ближайшем будущем может распасться, если власти Ирака будут продолжать практиковать распределение государственных должностей не в соответствии с результатами выборов.

При этом, по новой конституции Ирака, провинция или несколько провинций страны имеют право объединиться и создать федеральный округ. В соответствии со статьей 119 конституции Ирака, это может произойти на основе результатов референдума с согласия не меньше трети голосов представителей местных советов из каждой губернии, желающей объединиться в федеральный округ. И дальнейший вариант отделения федерального округа от Ирака вполне вероятен.

Кстати, этот процесс может пойти с другой стороны – первыми отделятся от Ирака сунниты (а сейчас они выражают свое недовольство правительством в Багдаде все более резко – достаточно вспомнить массовые акции протеста суннитов в иракских западных провинциях в начале декабря 2012 г), и это повлечет отделение Иракского Курдистана. В любом случае, курды вполне могут выступить серьезной силой по расколу сразу нескольких стран региона, что повлечет за собой геополитические последствия.

Именно поэтому известие о создании Западного Курдистана и повлекло за собой резонансное заявление премьер-министр Турции Тайипа Эрдогана о том, что единственной возможностью избежать «преследования мирного населения» в сирийских провинциях Идлеб и Ракка является создание здесь «зоны безопасности», для чего необходимо ввести сюда турецкие войска. А в целом «курдский вопрос» стал весьма мощным объединительным фактором для Турции и Ирана, выступающих против общего противника в лице курдов.

Правда, еще в октябре 2012 г глава курдской региональной администрации в Ираке Масуд Барзани призвал курдские группировки в Турции, Сирии, Иране и Ираке сложить оружие. «Прошло время вооруженной борьбы для достижения целей. Мы должны вести мирную борьбу путем диалога и посредством таких демократических каналов как парламент», – заявил Барзани, выступая на международной конференции в Эрбиле. По его словам, международное сообщество не поддержит курдов, если они будут отстаивать свои права не мирными путями.

Однако это заявление выглядит не более чем политическим трюком, дабы избежать обвинений в поддержке Иракским Курдистаном курдов-повстанцев в соседних странах. Ведь совершенно ясно, что невозможно говорить о реальности решения «курдского вопроса» с помощью диалога в парламенте, например, в объятой гражданской войной Сирии (да и в мирное время такие попытки никогда не заканчивались даже намеком на успех). И уж тем более – в Иране, где сам факт публичного признания себя курдом может означать для гражданина смертную казнь.

В целом же дальнейшее развитие событий серьезно зависит от того, какую позицию в «курдском вопросе» займет Запад, и, в частности, Соединенные Штаты. Как известно, во время свержения режима Саддама Хусейна США сделали ставку именно на иракских курдов, что вызвало резкую негативную реакцию со стороны Турции, совпавшую с позицией Ирана. В настоящий момент поддержка курдского движения весьма привлекательна для Вашингтона, поскольку позволяет решить ему сразу две задачи: во-первых, «увести» из-под контроля Асада солидный кусок сирийской территории вне зависимости от результатов нынешней гражданской войны в Сирии. А во-вторых, спровоцировать раскол или, по крайней мере, серьезную дестабилизацию ситуации в Иране.

Каждый из этих вариантов привлекателен для Белого дома, а их объединение становится просто подарком Вашингтону. При этом решается главная для США проблема – кем заменить Турцию, помогающую американцам сохранять влияние на регион. Таким кандидатом как раз и может стать Большой Курдистан, созданный с помощью и при поддержке Вашингтона.

Кстати, в США, понимая, что эти сценарии означают раскол и Турции, уже понемногу начинают прощупывать этот вариант. Так, осенью 2012 г Национальный Совет разведки США (DNI) опубликовал доклад «Глобальные тенденции -2030 год». Совет является аналитическим отделением Управления директора национальной разведки США, а доклад отражает точку зрения 16 разведывательных служб и специальных агентств.

В этом докладе отмечается, что в обозримой перспективе Турция, Иран и Израиль будут выступать в роли главных игроков ближневосточного региона. Однако Турции при этом обещается фаза геополитической нестабильности и передел ее границ как раз за счет образования независимого Курдистана. К этому, по мнению американских аналитиков от разведки, приведут такие факторы (кроме активизации курдского движения в силу развития нынешних региональных процессов), как сокращение рождаемости в Турции, обострение проблем с водой и водоснабжением, которые постепенно выйдут на передний план, вытеснив нынешние острые энергетические вопросы, а также дальнейшее пребывание у власти в Турции происламских сил. Авторы документа заявляют, что не намерены «предсказывать будущее», а стремятся «стимулировать дискуссии». Однако сам факт появления такого сценария в подобном документе должен весьма насторожить Анкару.

Понятно, что подобная ситуация является еще одним фактором для сближения Турции с Ираном. Вместе с тем, на нынешний момент наблюдается резкое охлаждение в отношениях между двумя странами, — после появления нового фактора в лице натовских ЗРК «Пэтриот» на турецкой территории. В середине декабря 2012 г президент Ирана Махмуд Ахмадинеджад отменил запланированный визит в Турцию, — турецкая газета «Today’s Zaman» сообщила, что формальным поводом для отмены визита стало «неожиданное изменение графика иранского лидера». Вместе с тем, международные обозреватели сразу вспомнили о том, что отношения Анкары и Тегерана ухудшились на фоне просьбы Анкары о размещении комплексов ракет-перехватчиков в районе сирийской границы

Ранее начальник генерального штаба вооруженных сил Ирана генерал Хасан Фирузабади заявил, что размещение комплексов «Пэтриот» в районе турецко-сирийской границы может привести к мировой войне, к которой стремится НАТО. По его словам, развертывание этих комплексов призвано защитить Израиль от возможного удара Ирана. Правда, в ответ на просьбу турецкого МИДа дать объяснение этим высказываниям, иранская сторона заявила, что это личное мнение чиновника, а не позиция Тегерана. Но Иран – не та страна, где высокие чиновники могут позволить себе делать какие угодно заявления, идущие в разрез с официальной позицией.

Как бы там ни было, сегодня Турция стоит на пороге важных решений, которые способны серьезно повлиять на развитие событий в регионе. США и Запад в целом создают все условия, чтобы лишиться поддержки главного проводника своих интересов на региональном уровне в лице Анкары. Однако сама Турция, по старой своей традиции, не спешит проявить полную самостоятельность и сжечь все мосты на Запад. К чему приведет такая политика – покажет время. Однако нельзя отрицать и тот факт, что региональные процессы по «распаду» целого ряда нынешних держав, в случае их начала, остановить будет практически невозможно.