Греческие бунты: много шума и…ничего

Неудивительно, что  на центральной  афинской площади Синтагма  собралось больше ста тысяч человек. В самом же парламенте шла ожесточенная борьба между ориентированными на Евросоюз сторонниками антисоциальных мер из партий  ПАСОК и «Новая демократия»  и   греческими коммунистами, — единственной системной политической партии страны, находящейся в жесткой оппозиции  этому курсу. После  яростных дебатов, жару которым поддавал  доносившийся с улицы запах слезоточивого газа и  шум протестов  у стен парламента, новый заем был одобрен, хотя оппозиции удалось склонить на свою сторону  сорок четыре депутата  из правительственного лагеря, отказавшихся я следовать партийной линии и исключенных из рядов правящей партии. И хотя  правительство и потеряло формальное большинство в парламенте, политическая элита Греции продолжила с обреченностью жертвенного барана тянуть свою страну в пропасть под лозунгом «Экономия лучше дефолта».

Вновь, как и в предыдущие разы, когда парламенту предстояло одобрить или отклонить  антисоциальные решения, всю страну охватили массовые протесты, вылившиеся в боевые действия малой интенсивности на улицах городов.  Столкновения демонстрантов с полицией, в ходе которых молодежь забрасывала  правоохранителей  камнями и самодельными бомбами из бензиновых канистр прокатились  от Афин и Салоник до островов.  Уличный бой на подступах  к парламенту продолжался в течение нескольких часов. За ночь  протеста  в Афинах сгорел  старейший в Греции кинотеатр «Аттикон», множество деловых офисов, банков и  торговых центров, на которых  левая молодежь вымещала свою классовую ненависть.

Наполненный слезоточивым газом воздух над площадью Синтагма возле парламента  стал квинэссенцией  греческого кризиса. Такое себе  масштабное батальное полотно, на котором разворачивается самая масштабная социальная драма Европы. Сейчас, когда площадь опустела, есть смысл обозреть пейзаж после битвы и сделать  выводы из произошедшего. Что мы имеем в сухом остатке?

Первое. Очевидная тупиковость  игры по правилам. В этой игре левым не переиграть мощное банковское лобби и обслуживающих его ориентированных на Брюссель политиков.   Парламентская  КПГ критикует  курс неолиберальных реформ. Но, оставаясь на рельсах парламентаризма не желает  сделать шага за очерченные легальным политическим процессом флажки. Шага, диктуемого самой логикой процесса. Ведь очевидно, что  в стенах парламента  изменить ситуацию нельзя, сколько бы гневных речей не произнесли левые депутаты с трибуны. Сама сущность парламента — забалтывать проблемы, подменяя, по известному выражению «революцию резолюцией». Парламентские политики  не руководящие действиями масс на улицах,  убедительны  в речах, но бессильны на деле. И это их бессилие прекрасно осознают и чувствуют их оппоненты из лагеря власти. К выступлениям Ленина и Троцкого в революционном русском Предпарламенте прислушивались именно потому, что за их спинами маячили  не только десятки тысяч рабочих питерских заводов, но и вооруженные красногвардейцы. Винтовка рождает власть, а как  же иначе?

Ошибочна и  ставка КПГ на затягивание кризиса в надежде, что, убедившись в антинародности как ПАСОК, так и ее правых оппонентов, отчаявшиеся  греки предпочтут очередному затягиванию поясов отдать свои голоса коммунистам, обеспечив им мирным путем парламентское большинство. Опыт  Папандреу, попытавшегося  было обратиться к народу за вотумом доверия показал, что европейская бюрократия и связанный с нею политический класс просто не допустят такого развития событий, если он вдруг станет возможным. Если понадобится, Брюссель  применит весь имеющийся у него арсенал шантажа и давления, чтобы  все осталось, как есть. В конце концов, недавняя отставка  непопулярного  кабинета Эмиля Бока в Румынии показала, что правящий класс научился  перед угрозой революции жертвовать частью своих представителей во имя сохранения целого и продолжения  прежней грабительской политики. Правительства, героически закрывающие собой  амбразуру социального взрыва — модный общеевропейский тренд сезона. В таких условиях выборы из средства  разрешения накопившихся социальных конфликтов и противоречий превращаются в способ выпускания пара  в интересах правящих элит при сохранении в неизменности вызвавшего социальный конфликт курса.

Однако  греческие коммунисты  и дальше выступают в роли социального амортизатора, призывая своих сторонников воздерживаться от радикальных антиконституционных действий и «не поддаваться на провокации». Тем самым сами же коммунисты гасят  накал протеста. Понятно, почему они это делают, ведь будучи вмонтированы в представительский механизм они точно знают, что нужно делать, играя по правилам, но не имеют никакого плана на случай игры без правил, а прошедшие с момента падения хунты «черных полковников» десятилетия и произошедшая за это время смена партийных поколений привели к очевидной утрате коммунистами навыков политического руководства массами вне пределов буржуазной законности.

Второе. Минувшие выходные стали очередной демонстрацией  бесперспективности неорганизационного протеста. «Улица»  без политического руководства в стенах парламента яростна, но бессильна. Многие участники акций жаловались, что в этот день на улицы вышел не миллион греков, однако очевидно, что, не имея политического руководства, единого списка требований, не выработав единой тактики действий, не координируя  уличных акций с действиями парламентской оппозиции нельзя рассчитывать на какой-либо положительный результат, и это, увы, не зависит от степени мобилизации сторонников. Ведь, не штука вывести людей на площадь. Главное- чем-то их занять. Канализировать энергию протеста в правильное русло.

Что же мы наблюдаем на деле?  Профсоюзы и радикальные левацкие группировки греческих анархистов, задающие тон в  уличных протестах, не имеют общего видения методов и тактики борьбы. Радикализм «Огненных ячеек» не встречает понимания  не только у многих рядовых участников протестов, но даже у большинства их коллег-анархистов.  Отсутствие  координации действий на уровне уполномоченных своими коллективами «полевых командиров» приводит к тому, что манифестанты просто выпускаю пар: дерутся с полицией, поджигают и переворачивают автомобили, бьют витрины банков и супермаркетов. 

Могло ли быть иначе?  Ответ очевиден: нет. Ведь, если  люди, претендующие на политическое руководство  протестом,  ставят цель не просто  помитинговать и разойтись, а  перевести социальное недовольство  в  революционное русло,  перед ними неизбежно встает необходимости  разработки четкого плана, предполагающего разрастание конфликта, перекидывание его на провинцию и  создание ситуации необратимости, когда каждый последующий шаг властей лишь ухудшает их положение и  приближает полную делегитимацию власти в общественном мнении. Если к парламенту привели сотню тысяч разозленных и вооруженных «коктейлями Молотова» людей, способных поставить столицу на грань чрезвычайного положения, надо было не размениваться на мелочи, а брать парламент. А парламентским левым  нужно было объявлять о создании правительства национального спасения и брать на себя ответственность  перед своим народом и перед всем миром за революцию и судьбу страны. В конце концов, перед глазами примеры Туниса и Египта, Ливии и Сирии. Так что, мировое сообщество поймет.

Способны ли греческие левые, постоянно выясняющие отношения  между собой  и обзывающие друг друга кто в «сталинизме», а кто в «авантюризме и анархо-фашизме» на проведение такой политики? Очевидно, на данном этапе нет. Перед нами классический пример недореволюции в стране, где присутствуют и объективные и субъективные  условия для ее совершения, но напрочь отсутствует политический субъект или группа субьектов, способная к постановке революционных целей и выдвижению адекватной этим целям стратегии.

Вместо постскриптума. В «Моей политической биографии»  Эдуарда Лимонова  есть  замечательные строки о том, как не должен действовать политический лидер, выведший на улицы сотни тысяч недовольных людей.

«В 1997 году я ехал в машине Анпилова, рядом с ним, и спросил его: «Виктор Иванович, у тебя нет впечатления, что 17 марта 1992 года надо было вести людей с Манежной, где мы все ораторствовали допоздна, вести на Кремль и брать его на хер, а? Что мы пропустили шанс? Ведь тогда собрались на Манежной от 350 до 500 тысяч человек?» «Видишь ли, Эдуард…», — начал Анпилов, вцепившись в руль. «А потом, Виктор Иванович, был ведь ещё шанс. 9 мая 1993 года, я в тот день, помню, шёл во главе колонны радикалов. Тогда Краснов (глава Моссовета) умолял меня не поворачивать ребят на Красную площадь, расходиться просил. К стыду моему я тогда даже не понял, почему у него лицо такое бледно-зелёное. А ведь от Вечного Огня, где мы только что стояли на коленях, преклонившись перед памятью солдат-победителей 1945-го, до Кремля был один бросок…» «Видишь ли, Эдуард, кто же мог знать тогда», — обессилено ответил Анпилов. Никто не мог знать. Революции не репетируют. …. Анпилову должно быть укором снятся эти дни в кошмарных снах: 23 февраля и 17 марта 1992 года и 9 мая 1993 года. Он был на пике известности и могущества, за ним бы пошли. Нас тогда все призывали, и свои, и чужие, «опасаться провокаций», и «не поддаваться на провокации». На самом деле надо было не то, что поддаваться, молиться! Громадные толпы собираются редко. Но если уж собирается такая толпа, надо её вести! Нельзя позволить ей разойтись, не совершив подвига».