Кризис профессионального образования: почему Украина проваливается в пропасть

В минувший четверг, 7 июня, я принял участие в видеоконференции, организованной Министерством образования и науки — по обсуждению с регионами проектов законов о довузовском профессиональном образовании.

Надо сказать, что ситуация в этой сфере — просто аховая, как, впрочем, и вообще в образовании. Главная проблема сегодня в профессиональном образовании Украины заключается в том, что старая система образования в профтехучилищах и техникумах, выстроенная когда-то как часть советской Системы, в принципе не соответствует экономическим реалиям нашего дня. Разумеется, она, по сути, не имеет ничего общего и с европейскими системами, — именно благодаря происхождению из СССР.

Я хотел бы отметить, что в советских реалиях профтехобразование и образование в техникумах было сравнительно неплохим. Но той страны, для которой создавалось эта модель, уже нет почти тридцать лет. А система продолжает функционировать — правда, очень плохо, умирая на ходу. Конечно, кое-где ее пытаются удержать на плаву, особенно по некоторым редким специальностям, которые остаются востребованы. Для Одессы это, разумеется, прежде всего, морские специальности. Проблема, однако, в том, что старая организационная форма сегодня не помогает учебному процессу, а наоборот, висит на нем тяжким грузом. Для того чтобы понять ситуацию, надо четко определить, в чем была сила советской образовательной системы, в чем слабость и как все это проецируется на наше время?

Первое. В СССР была единая техническая политика. Станки, оборудование, формы организации работы были единые по стране. Конечно, существовало большое различие между ведомствами: заводы местной промышленности, например, мало походили на заводы военные. Но если отбросить наиболее сложные участки работы, а ими выпускники ПТУ, ФЗУ и техникумов обычно не занимались, то системы были очень похожи. По большому счету, то оборудование и станки, которые изучали в училищах и техникумах, было и на производстве. Выпускники проходили практику примерно там, куда они шли после окончания, и могли получить четкое представление о будущем предприятие и о своей специальности. Другое дело, что с мотивацией были проблемы, но это общая черта всей «застойной» системы экономики, когда у людей часто отсутствовала мотивация хорошо работать.

Второе. Совершенно очевидно, что такие ПТУ, ФЗУ и техникумы подчинялись централизованно высшим управляющим органам. Эти руководящие органы рассылали этим самым ПТУ, ФЗУ и техникумам образцы оборудования, станков, тематические планы, материалы, учебные программы. Разумеется, в рамках этих программ существовали персональные планы, темы, индивидуальная работа хороших преподавателей и т.д. Они были всегда, просто в годы застоя им стало труднее, но они все равно кое-как существовали.

Сегодня вся эта система больше не существует. Во-первых, ни о какой единой технической политике и речь не идет. Повсеместно на предприятиях находятся уже не столько станки и оборудование советского производства, сколько соответствующие б\у-образцы западной системы или их китайские варианты. При этом, надо иметь в виду, что у каждой крупной производящей компании существуют свои собственные правила, нормативы, стандарты, номенклатура и так далее.

Во-вторых, не существует сегодня, да и не может существовать единого методического центра, который бы предоставлял информацию обо всех этих системах, станках и прочем. По сути, говоря, ничего дать этим техникумам, ПТУ, ФЗУ центр не может. Информации у него нет. В том-то и дело, что западные производственники хвалили советскую систему именно за этот комплекс, когда информации и методики рассылаются в самые отдаленные уголки страны, и обучение где-нибудь в Чечне или в Украине, разумеется, отличалось по качеству, но разрыв был некритическим. Везде действовали единые стандарты — где-то хуже, где-то лучше, но, в целом, — единые.

Сейчас все это невозможно.

По сути, наше профессиональное, прежде всего инженерно-техническое, образование должно встать, хочет оно того или нет, на западные рельсы. Это значит, что ВУЗы должны превратиться в научно-информационные центры, напрямую работающие с крупными техническими кампаниями, — такие как MTI или хайфский Технион. ВУЗы должны самостоятельно получать новейшие образцы и фирменные методики. Никаких посредников здесь нет и быть не может.

А образование среднего уровня должно ориентироваться, прежде всего, на те же крупные технические кампании, на их стандарты, на их нормативы. Кто-то может работать через профильные ВУЗы, а кто-то — и напрямую.

При этом компании, в принципе, заинтересованы в этом, но это — непростая и очень важная часть работы сегодняшних систем образования. С ложечки сейчас никто кормить не будет, и, что очень важно, никакого отношения к этому процессу не имеют ни министры, ни столицы, ни любые начальники.

Самое страшное в нашем образовании то, что столицы и начальники в сфере образования, которые остались с советских времен и которые сейчас никому даром не нужны, продолжают иметь тотальную власть над всей системой образования. Не способные оказать ни техническую, ни методологическую помощь органы управления, зато имеющие возможность до предела усложнить работу образовательных структур. Осуществляется это через систему лицензирования.

Тотальная бюрократизация всей образовательной сферы — общая постсоветская реальность. Теоретически все звучит крайне красиво: министерство «защищает интересы потребителя на качественное образование». На самом деле, это бюрократическая липа: система в принципе не может создавать никаких стандартов – у нее для этого нет ни ресурсов, ни кадров. Мало того. Так как профессиональное образование, в отличие от школьного, осуществляется частично или полностью за средства того, кто приходит получить образование, то даже деньги на чисто «галочное» лицензирование платит конечный потребитель – ученик. То есть бюрократическая система создает правила, по которым за пустую бюрократическую схему платят все окружающие – и преподаватели, и ученики.

Это особенно опасно в условиях, когда основной потенциальный заказчик кадров на получение образования – малый и средний бизнес. Ему нужны не тысячи работников одной специальности, когда эти «галочные» затраты будут не очень чувствительны, а десятки работников по тысячам специальностей. В результате лицензирование превращается в весьма ощутимую ношу. И сейчас, когда денег у людей совсем мало, и даже по уникальным специальностям, имеющим нормальную рыночную конъюнктуру, трудно отыскать абитуриентов, имеющих средства, чтобы заплатить за получение образования, вся эта бюрократическая система лицензирования превращается в камень на шее среднего образования.

Эта проблема существует во всех сферах образования. Однако, если высшее образование сегодня огромное количество абитуриентов собираются получить также «для галочки» – из престижных соображений, чтобы был диплом, то среднее специальное образование, как оно именовалось в СССР, люди обычно получают именно для реальной специальности. Те, кто получают высшее образование «для галочки», являются обязательным условием существования нашего сегодняшнего высшего образования. Можно уверенно сказать, что если бы не «галочники», то наше высшее образование уже давно бы сдохло под грузом бюрократических вериг. Но так как львиная доля образования получается лишь для престижа, то высшая школа пока еще неплохо живет. При этом качество высшего образования неизбежно ухудшается (отдельный разговор о темпах этого ухудшения), международные рейтинги отечественных вузов падают, и, чем дальше, тем больше толковых абитуриентов уезжают сразу за рубеж. Это неизбежно: чем больше бюрократии, тем меньше образования.

Надо прекрасно понимать, что «Боливар не вынесет двоих»: либо образование в Украине перестанет быть бюрократической игрушкой и кормушкой для бесчисленного числа чиновников, либо среднее профессиональное образование сдохнет. Высшее украинское образование уже давно движется в направлении кладбища. Это очень хорошо видно из рейтингов, которые получают наши вузы в международной классификации. Но у высшего образования все-таки неизмеримо больше резервов. А вот со средним профессиональным образованием картина крайне грустная.

Даже по тем специальностям, которые пользуются спросом (для Одессы это, прежде всего, морские специальности), уровень образования отстает от необходимого на поколения. По сути говоря, среднее образование уже давно превратилось исключительно в заявку на образование: выпускник, после окончания такого учебного заведения может, при собственном желании и большой работе, самостоятельно обучаться своей специальности. Он получает, де факто, от 10 до 20 процентов необходимых знаний (речь идет о тех, кто хорошо учится). Дальше все зависит от удачи этого выпускника и его готовности продолжать обучение. Для сравнения, в советское время выпускник мог получить до 75–80 процентов тех знаний, которые ему были бы нужны в первое время. Отсюда и система тотальных взяток в сфере морского образования. Причем не каких-нибудь мелких, а весьма и весьма значительных. Полуграмотные курсанты никому не нужны. Клеймо училища, которое заканчивает выпускник, в лучшем случае, может говорить лишь о получении им минимума знаний. Уверен, наше морское среднее образование спасает только бюрократическое требование обязательного наличия диплома у начинающего моряка. Если бы не бюрократические нормы международных морских организаций, то на суда охотно бы брали матросов, которые вообще не получали никакого формального образования в морских училищах. Просто проверяли бы знания его при приеме на работу, и если у него есть требуемый минимум, то зачисляли бы в судовую роль. Международные бюрократы спасают украинских студентов, только вот на качество образования воздействие это оказывает скорее отрицательное. Но даже при монополии выпускников морских училищ найти работу после окончания учебы – крайне сложно. И не потому, что нет вакансий, а потому, что реальная имиджевая цена официального диплома равна почти нулю.

Но это все по специальностям, которые могут дать хорошую работу, и потребность в которых есть. С другими специальностями ситуация гораздо хуже. Хуже для системы образования. Вот, например, я хорошо знаю, как работает система образования, например, среди печатников. Их требуется сейчас единицы, как, впрочем, и в большинстве производств. И здесь действует принцип учителя. Люди платят деньги (или обучают своих детей или других родственников), чтобы опытный работник взял себе ученика и непосредственно его учил. Без бюрократической системы, без киевских начальников и руководящей роли – нет, не КПСС, а Министерства образования и науки. Такая система продолжает работать. Правда, это даже не двадцатый век, а где-то так первая половина девятнадцатого. Но в реальной жизни работает только то, что существует для работы, а не «для галочки».

Читая два проекта закона о довузовской подготовке, которые были сброшены мне перед видеоконференцией, я был поражен тотальной бюрократизацией всего образовательного процесса. И безумным цинизмом авторов документа. Они, например, говорят о возросшей «автономности» учебных заведений, и это при том, что эти самые колледжи держат на коротком поводке, им платят мало бюджетных денег, и при этом собирают с них крупную дань. А они, в свою очередь, должны собирать дань и себе, и выше — со студентов (курсантов). И это называется «автономией». У птицы в клетке больше свободы, чем у этих «автономщиков».

Характерна и дискуссия, которая шла  в ходе видеоконференции. Модератор ее – увы, не знаю, как его зовут, но, без сомнения, ответственный чиновник Министерства образования и науки, хотел свести вообще всю дискуссию к вопросу о том, каким словом надо именовать выпускника такого колледжа. «Младший бакалавр» или «младший специалист» или еще как? Других проблем просто не существует, по его мнению.

Представителей этих самых колледжей, однако, интересовали совершенно иные вопросы. Прежде всего – финансирование. Кто и как будет финансировать? Разумеется, этот вопрос в законе красиво обойден. Там говорится: кому подчиняются, те и финансируют. А кому будут подчиняться – не понятно. Колледжи готовы подчиняться кому угодно – лишь бы деньги давали. Я их не осуждаю. Если выполнять все требования бюрократии, рыночная цена образования вырастает до небес. С такой ценой найти абитуриента почти невозможно. Одна надежда на бюджетных студентов. Поэтому даже большие и сильные колледжи, трепеща, выпрашивают себе бюджетный заказ — Бог с ним какой: государственный, региональный, местный.  Совершенно очевидно, что рано или поздно такая система сдохнет. Никаких бюджетов на это не хватит. А на рынок эта система в принципе выйти не может из-за цены услуги. За очень редким исключением. Если начинающий моряк под флагом получает 600-800 долларов в месяц, то морские училища будут обеспечены абитуриентами. Но такая ситуация в крайне небольшом сегменте специальностей.

Вторая проблема, которая волновала представителей колледжей – региональные Попечительские советы. Дело в том, что в проекте законов заложена очень хитрая система – создание региональных попечительских советов. Разумная западная идея в нашей реальности превращается в свою противоположность. Представители колледжей дали понять, что подобная система, на их взгляд, создается для политического контроля за колледжами. Проще говоря, чтобы через региональные попечительские советы фальсифицировать выборы – ведь помещения колледжей повсеместно, как и школы используются для создания избирательных участков.

Опасения колледжей — абсолютно правильные. В отличие от западной традиции, где в Попечительских советах собираются известные выпускники данного учебного заведения, которые оказывают, в том числе, помощь по сбору средств для учебного заведения и контролируют соблюдение норм преподавания в учебном заведении, в проекте нашего закона в Попечительские советы входят региональные чиновники. Дальше можно не объяснять…

На более серьезную критику закона никто из представителей колледжей не решился. На самом деле, если бы было не два проекта, а один, то ситуация была бы еще хуже. Наличие двух проектов позволило хоть немного высказать свое мнение колледжам с регионов. Но это очень слабое утешение.

А почему же я начал с того, что Украина проваливается в пропасть? Меня в ходе обсуждения поразило одно высказывание. В одном из регионов слово взял представитель общественной организации — с названием, кажется, памяти погибших героев Украины. Так вот его не интересовало ни то, что данный закон усиливает бюрократические тенденции в системе профессионального образования, ни то, что, фактически, у нас тотальный кризис всей системы этого образования. Его интересовал один вопрос: чтобы в законе было написано о том, что профессиональное образование в Украине осуществляется исключительно на украинском языке. Все остальные вопросы для него решены.

Профессиональное образование находится при смерти. Закон – ничего не меняет в ситуации, скорее — ухудшает ее. Надо бить в колокола, требовать изменений. Тем более тем, кто независим от Министерства образования и науки. Но все это лежит за пределами размышлений общественников. На мой взгляд, подобная позиция общественности – смертельный приговор. Нет, не образованию, а Украине.

Если  вам понравился текст, то вы можете отблагодарить автора любой приемлемой для вас суммой на карточку Привата 5168742222119400

Подписывайтесь на канал «Хвилі» в Telegram, страницу «Хвилі» в Facebook