Почему кризис в Европе касается и США («The Washington Post», США)

С учетом того, что американский политический класс с наслаждением предается внутренним распрям, чтобы предпринять решительные действия в экономике, возможно, понадобится «момент истины» в форме президентских выборов. Но на другом берегу Атлантики решающие дни уже наступили. Сможет ли ЕС сдержать неизбежный финансовый крах, чтобы он затронул лишь слабейшие страны-участницы?

{advert=1}

Греции придется объявлять дефолт по государственным долговым обязательствам – как это случалось в 1826, 1843, 1860, 1894 и 1932 годах. Германия не будет и дальше оказывать этой стране финансовую помощь, если безответственность Афин останется без последствий. Но безответственность сегодня – главный экономический «продукт» Греции. Поэтому краткосрочная задача состоит в том, чтобы придать этому дефолту управляемый характер, и создать вокруг Греции «защитную стену», чтобы пожар не распространился на остальные страны ЕС.

Беда в том, что в случае паники на финансовых рынках такие стены не служат надежным препятствием. «На долю Греции приходится около 2% ВВП Европы, — заметил в разговоре со мной президент Всемирного банка Боб Зеллик (Bob Zoellick), — но без принятия должных мер этот кризис может иметь такие же последствия, как банкротство Lehman Brothers».

Положение Греции действительно незавидно: она не только не в состоянии расплатиться с кредиторами, но и не сможет сохранить нынешний жизненный уровень населения, если не повысит свою конкурентоспособность на мировом рынке. Возможно, к той же категории относится и Португалия. Но Испания и Италия пока в нее не входят. У них не хватает денег, чтобы платить по долгам, но в долгосрочной перспективе они способны выполнить свои обязательства, по крайней мере в том случае, если процент по кредитам будет разумным. Но паника может мгновенно изменить эту ситуацию. Инвесторы будут искать более надежные, чем испанские и итальянские облигации, объекты для вложения капитала. Повышение процентных ставок превратит финансовые затруднения Мадрида и Рима в суверенный долговой кризис. И тогда в действие вступит «эффект домино».

Кто же спасет Европу? Некоторые в этой связи упоминают Китай – у него для этого достаточно средств. Однако Зеллик с этим не согласен: «Роль Китая в качестве возможного спасителя еврозоны преувеличивается. Пекин вряд ли захочет выделять деньги на ненадежные кредиты для помощи европейцам, когда среднедушевые доходы в этой стране составляют чуть больше 4000 долларов, а в Европе превышают 38000».

Федеральная резервная система США участвует в поддержке европейских финансовых институтов. Но только сама Европа способна решить свои основополагающие проблемы. Пока что действия ЕС носят пошаговый, а не решительный характер. Созданный им фонд для финансовой помощи был слишком мал. Сегодня Евросоюз пытается увеличить его объем и гибкость, стремясь продемонстрировать инвесторам, что банкротства Испании и Италии не произойдет. Но все это время задача состоит лишь в снижении давления, а не устранении первопричин кризиса.

«Они стараются выиграть время, — отмечает Зеллик. – Но для чего они хотят его выиграть? Европейцам нужно выработать решение, охватывающее и госзадолженность, и банковскую систему, а для некоторых стран – и проблему конкурентоспособности. Европе надо определиться, какой тип финансового союза подкрепит валютный – и как справиться с последствиями, если этот союз не будет создан».

{advert=2}

В долгосрочном плане проблема Евросоюза связана с его системными изъянами. У него есть единая валюта, но нет механизма, гарантирующего, что страны-участницы будет проводить ответственную финансовую политику. С такими же затруднениями столкнулись Соединенные Штаты в 1790 году, и тогда Александр Гамильтон добился того, чтобы федеральный Центр принял на себя долги штатов, накопленные во время Войны за независимость. Эта мера увенчалась полным успехом: цены на американские облигации резко возросли. Дэниел Уэбстер (Daniel Webster) отозвался о действиях Гамильтона так: «Он прикоснулся к мертвому телу государственного кредита, и труп вскочил на ноги».

Возможности и авторитет, чтобы сыграть аналогичную роль в Европе, есть только у Германии. Но немцы не рвутся следовать примеру Гамильтона, По понятным причинам им не хочется оплачивать счета своих расточительных соседей. Кроме того, у других стран – вспомним историю – есть причины опасаться германской гегемонии в Европе. Тем не менее Берлин вынужден – неохотно, постепенно – брать на себя эту роль, о чем свидетельствует в частности, его согласите на увеличение фонда помощи. Ему также удалось достичь определенных успехов во внедрении финансовой дисциплины в уязвимых странах Еворпы в качестве условия предоставления финансовой поддержки.

Выиграть время, конечно, нужно, но этого может оказаться мало. Если фонда – и нерешительного лидерства Германии – окажется недостаточно, чтобы остановить панику в Европе, усилится нервозность и в американской экономике. Стоимость принадлежащих американцам европейских активов упадет. У американских фирм, имеющих сегодня значительные средства, возникнет соблазн в очередной раз отложить принятие решений об их вложении. Потребители снова будут стараться избегать больших расходов. В результате вялость темпов роста еще больше подорвет государственные финансы США. «Проблемы Соединенных Штатов, возможно, не менее серьезны, чем у Европы, — полагает Зеллик, — но они носят не столь острый характер». Беда в том, что проблемы Европы усугубляют наши собственные.

Перевод: Голос России

{advert=3}