В украинской прессе стало «модным» писать об успешном кейсе реинтеграции в Хорватии. В качестве примера называют историю возврата города Вуковара хорватами. При этом, некоторые наши эксперты делают далеко идущие выводы для Украины. Вот, возьмем пример Вуковара и применим в Донбассе и помогут нам в этом иностранные миротворцы. Но они забывают о той цене которую хорваты все еще платят за эту «мирную реинтеграцию».
Вуковар – это лучшая и самая наглядная инструкция для любой власти, как делать не нужно ни в коем случае. Город стал пространством стигматизации памяти: бесконечные памятники мертвым солдатам и генералам, кладбища и мемориалы на фоне безнаказанности для лиц совершавших военные преступления. Все это ведет только к росту реваншистских настроений. Последние то и дело рискуют стать новыми проявлениями конфликта. Конфликт никуда не исчез, он ушел в корни общества. А это очень опасно.
Для Украины разговор о поствоенном формировании героики и национальной памяти может показаться преждевременным – война не окончена и, судя по всему, не будет окончена в ближайшее время. Но миф о войне формируется каждую ее минуту, а новейший украинский героический пантеон не только уже был сформирован, но и претерпел некоторые изменения в своей структуре. Потому стоит внимательно присмотреться к тому, во что было превращено сознание жителей Вуковара, чтобы не допустить тех же ошибок в Украине, тем более, что исходные ситуации в Вуковаре и на Донбассе очень и очень разные.
«Они убили его за то, что он хорват и только»
Путь в Вуковар крайне непрост морально для тех, кто знаком с географией этой войны. По пути – самые памятные и грозные для каждого взрослого хорвата города: Сисак, Нова Градишка, Славонски Брод, Осиек. Дорога сворачивает в небольшой городок Кутьево, где на каждом шагу – упоминания о войне, о ветеранах. Они – на импровизированной «доске почета» — несколько десятков фото молодых мужчин, не вернувшихся с войны, на афишах прошедшего концерта Марко Перковича, более известного как Томпсон, имеющего весьма скандальную репутацию на Балканах, но в самой Хорватии приравненного чуть ли не к летописцу военных действий, и в действительности ставшего голосом поколения хорватских ветеранов.
В остальном дорога представляет собой мерное чередование руин, полей и кладбищ. Кладбища здесь на каждом шагу и над каждым из них реет шаховница (герб Хорватии). Местами заметны следы недавних посещений этих могил – лампадки и венки в цветах национального флага, ведь на средину октября приходятся дни смерти многих защитников Славонии.
Автостанция Вуковар. Центр города. Несколько кафе на берегах обмелевшей реки Вуки. С порога – разговоры об Украине. Несколько молодых хорватов говорят об Украине, упоминая Донецк и Одессу, Россию.
В дальнейшем разговоре выясняется, что один из беседующих – футбольный фанат и только-только вернулся из Украины после игры национальных сборных. Беседа сразу становится шумной и сумбурной, английские слова перемежаются хорватскими.
— Расскажи мне, — спрашивает хорват, — как у вас относятся к тем соглашениям, что не дают нормально воевать? Вот ты против мифа о сходстве наших войн, а я считаю – мы похожи. Но эти соглашения – конечно, да, это другое. Если бы с самого начала было так – было бы страшно, нашим воевать дали, до поры… Я вернулся из Украины, я люблю Украину, мы, хорватские футбольные фанаты, все за вас. Вот посмотри, есть один наш ультрас, Денис, он, правда из «Динамо-Загреб», мой клуб – «Хайдук Сплит», но это не важно, ведь он за вас! Там, на Востоке! В формировании добровольческом каком-то. Мы все уважаем его, как бы там ни было – загребские-сплитские, это уже не важно (фанаты Динамо-Загреб (группировка Bad Blue Boys) и «Хайдук Сплит» (группировка Torsida Split) традиционно враждуют – прим. авт).
-Это формирование уже в составе МВД.
-А, да? Это хорошо, может с легализацией будет легче. Вот смотри: у нас был HOS (хорватские оборонные силы), ты знаешь HOS? В нем были тоже иностранцы, которые приехали нам помогать – перейди реку, ты увидишь памятник французскому добровольцу Николье. Он для нас – как Денис для вас. Герой. Мы благодарны, хоть он и так скоро погиб…- и вдруг хорват смотрит на меня резко и строго: — Ведь хорваты на вашей войне – герои для вас? Простые люди знают?
Я заверяю, что знают. Не могут не знать.
— А реинтеграция эта…пойми, проблема для нас не в том, что сербы живут с хорватами – мне нет разницы серб кто или хорват, хотя среди сербов у меня друзей нет и быть не может, проблема не в кириллице. Проблема для меня в том, что за ту войну никто не наказан. Как сказать это по-английски…брат моей матери был убит в Овчаре. Человек, убивший его, не наказан. Политики только снова и снова проворачивают нам нож в ране, но никто не наказан и не будет наказан.
Александр Усик во второй раз победил Тайсона Фьюри: подробности боя
В ДТЭК подсказали, как понять, что счетчик электроэнергии неисправен
Украинцам придется регистрировать домашних животных: что изменится с нового года
Это самая глупая вещь: Трамп высказался о войне и поддержке Украины
Перейдя мост через Вуку, я действительно вижу памятник добровольцу Жану-Мишелю Николье – первому погибшему иностранцу, сражавшемуся на стороне Хорватии, чьи останки так и не были найдены. Под ним – свечи, которые, по утверждению местных жителей, горят здесь всегда.
Трагедию на ферме Овчара (расстрел пациентов Вуковарской больницы) здесь вспоминают не только в ее годовщину – о ней помнят ежедневно, потому что не было ни одного человека из тех, с кем довелось поговорить в Вуковаре, у кого кто-либо из родных или близких не стал бы жертвой этой неоправданно жестокой и грязной по отношению к некомбатантам войны.
Хорваты говорят об этом неохотно, но когда узнают, что я приехала из Украины и хочу понять, как это было на самом деле, начинают говорить о войне, но говорить так, будто война была вчера, а не 22 года назад.
В гостинице, построенной на месте разрушенного в войну дома на берегу Дуная, со мной говорит девушка-портье:
-Я родилась в 1986 году. Когда была война, я была маленькой. Но до сих пор я плачу, если слышу лопасти вертолетов или испытания сирены. Я не могу этого слышать, я не хочу! Реинтеграция? То, что Вы услышите в ответ, зависит от того, кого Вы спросите – серба или хорвата. Овчары были и в моей семье. Родственник моего мужа был убит там, на той свиноферме. А он просто был водителем скорой помощи, это была его первая работа. Они убили 19-летнего мальчика ни за что. Он водил скорую помощь и был хорватом. Для них – достаточно этого было. У нас как бывает? Все знают друг друга. Все помнят, кто именно убивал на той войне. И часто люди все равно ничего не могут сделать для их наказания! Хоть все все знают и все понимают.
На той стороне реки – Сербия. И это ощущается. Вот памятник хорватским жертвам в Войне за Независимость. Он ярко подсвечен и стоит на самом краю берега – на самом деле его не видно в Сербии, но посыл ясен и считывается без особого труда. Однако на фоне стремительно пустеющего по вечерам города это выглядит не воинственно – это выглядит жутко.
Матч ненависти 2.0 в день смерти генерала?
В Вуковаре 16 октября – день, когда к выезду из города со всех уголков Хорватии тянутся вереницы националистов, ветеранов и нынешних военнослужащих. Это годовщина смерти генерал-майора Благо Задро, которому многие здесь лично благодарны за свои спасенные жизни.
Этот человек был организатором защиты Трпиньской дороги жизни, ведущей из Осиека в Вуковар. Задро лично организовал серьезнейшую противотанковую оборону: он и его бойцы, в числе которых – двое его сыновей, уничтожали элитные бронетанковые силы ЮНА целыми батальонами. Долгое время скелеты подбитых боевых машин оставались заметным предупреждением для сил Югославии, потому этот участок фронта получил неофициальное, но очень точное название: кладбище танков.
На обочине Трпиньской дороги – памятник самому генерал-майору Задро, подбитый танк и мемориальный центр – Дом памяти защитников Трпиньской дороги.
Вокруг – байкеры из Винковцев, военнослужащие хорватской армии, простые жители Вуковара. Несколько раз ко мне обращаются люди в футболках с девизом «Za dom spremni!» с просьбой сфотографировать их компанию возле мемориала.
Между собой они говорят о том, о чем накануне в местной прессе с опаской читал весь город. В общине Трпинья, которую населяют преимущественно сербы, должен был пройти товарищеский матч между ветеранами местного футбольного клуба «Синджелич» и белградской «Црвеной Звездой». Казалось бы – футбол, рядовое событие, но если обратить внимание на смысловую нагрузку дат и названий, то причины волнений будут понятны: сербский клуб «Црвена Звезда» — это средоточие ультраправых сербских настроений, которые до сих пор иногда переходят в открыто антихорватские.
Один из самых известных лидеров фанатского движения клуба – «Делие» — был не кто иной, как Желько Ражнатович, впоследствии лидер Сербской добровольческой гвардии, пришедший на Восток Хорватии как захватчик. Клуб «Синджелич» (название традиционно пишется кириллицей) назван так в честь полководца времен Первого сербского восстания, настроения фанатов, представленных компактно проживающими в Хорватии сербами, более чем ясны. Встреча идейно близких клубов должна была пройти как раз 16 октября, в день памяти Благо Задро. Очевидно, это была хорошо спланированная провокация с легко прогнозируемым исходом: на Трпиньской дороге встречаются фанаты «Звезды» и «Синджелича» с хорватскими солдатами и националистически настроенной молодежью.
Событие было отменено поздним вечером 15 октября. Полиция заявила о своей неготовности обеспечивать общественный порядок.
Но вопрос о том, зачем и кому нужен был этот информационный повод повис в воздухе Вуковара, погруженного в траур.
Сразу же на въезде в Вуковар со стороны Трпиньи – сербское консульство, на котором развевается огромный сербский флаг.
Очевидно, что это все еще война. Война, выраженная в боях за символическое пространство и за право переписать историю в зависимости от восприятия этноса, проживающего на тех или иных территориях хорватского Подунавья. Этот экзистенциальный тупик, который основательно готовился внешними силами и институциями – призывами к «толерантности» и «соблюдению прав меньшинств», то и дело прорывается новыми попытками эскалации.
В Хорватии многие давно уже понимают, что не все постулаты, правильные «в общем» подходят к данному конкретному случаю, например в Вуковаре.
У Вуковара есть для Украины несколько новостей. Они могут показаться как утешительными, так и прозвучать предостережением.
Безусловно, любая война когда-нибудь, да заканчивается. Но город, символизирующий для хорватов стойкость их нации, наглядно демонстрирует, что очень часто окончание войны путают с переходом боевых действий в другую плоскость.
Стремясь установить свой контроль над смысловым и символическим пространством, и хорваты, и сербы давным-давно перешли границы допустимого. Из города массово бежит молодежь, те из местных жителей, которые остаются в Вуковаре, говорят о войне так, будто она все еще в их домах, но что страшнее – в их сердцах. К этому располагает огромное количество памятников, крестов, домов, со следами обстрелов. Кажется, это должно способствовать подъему национального самосознания, служить подтверждением того, что герои Вуковара не забыты и не будут забыты никогда. Но на самом деле такая концентрация памятников превращает город в кладбище. А тем хорватам Вуковара, которые теряли родных в этой войне, не столь важны сами символы и памятники – в их жизни надгробных плит и так было более чем достаточно. Для них куда важнее, чтобы наконец были наказаны виновные.
Но, пока этого не произошло – руины и памятники нужны местным жителям. Они держатся за них, как за возможность воспитать следующие поколения на этом же антураже и мифе, в надежде на то, что справедливость наступит хоть когда-нибудь.
Агрессивная глорификация жертв военных конфликтов правильна и нужна там, где была достигнута однозначная военная победа. Во всех остальных случаях формирование мифа о страданиях народа, не сумевшего добиться утверждения своего порядка до конца, только формирует реваншистские настроения, которые, вкупе с сакрализацией жертв, дают постоянную депрессию и повод идентифицировать себя не со страной, не с нацией, а с мифом о страдании.
Уже сейчас мы должны предметно думать о том, как не допустить поствоенной безнаказанности. В этом смысле инициативы по анализу происходящего внутри ОРДЛО – очень правильны и важны. Но они также должны сопровождаться подробным анализом происходящего внутри России. Эти два явления должны рассматриваться только в комплексе, ведь, в отличие от ситуации в Югославии в начале 90-х, мы не вовлечены в гражданскую войну. Мы воюем с Российской Федерацией, которая регулярно поставляет на Донбасс хорошо обученных наемников и инструкторов из числа военнослужащих регулярной армии и спецслужб.
Уже сегодня мы должны понимать, что миф о войне и о наших жертвах в ней должен формироваться очень и очень осторожно. Украинский национальный миф и без того переполнен штампами о вечном страдании, о попытках поработить нашу нацию со стороны сразу нескольких империй. Нам нужен миф не о страдании и жертвах, Украине нужен наконец-то миф о борьбе и о ПОБЕДЕ.
