В предшествующих статьях о В.Путине и его режиме мы очертили состояние государственного строя России, лишь вскользь коснувшись вопросов общественного сознания, да и те были затронуты главным образом лишь в своих базовых основах.
Величайшим заблуждением, мало того, проекцией и повторением пропагандистских вымыслов было бы считать русское общество чем-то монолитным и внутренне согласным в своих частях. Именно такого восприятия общества из вне старается добиться кремлевский режим и находящийся на его службе пропагандистский аппарат. Составной частью распространяемых ими мифов является также тезис об успехах и якобы непобедимости российских СМИ в информационной войне с Западом. Оба эти мифа усиленно тиражируются как оппозиционными по отношению к Кремлю кругами внутри России, так и значительной частью западного экспертного и медиа сообщества, прикрывающего тем самым свою неспособность и нежелание создавать и реализовывать контрпропагандистские проекты и объясняющие свое бездействие принципиальной непобедимостью противника в фактически давно уже идущей информационной войне.
Отличительной чертой нынешнего российского общества выступают его дробность и фрагментарность, оно характеризуется отсутствием как внешних связей между членами общества и его отдельными группами, так и связей внутренних – логических между суждениями одного и того же человека по различным вопросам повседневной и политичесакой жизни.
Более года назад автор этих строк опубликовал статью под названием Умирать за Путина никто не будет.1 Нынешние результаты социологических исследований полностью подтвердили тогдашние прогнозы. Российское общество достаточно быстро избавляется от «синдрома Новороссии». Весной 2014 г. агрессию в отношении Украины поддерживали 74% населения страны. Сегодня их доля упала до 22%. Сегодняшнее сознания россиян характеризует «диванный патриотизм». Писать патриотические посты о «борьбе с украинской хунтой» в социальных сетях – это одно, а разбрасывать собственные конечности и внутренности по бескрайним донецким степям – совсем другое. Общество готово потреблять информационную телевизионную картинку победоносной войны, но каждый из этих потребителей полагает, что лично его и даже его ближайших родственников это не коснется. В отличие от украинского общества, для которого борьба с российскими захватчиками стала осязаемой трагедией, русским эта война представляется чем-то вроде компьютерной игры, где сражаются какие-то совершенно абстрактные «трактористы-добровольцы» и «отставники-отпускники», судьба и страдания которых у диванного патриота в лучшем случае может вызвать лишь поверхностное и кратковременное сочувствие. При этом победы, действительные или мнимые, этих же отпускников-добровольцев вызывают у него «чувство законной национальной гордости». Платить же за имперское могущество – аннексию Крыма, разорение Донбасса своими жизнями, здоровьем и даже материальным благополуием готово не более 5% населения. 70 же процентов еще до экономического кризиса, стремительного падения уровня жизни, вызванного санкциями и контрсанкциями, обесценением национальной валюты, обвальным ростом цен, безработицей, были убеждены, что лично их это не коснется, что платить за призрачную имперскую мишуру, в которую рядится напрягающая последние силы дряхлеющая на глазах ядерная держава, придется кому-то другому, а не им.
Сколь не парадоксальным покажется этот тезис, но российское общество достаточно мало политизировано и милитаризировано: в целом оно предпочитает делегировать весь процесс принятия политических (и экономических) решений наверх по принципу «пусть начальство все решает» и при этом «мнить себя стратегом и героем, видя бой со стороны». Западному читателю достаточно сложно до глубины понять тот факт, что в России общество и власть существуют в параллельных, не пересекающихся в практической жизни плоскостях. При этом общество, как в лице организаций, так в особенности на уровне индивидуальной жизни и сознания совершенно убеждено в том, что оно лишено всяких реальных механизмов воздействия на власть и процесс принятия решений. Убеждение в том, что «начальство все решит» и является проекцией этой политической данности. При этом надежда на то, что «начальство» все решит к лучшему – это отнюдь не фактор доверия к тем или иным политическим институтам и тем более лицам, облеченным властью. Скорее это своего рода психологическое бегство от отчаяния. Если человек понимает, что он не в силах что-либо изменить к лучшему и при этом с каждым годом живет все хуже, единственное, что ему остается – уповать на то, что «наверху» всё как-то решат. В противном случае жизнь станет просто невыносимой. Это можно сравнить с верой в загробную жизнь и бессмертие души, продиктованной той же психологической неспособностью принять весь ужас и неизбежность смерти и конечности земного бытия.
Именно описанным феноменом объясняется то, что русские не видят прямой связи между ухудшением своего материального положения и курсом внешнеполитических авантюр, проводимых правительством. В сознании русского человека победы всегда означают движение к лучшему, а в том, что Россия одерживает одну победу за другой всех убеждает новостная пропаганда, при этом аргументированная альтернативная точка зрения практически не звучит. Связь между внешнеполитической агрессией и падением уровня жизни осознает примерно 30%населения. Именно таково число людей, выражающих ту или иную степень недовольства проводимой Кремлем внешней политикой – прежде всего военными действиями против Украины, поддержкой нелигитимных террористических псевдогосударственных образований ДНР/ЛНР. Столько же респондентов в принципе готовы к тому, чтобы суверенитет Украины над этими территориями был восстановлен в полном объеме.
Иная картина с Крымом. Большинство россиян убеждено в легитимности проведенного на полуострове референдума. Доказать им, что имела место аннексия с участием вооруженных сил невозможно. Информация о подлинном ходе событий, связанных с референдумом, в русскоязычном информационном пространстве практически отсутствует. Возвращать Крым россияне не хотят: 80-85% убеждены в том, что «крымнаш», и именно на этом базируется весь комплекс антизападных, имперских, патриотических, антиукраинских настроений, в которых правительственная пропаганда наиболее тесно смыкается с общественным мнением.
Значительная часть общества осознает, что за «приобретение Крыма» надо платить, но – повторюсь – в сильно атомизированном, лишенном даже первичных признаков способности к самоорганизации обществе каждый в отдельности убежден, что платить будет кто-то другой. При этом этот другой – это не сосед по лестничной клетке, это то самое «начальство», которое является реальным монопольным держателем и распорядителем всех денежных и материальных ресурсов страны. Признаюсь, что автор этих строк, считающий себя человеком западного мышления и системы ценностей, живя в России, не ощущает, что материальные средства страны, складывающиеся в том числе и из выплаченных им в течение без малого 40 лет трудовой деятельности налогов, принадлежат в том числе и ему. Отчуждение человека от государства в России стопроцентно. Что же тогда говорить о широких массах малообразованного населения, на эмпирическом уровне знающего, что ему поколениями не доплачивают за его труд, что эти деньги идут куда-то в малопонятный бюджет, от которого еще никто ничего адекватно весомого не получил.
Отмечая стремление общества к удержанию Крыма и его невысокую готовность платить за это «приобретение», рискну высказать мысль о том, что если какое-то новое правительство решит вернуть полуостров Украине, никакого серьезного общественного протеста это не вызовет. С год поворчат, что «вот, столько вложили, а теперь отдаем и вот так всегда…», а потом забудут, особенно в том случае, если возврат будет сопровождаться более или менее ощутимым улучшением материального положения и прекращением телевизионной истерии. Коль скоро отсутствует логическая связка между ухудшением положения и захватом Крыма, логично предположить, что не будет связки между его возвратом и улучшением жизни, а значит всеми криками о «продаже родины» можно с легкостью пренебречь.
1 Умирать за Путина никто не будет// http://www.svoboda.org/content/article/ 26810300. html