Рыцари против гопников

Франко Кордини, автор фундаментального исследования «История рыцарства», возводит происхождение феномена рыцарства к сарматским всадникам IV века до н.э. Архетипический образ описывает могучего всадника, бескорыстно приходящего на помощь всем, кто в ней нуждается. В христианской мифологии это находит отражение в образе Георгия Победоносца, копьем поражающего змия.

В славянских и восточных былинах и сказках это богатыри, батыры (несущие Бога). Таковы Илья Муромец, Святогор, Добрыня Никитич, Микула Селянинович и многие другие. В греческой мифологии – это Геракл, Геркулес, Прометей. В кельтской и скандинавской мифологии – это рыцари Круглого Стола, а также такие персонажи «Старшей Эдды», как Бальдр, Беовульф, Зигурд. Впрочем, образы светлых героев присутствуют в эпосах практически всех народов мира. На их основе формируется представление о морали и создаются правила воспитания детей.

Несомненно, реальность не столь проста и однозначна, как мифы и сказки. Но даже малограмотные бароны норманнских завоевателей, часто грубые и жестокие, прекрасно понимали, что нужен светлый идеал, к которому следует стремиться. Становясь из кочевых налетчиков оседлыми лордами, они принимали на себя ответственность за безопасность местных жителей, а также стремились установить и поддерживать законы, регламентирующие отношения в обществе. Так норманнские завоеватели в Британии в кратчайшие сроки построили сеть сторожевых башен на побережье и в дальнейшем отбивали атаки викингов, фризов и прочих налетчиков.

Если читать классические произведения японской литературы типа «Десять меченосцев», очевидно, что в Японии времен Сёгуната было очень много насилия и жестокости, а большинство самураев отличалось несдержанностью и разнузданными нравами. Но за достаточно короткое время смешанное влияние синтоистских и буддистских монахов приводит к тому, что сдержанность, спокойствие и умеренность становятся доминирующими добродетелями воинского сословия. А их обладатели становятся образцами для подражания.

Практически ни в одной культуре мира (кроме самых архаичных) показательная жестокость не культивируется и не одобряется. И одинаковое осуждение вызывают и зверства нацистов, и снятые на видео убийства российских солдат чеченскими боевиками, и издевательства над пленными со стороны американских военных в Ираке.

Более того, культивирование насилия в качестве цивилизационной ценности является слабостью и приводит к гибели такой цивилизации. Ярким примером может служить история ацтеков, когда все их соседи, рабы и даже значительная часть низшего сословия, устрашенные массовыми человеческими жертвоприношениями, предпочитало активно помогать приезжим конквистадорам против местных «кровосисей». Мощная империя ацтеков пала под ударами всего нескольких сотен воинов Кортеса, которых массово поддерживало местное население. А будь ацтеки дружелюбнее – никто никогда и не узнал бы, где пропали корабли Кортеса.

Или более современный пример – США, которые за последние шестьдесят лет развязали несколько десятков военных конфликтов, захватили несколько стран, а потом искренне удивляются, «почему нас ненавидит весь мир?».

Самое смешное и парадоксальное, когда такие теоретики «права сильного» возмущаются произволом и несправедливостью по отношению к себе (а это у них всех присутствует). Так и хочется спросить их: «Вам же нравится право сильного вершить произвол, так что вы возмущаетесь? Ведь наши правители как раз его и осуществляют. Потому что они сильнее вас и поэтому считают себя вправе чморить всех остальных, вас в том числе».

А самое главное – тезис «сильные щемят и пожирают слабых» не находит подтверждения даже в дикой природе (чем более высокоразвитое животное, тем меньше у него этого стремления подавлять). У большинства стайных, семейных, коллективных животных сильные лидеры защищают и заботятся об остальных членах стаи. И это разумно и выгодно (в книгах по этологии, в специализированной литературе о поведении животных об этом можно прочитать гораздо подробнее). Всё очень просто – это коллективный договор: сильный защищает, умный думает, чуткий сторожит, зоркий высматривает добычу, а быстрый ловит у всех их блох (ну, вы помните, я цитировал профессора Докинза про примеры кооперации в природе).

{advert=8}

Но вернёмся в мир людей и рассмотрим явление аристократии, почему она возникла, почему смогла просуществовать так долго и почему на сегодняшний день практически исчезла, во многих местах весьма болезненно.

Аристократия (если брать аристотелевское определение за основу) всегда исполняла функции, которые большинство не в состоянии исполнять, или лучше других. Воинская аристократия шла в первом ряду в бой и первой взбиралась на стены вражеских крепостей, чиновничья аристократия разбиралась в управлении государством, торговая аристократия (может быть и такая) добывала для страны недостающие ресурсы взамен на те, которые в излишке, духовная аристократия формировала идеологию и ценности, а также выступала эталоном морали (не словом, но делом).

С точки зрения кибернетики или социологии, аристократия – это наиболее нужные, наилучшие элементы системы (общества). А их «избранное» положение – это формула общественного договора «служение взамен на привилегии» (в конфуцианстве это, кстати, весьма чётко и недвусмысленно прописано).

С этой же точки зрения многие ранние правители также были полезны своим народам. Формула «первый среди равных» подразумевала, что князь или конунг своими делами доказывает, что за ним нужно идти. Александр Невский или Рюрик участвовали в битвах наравне с остальными своими воинами, а также демонстрировали выдающие стратегические и тактические способности (не считая дипломатических, ораторских, лидерских и прочих).

Вот только последовавшая сакрализация, как монархической власти, так и дворянского сословия (в том числе и закрытие его от пополнения талантами из низших сословий) сыграли и с тем, и с другим злую шутку.

С некоторого момента монархи, как и большая часть знати, стали считать, что привилегии им положены по праву «голубой крови». «Привилегиям за служение» пришла на смену формула «привилегии по факту рождения», в результате чего произошло вырождение социальной функции аристократии и превращение её в паразитарную надстройку.

В Российской Империи, кстати, идея служения просуществовала гораздо дольше, чем в Европе, в результате чего российская монархия ещё процветала в тот момент, когда по Европе покатилась волна революций. И даже восстание декабристов в этом плане – это просто перерастание идеи служения государю в идею служения государству (обществу, Отечеству).

К началу двадцатого века монархия в России была обречена. Она не только перестала выполнять социально значимые функции (это произошло уже тогда, когда Александр ввязался в ненужный России конфликт против Наполеона и потерпел поражение под Аустерлицем), но и практически все члены царской семьи вследствие эндогамных браков были поражены наследственными заболеваниями (как физическими, так и психическими).

Февральская революция очистила страну от паразитарной надстройки, тормозящей развитие (как и буржуазная революция Кромвеля в Великобритании), а октябрьская революция – покарала Временное правительство за бездарность и бездеятельность. К сожалению, в 2006-07 году в Украине не оказалось силы, подобной большевикам, которая бы покарала Ющенко за те же грехи. В результате мы и имеем наказание в виде Януковича.

Как в том анекдоте:

– За что, Господи?

– Я бы вам ещё хуже послал, но хуже просто не нашлось!

Любая новая сила, которая возникнет (мне нравится красивое английское слово emerge) и будет претендовать на звание элиты для этого народа, должна не самоутверждаться в силе, рассказывая социал-дарвинистские сказочки про «овец и волков», а доказывать свою полезность (причём во всех трёх аспектах современной войны – силовом, экономическом и информационном). Иначе можно нарваться на ситуацию, описанную Булгаковым в «Белой гвардии» словами полковника Турбина «Народ не с нами, он против нас».

У нас сегодня спрос не на новых бандитов (которые от теперешних ничем не будут отличаться), а на героев.