Коммуникации вместо правительств и партий стали движущим фактором истории

Мир строится и поддерживается коммуникациями. Когда они принципиально меняют свою скорость, меняется и мир. У нас религиозные коммуникации не меняют свою скорость, и их мир остается тем же. Религиозные коммуникации поменяли свою скорость в США, и сразу возникли мегацеркви ([1], см. например, об одной из них [2]).

Мир в своем развитии менял скорость своих коммуникаций. Первым было книгопечатание. Оно тоже изменило скорость, поскольку отдельный текст, выходя во множестве экземпляров, принципиально быстрее достигал своих читателей.

Этот новый книго-мир создал/трансформировал очень многое в нашем мире. Он создал науку и образование, поскольку теперь науку можно было верифицировать усилиями коллег-ученых, которые могли поднять на пьедестал и заклеймить позором ту или иную научную новинку в виде вышедшей    книге.

Печать остановила трансформации в языках, создав форму стабильного и неизменного литературного языка. Печать одновременно вдохнула новую жизнь в национальные языки, поскольку на них стали печататься книги, а не на латыни, как многие века до этого. Это создало национализм и современные карты мира, разделенные на отдельные государства.

Печать понесла просвещение в массы, так как теперь не требовался учитель, каждый мог проверить на себе разной трудности книги изо всех областей знания.

Печать в виде художественной литературы принесла новый уровень эмпатии как понимания чувств других людей. Окружающие стали нам более понятны, поскольку, вооруженные эмпатией, мы лучше могли прогнозировать их поведение.

Изобретение печати революционировало даже религию, создав протестантизм и разорвав сцепку власти и религии. Возникло несколько центров власти, что считается очень хорошим инструментом для развития экономики.

Книга практически создала тот мир, в котором мы живем и к которому очень привыкли, считая, что так было всегда.  Нет, такой мир не мог возникнуть при рукописной книге. Получается, что мы бы так жили в средних веках, если бы к нам не пришло книгопечатание. Это была революция, сотворенная книгой.

Бывший руководитель по вопросам безопасности Facebook Алекс Стамос видит ситуацию с возникновением книгопечатания так: «бурный рост социальных сетей — это, наверное, самое большое изменение в возможности людей быть услышанными со времен создания печатного станка, со времен излома общей монополии незыблемых предписаний Католической церкви. И я думаю, это действительно так. Когда был изобретен печатный станок, это повлекло сотни лет войны в Европе. По моему мнению, здесь существует естественное количество суицидальных смещений, мимо или через которые мы должны пройти. И, надеюсь, мы решим этот лучшим способом, чем другие информационные революции» [3].

Вторая революция приходится на результаты действия телеграфа, который принес много новостей и синхронизировал мир. Маленькое пространство человека, которое он видел своими глазами перед собой, резко расширилось. Рассказы путешественников у костра заменили газеты, и теперь нельзя было узнать о единорогах или русалках, поскольку газеты постепенно стали заботится о достоверности своих сообщений, что сегодня в эпоху соцмедиа снова исчезло.

Д. Вайсман говорит: «Телеграф оказал глубокое влияние на торговлю, государственное управление, военную сферу и колониализм, резко изменив представления простых людей о времени и пространстве. Хорошо известна роль телеграфа в учреждении стандартного „железнодорожного” времени. Постепенный переход на время по Гринвичу загнал мир в рамки единой временной шкалы, искоренив прежние, местные способы счета времени. Аналогичным образом стандартные меры длины и площади подчинили единому измерительному режиму пространство… Телеграф был ключевым орудием, превратившим время в новый торговый фронтир. До изобретения телеграфа рынки пользовались относительной взаимной независимостью, а принципиальным методом торговли служил арбитраж — покупки по низкой цене и продажи по высокой цене посредством физического перемещения товаров. Когда же в результате появления телеграфа цены на товары в разных местах выровнялись, торговля товарами превратилась из торговли в пространстве в торговлю во времени: спекуляции переместились из пространства во время, на смену арбитражу пришли фьючерсы… В определенном смысле телеграф создал будущее» (цит. по  [4]).

Телеграф одновременно уничтожил тот спокойный мир, который существовал до него. Индустриализация и телеграф лишили человека его собственного распорядка, он стал жить в соответствии с навязанным ему распорядком дня. Сельский труженик, став рабочим, получил интенсивные часы работы, после которых уже не мог ничем заниматься, поскольку из него выжимали все соки. Это что касается тела, а разум, благодаря телеграфу и газетам, стал забиваться ненужными событиями и подробностями, которые когда-то обходили его. Кстати, интернет стократно усилил эту тенденцию получения ненужной информации.

Газета и роман стали изобретениями, которые управляли мыслями и разговорами образованного человека, оторвав его от обыденной жизни. «Пикейные жилеты» стали моделью обсуждения мировых событий для миллионов, событий, о которых никогда бы в прошлом не было возможности даже услышать, но которые теперь стали предметом обсуждения.

А. Мирошниченко отметил такую роль медиа, как создание единообразия мнений: «Основная функция масс-медиа – устранение многообразия мнений. После изобретения Гутенберга, повысившего доступность Библии и античных текстов, освобождение чтения привело к свободе интерпретаций. Незамедлительно возникли новые религиозные, интеллектуальные, научные, политические течения, подрывающие многовековые устои. На первый взгляд, памфлеты, листовки, и потом газеты служили проводниками этих течений; так и было. Но вся эта печатная продукция, самой своей идеей массового тиражирования отобранных образцов, упорядочивала многообразие предъявляемых взглядов, сводила их к более-менее определенному набору воззрений.  Больше того, необходимость отбирать темы и новости, чтобы опубликовать их на ограниченной площади памфлетного или газетного листа, привела к тому, что появилась редакционная политика, то есть политика фильтрации и отбора, иначе говоря, сокращения многообразия. Вскоре газеты выработали особый образец восприятия мира, к сегодняшнему дню выраженный в стандартной рубричной структуре любого СМИ: «новости, политика, экономика, общество, происшествия». Огромный, сложный и усложнящийся мир, уложенный редактором в эту понятную и достаточно лаконичную структуру, редуцировался до простой и привычной повестки дня, доступной для усвоения — в современных СМИ — за пять минут пролистывания газеты или прослушивания программы новостей. Иными словами, масс-медиа, а именно первые газеты, позволили обществу переварить возрастающую сложность и тем самым смягчили, поддержали скачок сложности, последовавший за гутенберговским освобождением чтения» [5].

Третью революцию нам принес интернет, изменивший как объемы информации, обрушившейся на головы граждан, так и ее доступность для всех, когда каждый мог внезапно стать коммуникатором. Это совершенно новая роль автора была брошена толпе, и толпа активно стала ею пользоваться. Как результат пришла постправда и фейки, сайты с фейками стали приносить большие деньги, чем создали не только политическое, но и денежное вознаграждение для своих авторов.

Ю. Мельник акцентирует: «Эпоха постправды — это не просто эпоха, в которую доминируют ложь и фейки (соглашаемся с Харари в том, что это вечные спутники человечества). Это прежде всего эпоха, в которую ложь и фейки признают полноценными версиями реальности, ничем не хуже правды. В эпоху постправды правда перестаёт восприниматься как нечто эксклюзивное, как ценность, к которой стоит стремиться. Перефразируя Путина, правды продаются в каждом магазине. Постправда могла заявить о себе во весь голос только в условиях доминирования определённого, порождённого именно нашим временем мировоззрения: поверхностного, релятивистского, эклектичного, в чем-то нигилистического, но одновременно открытого всем ветрам. В эпоху постправды значительно расширяется некая «серая зона» между правдой и ложью, в которую в значительной степени опустились религия, идеология, политика, война. Ничто из названного не воспринимается слишком серьёзно. В этой же «серой зоне» — виртуальная реальность, которая с течением времени удаляется от лжи и приближается к правде» [6].

Кстати, В. Путин также отвергает интернет, не пользуясь им. Вот его слова А. Венедиктову: «Года три-четыре назад я ему задал этот же вопрос, и он мне сказал: твой интернет (мой интернет!) – это сплошная дезинформация и манипуляция. «Вот смотри», – и показал на стол, там лежат папки. – «Каждая подписана генералом, если меня обманут (а я принимаю на основе этой информации решения, от которых зависят миллионы людей), я могу погоны сорвать… А эти ваши ники – это что вообще такое?!» Это было четыре года назад, что сейчас – я не знаю. Путин мне сказал: «Твой интернет — сплошная дезинформация. Смотри, там лежат папки, каждая подписана генералом, если меня обманут, могу погоны сорвать!»» [7].

То есть для него интернет является источником опасности. И это неоднократно подтверждает жизнь, поскольку соцмедиа намного менее управляемы, чем телевидение.

Каждый новый виток развития коммуникации реально перестраивает мир и человека под себя. Меняются приоритеты, трансформируются сильные и слабые стороны, государства меняют свою политику, лишь бы соответствовать требованиям коммуникации. Чем сильнее меняются коммуникации, тем серьезнее меняет и мир. Правила реальности все сильнее подстраиваются под правила коммуникации.

М. Гарри, а он был аналитиком ЦРУ, изучавшим мировую прессу, говорит: «На переходе к новому тысячелетию информационная среда внезапно вырвалась из-под контроля. Поднялся информационный цунами в объемах, превосходящих все, что было в истории человечества. В 2001 году объем произведенной информации удвоился по сравнению со всей прошлой историей. 2002 удвоил 2001, и этот тренд с тех пор продолжается» [8].

Гарри подчеркивает те социальные и политические изменения, которое принесло это информационное цунами. Там, где была тишина, оказались слышны сердитые голоса. 2011 год привел к  фазовому переходу, когда дигитальная недовольство трансформировалось в политические действия. Это была не только арабская весна, о которой все знают, но и Движение 15-М в Испании [9 — 10], протесты в Израиле [11], где на улицы вышло 450 тысяч человек, в самом Тель-Авиве на марш вышло 300 тысяч человек. Это и известное движение Occupy в США [12]. Это все новая форма, объединившая действия в онлайне и офлайне в единое целое.

Возникло не просто увеличение объемов информации, важно подчеркнуть, что резко выросли объемы информации, порождаемой не институтами, а индивидами. Отсюда выросла цена гигантов типа Фейсбук, которые в том или ином виде торгуют личной информацией. Например, в мире ежедневно пересылается 281 миллиард э-мейлов, это делают 3.8 миллиарда пользующихся этой почтой. Если когда-то два или три письма в день было достижением, то сегодня средняя цифра э-мейлов на человека в  день составляет целых 74 [13]. Все это запредельные цифры, если посмотреть на них из прошлого.

Коммуникации стали движущим фактором истории, им теперь не нужны «братья» и «сестры» в виде правительств и партий, чтобы заставить историю пойти иным путем. Правда, и с протестами сегодня также бьются коммуникативно. Например, сегодняшние протесты в Гонконге «обстреливаются» властями Китая с фальшивых аккаунтов, что заставило вмешаться Фейсбук и Твиттер, блокируя их [14 — 16]. Об этом процессе пишут так: «Новую политику объявили после того, как Твиттер рассказал, что он идентифицровал сеть из более 900 аккаунтов, идущих из Китая, которые «сознательно и конкретно пытались сеять политический раздор в Гонконге, включая подрыв легитимности и политических позиций протестного движения» Некоторые аккаунты называли протестующих «тараканами» или  сравнивали их с террористами Исламского Государства. Оскорбляющие аккаунты были убраны из Твиттера и Фейсбука» [17].

В принципе любая трансформация мира совершается сегодня с помощью коммуникаций. Примеры у всех на устах, выборы Трампа и Брекзит с ролью Cambridge Analytica. Netflix даже сделал целый документальный фильм о работе этой фирмы [18]. В случае военных действий коммуникация также становится важным игроком. Как пишут военные аналитики про действия России в Крыму: «Следующим шагом российской операции была медиа кампания для получения поддержки в Крыму и России, а также изоляции правительства Украины» [19].

С. Оутс (ее сайт — www.media-politics.com/) много пишет о российских дезинформационных нарративах, приоткрывая их системный характер [20 — 21]. Она считает, что можно увидеть российскую коммуникативную стратегию, анализируя стратегические нарративы: «Это показывает, как события, цитаты, индивиды и другие новостные элементы организованы, а иногда искажены, в нарративы, поддерживающие российское видение своей роли в мире. Это выгодно уводит обсуждение от фейковых новостей и даже классического понимания пропаганды,  поскольку речь идет о видимом, а не о проверяемости в современной медиа экологии. Если мы можем понимать и идентифицировать российские стратегические нарративы,    тогда мы можем находить и бороться с этими нарративами более эффективно, чем вступать в войну верификации, которая может даже ненароком усиливать дезинформацию» [22].

Интересно при этом, что мы как-то не заметили, что дезинформация стала таким же распространенным элементом нашего мира, как и информация. И чем важнее ситуацию, тем больше по ней проходит дезинформации. Дезинформацию создает с помощью информации, которая искажается с учетом предрасположенности общественного мнения и его ожиданий.

Все эти новые информационные интервенции базируются и учитывают изменения коммуникативного ландшафта, о котором О. Покальчук пишет так: «Коммуникативное пространство изменилось принципиально. Информационное пространство больше не тождественно когнитивному, у сознания нет запроса на смыслы. Киберпространство сокращает время стимула-реакции. Но для стимуляции умом больше нет повода, это долго и хлопотно, есть более доступные синтетические способы. Каждые восемнадцать месяцев количество информации в мире удваивается, но это просто бесконечное взаимное отражение двух весьма грязных и мутных зеркал. Любая информация заведомо лжива, поскольку в либеральном мире исчезла система координат, предопределяющая параметры правды. Можно говорить в этом случае об элегантном самоубийстве национальных культур и политическом мазохизме. Но в этом, опять же, нуждаются лишь те, кто и так это знает без помощи журналистов» [23].

Мы не видим, что сегодня мы уже попали под новое воздействие.

Пришла четвертая революция с использованием телесериалов, комиксов и другой развлекательной формой, и развлечение стало инструментарием невидимого проникновения в массовое сознание. Инструментарий досуга точно так «ломает» наши мозги, как это делала пропаганда прошлого. Только теперь это делается намного тоньше и потому эффективнее.

Это, например, фантастика, которую анализирует Л. Флорили, говоря: «Этим продуктам нужно быть коммерчески успешными. За наиболее распространенной фантастикой стоит рынок, который говорит, как что-то продать человеку. Никто не захочет смотреть историю без человеческих эмоций, вовлеченности. Это как «История игрушек», в которой игрушки вообще не имеют ничего общего с людьми. Это бы не продавалось. Возможно, это интересный исследовательский проект: посмотреть на произведения научной фантастики с плохими продажами из-за того, что в них было очень мало вовлечения. Например, история про умные камни или инопланетян с радикально другой культурой. Написать такое очень сложно, потому что почти нереально избежать человеческой перспективы и антропоморфизации. Интересно ли это читать? Не думаю» [24].

Можно добавить к этому и резко возросшее распространение конспирологических теорий. Конспирология всегда будет ближе человеку, чем любой настоящий фактический информационный поток, поскольку она более соответствует нашим представлениям (см. о ней [25]). Еще одной неприятно истиной является то, что «вера в конспирологические теории связана с менее демократическим и более насильственным политическим поведением» [26].

С. Кургинян акцентирует в конспирологии следующее: «Конспирология же для меня в большинстве случаев является большей или меньшей данью так называемой постправде. Конспиролог не добросовестно заблуждается, как древний историк, — он холодно и сознательно врет, запутывает следы, мистифицирует, извращает, спекулирует, надувает пузыри дешевых сенсаций» [27].

Следует также признать, что и виртуальность не безразмерна, как это кажется в случае досуга, где возможно все. В случае фактических коммуникаций она должна совпадать для разных пользователей, особенно для военных, пожарных и под.

С. Плохий так пишет  об этом: «В ситуации Чернобыля существенно то, что мы не можем жить с «конфликтующими» правдами об одном и том же событии, создаваемыми и распространяемыми внутри изолированных национальных, социальных или культурных пространств. Именно такие «правды» создали чудовищную чернобыльскую катастрофу: авторитарный контроль экономики и общества, отсутствие свободного обсуждения и распространения научной информации, игнорирование человеческой жизни и здоровья ради якобы высших экономических или политических целей. Улучшение реакторов, чтобы они были безопаснее важно, но недостаточно. Мы должны достичь согласия по политическим, экономическим и социальным условиям, породившим бедствие в прошлом, если мы хотим предотвращать будущие катастрофы, которые могут угрожать существованию всего человечества» [28]. Кстати, обратим внимание на то, что и в этом случае он подчеркивает значимость коммуникации как свободного обсуждения  проблемы.

Сегодня государства, наоборот, в критических случаях убирают внимание от проблемы, так, например, борются с освещением/неосвещением протестных акций. И. Преображенский говорит о попытках российской власти убрать внимание от развернувшихся протестов: «как говорит источник, близкий к президентской администрации, на совещании ее руководства с «внутриполитическим блоком» было дано поручение переключить внимание сетевой аудитории на другие темы. Традиционное обсуждение возможности захоронения Владимира Ленина, переименование Волгограда в Сталинград или просто десталинизация сетевую аудиторию волнуют мало, кто такой Ленин, она вообще не в курсе. Зато прекрасно осведомлена, кто такая Ольга Бузова. И вот, по якобы случайному совпадению эта звезда телеэфира и интернета попадает в скандал. В Сети появляется видео, на котором Бузова вылизывает тарелку, а потом в шутку объясняет это тем, что она «блокадница». Естественно, это вызывает возмущение множества людей старшего поколения, но не только у них. Дискуссии о морали и нравственности в моде у всех поколений россиян. И вот Бузова оттягивает на себя немножко внимания, отказываясь, вдобавок, удалить видео-ролик с Youtube, что позволяет почтеннейшей публике повозмущаться всласть. Затем со своей скандальной историей в медиа-пространство вываливается телеведущая и пиарщица Тина Канделаки. Ее оказывается сексуально «харрасила» знаменитая американская певица Кэти Перри. Против последней уже выдвинуто несколько аналогичных обвинений, и в международном контексте россиянка вряд ли будет «котироваться». Зато на внутреннем медийном рынке — это довольно громкая тема, которая соединяет в себе все, что любят пообсуждать и поосуждать в Сети: тут тебе и права женщин, и однополый секс, и попытка изнасилования, и, наконец, самооборона» [29].

Вместе с постправдой вернулась как-то незаметно и пропаганда. Она стала намного более умелой, часто телезритель встречает ее «на ура». Ю. Латынина говорит о пропаганде как тесте на лоялность: «пропаганда не должна быть умной. Ровно, наоборот: пропаганда должна действовать как опознавательная система «свой — чужой». Вот в известном анекдоте, который я люблю пересказывать, китайский евнух во втором веке нашей эры привел оленя во дворец и сказал, что это лошадь. Он не маскировал оленя, он не спилил ему рога, он не подвешивал ему хвост. Суть поступка евнуха заключалась в том, что он хотел посмотреть, кто из придворных находится на его стороне, а кто не на его стороне. Кто сказал, что олень — это олень, тот хорошо. А тот, кто сказал, что олень — это лошадь, на того можно было положиться. А кто сказал, что олень — это олень, тот ненадежный элемент» [30].

И мы живем именно в такой системе лояльности, пронизывающей наше общество снизу доверху. Многие, если не все, берут к себе на работу лояльных, то есть преданных, а не профессиональных, начиная с президента.

В каждом историческом периоде коммуникация все ближе и ближе приближалась к человеку, в результате чего она стала заменять ему жизнь. Теперь он не столько знаком с жизнью, как знаком с коммуникациями о ней. И в этом есть серьезная опасность, поскольку реальность исчезла, вместо нее мы имеем дело с коммуникацией (информационной и виртуальной). Произошла подмена, которой активно пользуются политика и бизнес. Мы реагируем не столько на правду, как на нарратив, повествующий о ней.

 

 

 

Литература

1. Почепцов Г. Мегацеркви и их коммуникативные стратегии // risu.org.ua/ru/index/projects/masmedia/43059/
2. Honderich H. Hillsong: A church with rock concerts and 2m followers // www.bbc.com/news/world-us-canada-49186785
3. Стамос А. Блестящие умы . Интервью // nv.ua/ukraine/blestyashchie-umy/aleks-stamos-eks-shef-bezopasnosti-facebook-v-eksklyuzivnom-intervyu-natalii-mikolskoy-nv-tehno-50036279.html
4. Проценко Н. Микроволновка постмодернизма. О книге Джуди Вайсман «Времени в обрез: ускорение жизни при цифровом капитализме» // gorky.media/reviews/mikrovolnovka-postmodernizma
5. Мирошниченко А. О вине медиа // www.relga.ru/Environ/WebObjects/tgu-www.woa/wa/Main?textid=4558&level1=main&level2=articles
6. Мельник Ю. Харари и постправда // petrimazepa.com/kharari_i_postpravda
7. Венедиктов: Путин мне сказал: «Твой интернет — сплошная дезинформация. Смотри, там лежат папки, каждая подписана генералом, если меня обманут, могу погоны сорвать!» // echo.msk.ru/blog/pressa_echo/2485335-echo/
8. Hussain M. Trump and Brexit proved that book prophetic — what calamity will befall us next? // theintercept.com/2019/03/03/revolt-of-the-public-martin-gurri/
9. Beas D. How Spain’s 15-M movement is redefining politics // www.theguardian.com/commentisfree/2011/oct/15/spain-15-m-movement-activism
10. Anti-austerity movement in Spain // en.wikipedia.org/wiki/Anti-austerity_movement_in_Spain
11. Sherwood A. Israeli protests: 430,000 take to streets to demand social justice // www.theguardian.com/world/2011/sep/04/israel-protests-social-justice
12. Addley E. Occupy movement: from local action to a global howl of protest // www.theguardian.com/world/2011/oct/17/occupy-movement-global-protest
13. McCarthy A. How ‘smart’ e-mail could change the way we talk // www.bbc.com/future/story/20190812-how-ai-powered-predictive-text-affects-your-brain
14. Twitter and Facebook say China-linked accounts sought to fuel political discord in Hong Kong // www.nbcnews.com/tech/tech-news/twitter-facebook-say-china-linked-accounts-sought-sow-political-discord-n1044086
15. Information operations directed at Hong Kong // blog.twitter.com/en_us/topics/company/2019/information_operations_directed_at_Hong_Kong.html
16. «Твиттер» против властей: новая стадия информационной войны? // www.bbc.com/russian/features-49365231
17. O’Sullivan D. Twitter cracks down on state media after unveiling Chinese campaign against Hong Kong protesters // www.cnn.com/2019/08/19/tech/china-social-media-hong-kong-twitter/index.html
18. Fisher W. We talked to the professor who fought Cambridge Analytica to get his data back in Netflix’s ‘The Great Hack’ about why privacy rights in the US are lagging behind the rest of the world // www.businessinsider.com/netflix-great-hack-david-carroll-interview-data-rights-cambridge-analytica-2019-8
19. Selhorst A.J.C Russia’ perception warfare // www.militairespectator.nl/thema/strategie-operaties/artikel/russias-perception-warfare.
20. Oates S. Russian State Narrative in the Digital Age: Rewired Propaganda in Russian Television News Framing of Malaysia Airlines Flight 17 // docs.wixstatic.com/ugd/e6c964_f53eb0cb2dde4838bd21f56c7ac13333.pdf
21. Oates S. When Media Worlds Collide: Using Media Model Theory to Understand How Russia Spreads Disinformation in the United States // docs.wixstatic.com/ugd/e6c964_bc0f37ae7637435788420e330af80721.pdf
22. Oates S. a.o. Projecting Power: Understanding Russian Strategic Narrative — Russian Analytical Digest // css.ethz.ch/content/dam/ethz/special-interest/gess/cis/center-for-securities-studies/pdfs/RAD229.pdf
23. Покальчук О. Кузнецы собственного несчастья // lb.ua/society/2019/08/09/434361_kuznetsi_sobstvennogo_neschastya.html
24. Флориди Л. «Если вам неинтересны информационные концепты, вы не понимаете XXI век». Интервью // hvylya.net/interview/society2/luchano-floridi-esli-vam-neinteresny-informacionnye-koncepty-vy-ne-ponimaete-xxi-vek.html
25. Королева-инопланетянка и «большая фарма». Как распознать конспирологическую теорию // www.bbc.com/russian/features-49278210
26. Lamberty P. Sometimes you just have to go in. Conspiracy beliefs lower democratic participation and lead to political violence // www.researchgate.net/publication/332589852_Sometimes_you_just_have_to_go_in_-_Conspiracy_beliefs_lower_democratic_participation_and_lead_to_political_violence
27. Кургинян С. Судьба гуманизма в XXI столетии // rossaprimavera.ru/article/f58cc7da
28. Plokhy S. Spinning conspiracy theories won’t help us prevent another Chernobyl // www.theguardian.com/commentisfree/2019/aug/18/spinning-conspiracy-theories-will-not-help-us-prevent-another-chernobyl-nuclear-disaster
29. Преображенский И. Анатомия слухов: в бой идут массовики-затейники // www.rosbalt.ru/russia/2019/08/16/1797584.html?fbclid=IwAR2lNgRkcmh45Uw8z8CC4E7F-dsA4xK9OxYpXO8Ym-ENb2b6kKO4hVxdkW8
30. Латынина Ю. Код доступа // echo.msk.ru/programs/code/2483945-echo/

Подписывайтесь на канал «Хвилі» в Telegram, на канал «Хвилі» в Youtube, страницу «Хвилі» в Facebook