Лозунгом первого этапа Революции Достоинства была свобода. Лозунгом второго, антиолигархического этапа, будет справедливость. Этот дефицит до сих пор не покрыт. Поэтому, следующим трендом может стать реальная деолигархизация.
Первым, кто почувствовал «куда ветер дует» оказался губернатор-олигарх Игорь Коломойский. Он совершил сразу три сoming-out («выйти из потёмок, открыться» — англ.). Сначала он публично заявил, что давал взятки бывшему президенту Украины Леониду Кучме за возможность участия в приватизации «Укррудпрома» и призвал к «Великой Отечественной Реприватизации». Потом губернатор Днепропетровской области заявился ночью в офис «Укртранснефти», чем, по факту, признал то, что получает личную выгоду от контроля над этим госпредприятием. В-третьих, люди Коломойского силой захватили помещение «Укрнафты», тем самым, бросив прямой вызов президенту Порошенко.
Раньше олигархи такого не делали. Были темы, которые участники «большой игры» предпочитали не светить. Например, реальные условия приватизации или наличие политической ренты на госактивах. Эти темы опасны для правящего класса. В итоге можно лишиться не только собственности, но и власти. Ведь легитимность собственности и легитимность власти вещи между собой связанные (в основном коррупционными «скрепами»).
Господин Коломойский это знал с самого начала. Он был свидетелем и непосредственным участником становления олигархического капитализма и буржуазной демократии в нашей стране. Что подтолкнуло Коломойского к столь рискованной игре?
На тропе войны
Если рассматривать нынешнюю ситуацию в комплексе, то мы увидим три уровня борьбы на “олигархическом фронте”.
Основная линия конфликта проходит между резко усилившейся группой Игоря Коломойского «Приват» и четырьмя влиятельнейшими группами времен Януковича: «ДФ Групп» Дмитрия Фирташа, «СКМ» Рината Ахметова, «Смарт-Холдиг» Вадима Новинского и «Ист Ван» Виктора Пинчука. Список активов, которые в дальнейшем будут подвергаться атакам, достаточно обширен: предприятия «Укррудпрома» (горно-обогатительные комбинаты — принадлежат Ахметову, Новинскому и Пинчуку), облгазы (Фирташ), облэнерго (Ахметов), «Укртелеком» (Ахметов), «Киевводоканал» (Ахметов) и Одесский припортовый завод (государство). В свою очередь, подконтрольные противникам «Привата» депутаты требуют изучить законность приобретение «Приватом» акций «Укрнафты», «Приватбанка», телеканала «1+1» и пр.
Вторая линия конфликта лежит в плоскости противостояния между олигархами в институтах власти. Среди них: борьба между Ахметовым, заинтересованным в «импорте» угля из ДНР-ЛНР и Порошенко-Григоришиным, сторонниками импорта из России. Еще один конфликт – борьба за контроль за «Укрнафту», дивиденды от прибыли которой в размере 2 млрд грн. группа «Приват» не желает отдавать государству. Сюда же следует приплюсовать «освоение» нефтепродуктов, оставшихся на нефтехранилищах после бегства Сергея Курченко (около 1,5 млрд.грн.)
Третья линия конфликта – будущая приватизация. Очевидно, что приход западных инвесторов в воюющую страну маловероятен, а россиян к конкурсам не допустят. Объекты будут скуплены исключительно украинскими олигархами. Причем, по крайне низкой цене. Борьба будет беспрецедентно жесткой: использование админресурса, медийные войны, участие частных армий. Осложняется ситуация тем, что в отличие от времен Кучмы, верховного арбитра нет. Севгиль Мусаева-Боровик верно подмечает, что «есть много заинтересованных в президентском (да и премьерском) лагере эти активы подобрать. Они и были толкачами всех этих процессов».
Заявления Коломойского совпали с инициативами команды Порошенко по демонополизации рынков и возврате контроля государства над своими активами. Чем не деолигархизация в действии? Смогли же внести изменения в закон об акционерных обществах и отобрать контроль над «Укрнафтой» у Коломойского? Да и «Укртранснафту» выводят из-под влияния «Привата».
С другой стороны, по мнению Севгиль Мусаева-Боровик, на Банковой озабочены не только “боем с Бенью”, но и посылают нужные меседжи другому олигарху Ринату Ахметову. Ему «предлагают просто продать часть активов, которые были приватизированы в годы президентства Януковича, поскольку энергетический холдинг стал монополистом на рынке и результаты приватизации, мягко говоря, вызывают вопросы (но в самом ДТЭК так не считают). Пока ни к какому общему решению не пришли, но у Ахметова по поводу всей этой ситуации сильно переживают».
Генпрокуратура возобновила расследование в отношении убийства Гонгадзе, тем самым давая нужный посыл зятю Леонида Кучмы Виктору Пинчуку подумать и о своих активах.
Вабанк Коломойского
Вопрос законности проведения приватизации и возможность возврата активов в госсобственность поднимался еще в 2005 году Юлией Тимошенко. Но тогда «оранжевая» команда не пошла на подобные революционный эксперимент. Олигархический консенсус, в который были вовлечены большинство украинских ФПГ, и на котором держалась архитектура дисфункциональной демократии Виктора Ющенко, не позволяла большого передела собственности. У Тимошенко не получилось. Теперь этот вопрос ставит персонально Игорь Коломойский.
Он игрок, и его игра имеет несколько уровней стратегических целей. С одной стороны он не прочь заполучить активы конкурентов-олигархов, с другой – отстоять свои активы во время революционной деолигархизации. Владелец «Привата» просто решил возглавить процесс.
Получилось же в олигарха Порошенко стать президентом страны на лозунгах Майдана? Почему тогда олигарх Коломойский не может использовать настроения в обществе и зачистить Украину от бывших «коллег по цеху»?
Сейчас единственным олигархом, активы которого все еще генерируют прибыль является Игорь Коломойский. У него есть живые деньги для «большой приватизации». Есть у него и влияние на суды, есть СМИ и народные депутаты. Коломойский единственный из нынешних олигархов имеет позитивный баланс доверия и недоверия! Беняботы в Facebook — это реалии нашего дня.
Коломойский говорит, что приватизация происходила незаконно и нужно провести ее национализацию по специальному закону, а потом снова выставить предприятия на торги. Некоторые считают, что таким образом будет достигнута легализация собственности и крупный бизнес станет играть «по-честному».
Речь идет о так называемом украинском варианте “windfall profit tax” Тони Блера. Каждый, кто хочет снять с повестки дня вопрос о легитимности (справедливости) своей крупной промышленной собственности, должен заплатить в бюджет налог в размере оборота компании в год ее приватизации. С момента выплаты собственник получает от государства и общества бессрочную «охранную грамоту» – его собственность считается законной и честной. Вероятно, господин Коломойский хочет провернуть нечто подобное в Украине.
В свое время, подобную схему предлагал опальный российский экс-олигарх Михаил Ходорковский в проекте “Левый поворот”. Легализация собственности по этому сценарию позволяла Ходорковскому достаточно быстро “зачистить” олигархические группы, поддерживающие «раннего Путина» и, в конечном результате, получить власть. Но у него не получилось. Вместо Кремля Ходорковский получил длительный тюремный срок, а группу «ЮКОС» фактически уничтожили.
Запустив процесс Передела в условиях колоссального дефицита справедливости, делегитимизации собственности, недоверия к государственным институтам и размытой легитимности самой власти, можно вместо новых активов получить революционную экспроприацию, а то и срок за попытку мятежа.
«Фактор Коломойского» создает сложности в диалоге Киева с Западом. В Брюсселе и Вашингтоне все чаще задают неудобные вопросы, на которые украинская власть не может ответить. А отвечать на них можно только в комплексе. Устранение Коломойского из власти или снижение его части политической ренты не снимает проблем, например, с окружением премьера Арсения Яценюка или с самим президентом Петром Порошенко. «Рошен» — то не продан!
Есть и более глобальный аспект. Что является реальной гарантией защиты иностранных инвестиций в Украине? Рейтинг президента Порошенко? Коалиционное соглашение? Или в Украине соблюдается преемственность власти? Нет «честной игры» — нет инвестиций!
Hard -деолигархизация
В украинской экспертной среде существует расхожее мнение, что можно решить проблему легитимности собственности путем приятия некого юридически-правового акта. Одни видят его в виде “компенсационного налога на олигархов”, другие – “в законе о реприватизации”, третьи пишут “новый общественный договор” между властью и бизнесом. Это все равно, что найти волшебный переключатель, щелкнув которым можно было бы разом перевести ситуацию из режима нелегитимности в режим легитимности. Попытка изобрести формальное решение проблемы, которая по своей природе является неформальной.
В свое время российский эксперт Ростислав Капелюшников утверждал, что британский опыт джентельменского пакта о «честной игре» между властью и бизнесом (“windfall profit tax”) для постсоветских стран является мало приемлем. У нас олигархи не джентльмены, у них другой жизненный опыт. Они никогда не играют «по-честному».
Поэтому, в украинском обществе сложилось почти консенсусное неприятие приватизации и выросшей на ее основе крупной частной собственности. Трудно отыскать какую-либо компактную социальную группу, внутри которой подавляющее большинство приветствовало бы приватизацию и благожелательно отзывалось о крупной частной собственности. У нас существует твердая убежденность, что приватизация осуществлялась с массовыми нарушениями даже формальных «правил игры» – не говоря уже о неформальных.
Вопреки мнению некоторых экспертов, наши олигархи давно перестали быть (и скорее никогда и не были) прогрессивной частью национальной буржуазии, создающими национальный доход.
По словам украинского политолога Анатолия Сорокина, украинские олигархи в большинстве своем «ресурсники». «Они находятся в самом низком звене в цепи производства товаров и услуг. Выкачивают ресурсы из земли, проводят первичную переработку и в таком виде продают за границу. Большинство из них за все годы независимости Украины действительно не построили ни одного предприятия, не создали новых рабочих мест, не ввели ни одной инновационной технологии. Зато и дальше эксплуатируют советский хлам, который им достался практически даром с помощью темных приватизационных схем».
Зачастую единственным видимым результатом прихода новых собственников на бывшие госпредприятия становятся массовые увольнения, которые маскируются красивыми эвфемизмами типа “оптимизации численности персонала”.
Но главная опасность консервации олигархического капитализма – это то, что он может существовать только за счет государства, эксплуатируя политическую ренту, работая на «откатах», воспроизводя коррупцию. Олигархия – это вечное догоняющее развитие без шанса вырваться из постсоветского прозябания.
Настоящей цивилизованной конкуренции они боятся как огня. Потому что они никогда не были настоящими предпринимателями, а весь их «бизнес» построен на монополизме, доступе к теневым схемам приватизации и бюджетному корыту (за Ярославом Оберемко).
Во власти же устанавливается «олигархический консенсус» —такая конфигурация политических сил и такой передел властных полномочий, который позволяет основным ФПГ при минимальных рисках для себя провести новое перераспределение собственности в государстве. Иными словами, кто бы не побеждал на выборах, он вынужден находить консенсус с олигархами и играть по их правилам.
Окончательно делегитимизация собственности в Украине произошла из-за клептократических практик окружения Виктор Януковича (“Семьи”). По сути в последний год его правления в Украине наблюдалось экстремальное состояния «чистой криминальности» собственности.
В начале статьи мы утверждали, то Революция не закончена пока не покрыт дефицит справедливости. Простым «отнять у одних и отдать другим» тут не обойтись. Передел собственности должен включать не только ФПГ, но и простых граждан. Гражданское общество ставит вопрос о правомерности существования самого института олигархата и социально-экономических отношений его порождающих. “Иначе, — как считает российский политолог Станислав Белковский, — просто не бывает при переходе от постсоветского состояния государственного вещества к постпостсоветскому, по окончании многолетней клептократии”.
Откупиться не удастся
Нужно системное решение, включающее не только правовой аспект, внедрение новых корпоративных практик, основанных на «честной игре», прозрачности публичных и корпоративных финансов. Нужна новая парадигма социально-экономических отношений.
Во-первых, отношения по поводу собственности между «сильными» и «слабыми» должны перейти в разряд «честной игры». Для этого нужно реформировать судебную систему. В том числе, рассмотреть варианты избираемости судей территориальной общиной.
Во-вторых, вопросы приватизации, долгов, налогов, пенсии, образования, здравоохранения должны не замалчиваться, а, наоборот, напряженно обсуждаться в политическом пространстве. А это другое качество политики. Где нет место торгам и договорнякам, где существует общественная экспертиза и публичная дискуссия, где субъектами переговоров выступают власть и профсоюзы, плюс гражданское общество, а не разные группировки олигархов во власти.
В-третьих, внедрение механизмов демократического контроля над капиталом и «трудовой демократии». Системы «совместного управления предприятием», официально закреплены во многих странах Европы, предполагают осуществление права коллективного представительства через деятельность советов предприятий, а в некоторых странах — и представительство работников на уровне правления компаний.
В ЕС существуют такие ее формы как «фонды наемных рабочих» (wage-earner funds). Они обеспечивают коллективную собственность работников на часть прибыли от успешной работы корпорации в форме акций фонда, находящегося под профсоюзным контролем. Нечто подобное применяет американская AFL-CIO.
Элементом «гражданской экономики» является применение и имплементация стандартов Международной инициативы по прозрачности в добывающих отраслях (Extractive Industries Transparency Initiative — EITI). Членство в EITI предусматривает обнародование в открытых источниках доступной для понимания информации в отношении доходов, которые государство получает от добывающих компаний. Она должна быть подтверждена независимым аудитом и общественными организациями, входящими в состав наблюдательного совета.
В-четвертых, принятие пакета антиолигархических законов. Таких, как Закон о реприватизации отдельных предприятий, а также введение единовременного налога на сверхприбыль, которым должны облагаться физические лица — выгодоприобретатели от приватизационных сделок. При этом налог может быть либо выплачен в бюджет живыми деньгами, либо компенсирован ликвидными активами.
**********
Лидеры оппозиции на Майдане дважды обещали разделить власть и бизнес, уменьшить влияние крупных собственников на принятие государственных решений. Однако, олигархат как политико-экономическое явление не только не исчез, а даже усилился.
Логика революционного процесса такова, что Новая Украина не предусматривает «олигархического консенсуса». Нулевой уровень лояльности к «нечестной игре» со стороны гражданского общества подрывает остатки постсовка.
Пропасть между богатыми и бедными значительно расширилась. На что рассчитывает власть, поддерживая в государстве такой налоговый режим, такие пропорции бюджета и такой подход к национальным финансам? Это только узаконивает предельно несправедливое распределение общественного богатства, обрекающее народ на бедность.
Поэтому, пока новая украинская власть не проведет деолигархизацию государства она будет иметь размытую легитимность и постоянно сталкиваться с вызовами Майдана 3.0.
Дефицит справедливости должен быть покрыт.
