Это было одним из основных вопросов во время выборов, в котором ПСР надеялась на квалифицированное большинство, а другие пытались его блокировать. Неудача ПСР в достижении абсолютного большинства оставляет статус-кво в значительной степени неизменным. Хотя ПСР остается наиболее влиятельной партией в Турции, способной сформировать правительство без партнеров по коалиции, она не может переписать конституцию без согласия своих конкурентов.
На первый взгляд, Турция продолжает действовать в рамках правовой системы, которая остается неизменной на протяжении почти десятилетия. ПСР является правящей партией. Оппозиция раздроблена по идеологическим направлениям, что дает не поддерживаемой подавляющим большинством ПСР несоразмерное влияние. Партия может определять политику в рамках конституции, но не выходя за рамки конституции. В этом смысле турецкая политическая система остается стабильной на протяжении длительного времени. Многие другие страны стремятся к такой преемственности руководства. Очевидно, поскольку Турция является демократическим государством, риторика, как правило, возбужденная, изобилующая частыми обвинениями, начиная от неизбежных военных переворотов до попыток установить религиозную диктатуру. Здесь могут происходить заговоры генералов с целью совершить переворот и заговоры членов ПСР с целью установить религиозную диктатуру, но политический процесс эффективен для создания таких вещей, которые и представить трудно. В Турции, как и в каждой демократической стране, риторику и реальность необходимо тщательно различать.
Меняющаяся политика Турции
Даже при этих условиях ПСР явно ведет Турцию по новым направлениям, как во внутренней, так и во внешней политике. Во внутренней политике направление очевидно. Пока НРП решительно пытается сдержать влияние религии на уровне частной жизни, ПСР стремится к признанию исламской культуры Турции и к ее значительной интеграции с политической структурой.
Это привело к двум результатам. Во внутренней политике ПСР смогла установить новую политическую чувствительность, но не смогла создать новые институты, базирующиеся на принципах исламизма (если это одна из ее желаемых целей). Однако сторонники светского режима, получившие легитимность от создателя современной Турции Кемаля Ататюрка, которые придерживаются его взглядов и светского законодательства (одним из пунктов которого является право женщин не носить головные платки), находятся под ударом. Следовательно, направление общественного дискурса было неустойчивым. Действительно, в Турции существует постоянное ощущение кризиса, а худшие опасения сторонников светской власти сталкиваются с амбициями ПСР. Опять же, мы рассматриваем эти амбиции как скромные не потому, что мы знаем, что лидеры ПСР оставляют их при себе, а просто потому, что им не хватает властных полномочий для дальнейшего движения, независимо от намерений.
Рост влияния ПСР и его планы во внутренней политике имеют последствия, выходящие за пределы внутренних. С 2001 года Соединенные Штаты ведут борьбу с радикальными исламистами, и страх перед радикальным исламизмом выходит за пределы Соединенных Штатов в Европу и другие страны. Во многих отношениях Турция является и самой процветающей, и самой мощной в военном отношении мусульманской страной. Мнение, что программа ПСР является радикально исламистской, и что Турция движется в направлении радикального исламизма, вызывает беспокойство и враждебность на международной арене.
Хотя мысль о радикальном исламизме Турции вызывает опасение, и многие получают странное удовольствие, отмечая, что Турция «уступила» радикальному исламизму и должна быть подвергнута остракизму, реальное положение дел намного сложнее. Во-первых, сложно подвергнуть остракизму страну, которая имеет самую большую армию в Европе, а также экономику, которая в прошлом году выросла на 8,9% и занимает одно из самых стратегически выгодных местоположений в мире. Если, в худшем случае, точка зрения Запада окажется верной, изгнанная Турция не пойдет на компромиссы, что еще более усложнит войну с ней и вызовет еще более сложные последствия отношений с исламистской Турцией. Если окажется правдой, что Турция приняла радикальный исламизм, во что я лично не верю, это станет геополитической катастрофой, прежде всего, для Соединенных Штатов и их союзников в регионе. А поскольку вторжение в Турцию – это не вариант, единственным выбором будет приспособление. Интересно отметить, что те, кто наиболее громогласно списывает Турцию со счетов, больше всего выступаю против приспособления. Непонятно, что они предлагают, поскольку их претензии и чрезмерны, и выработанные, преимущественно риторические, не имеющие геополитических оснований. Страх реален, как и возможная угроза, но решения не являются очевидными.
Геополитическое положение Турции
Поэтому, я считаю, полезно рассмотреть Турцию в более широком геополитическом контексте. Она находится на одном из наиболее важных морских путей в мире, Босфоре, который соединяет Черное и Средиземное моря. Поэтому единственного желания Ататюрка, чтобы внутренняя Турция не играла большой роли в играх великих держав, сложно достигнуть. Учитывая, что она является частью Кавказа, граничит с Ираном, имеет границы с арабским миром и является частью Европы, Турция неизбежно входит в планы других государств. Например, во Второй мировой войне обе великие державы стремились втянуть Турцию в войну на своей стороне, особенно немцы, которые при помощи Турции хотели получить нефтяные месторождения Баку.
После Второй мировой войны холодная война склонила Турцию к Соединенным Штатам. Давление на Кавказ и советские аппетиты взять под контроль Босфор (историческая цель русских) стали причиной взаимодействия Турции с Соединенными Штатами. Американцы не хотели, чтобы Советский Союз получил свободный доступ к Средиземному морю, а турки не хотели потерять Босфор или оказаться под властью Советов.
С американской точки зрения, близкие американо-турецкие отношения стали считаться нормальными. Но с окончанием холодной войны многие отношения были пересмотрены, и во многих случаях на протяжении достаточно долгого времени ни одна из сторон не осознавала пересмотра. Создание американо-турецкого альянса предполагало существование общего врага, ‑ Советского Союза. Отсутствие врага привело к исчезновению этого альянса, но в 1990-х ни одна из сторон не инициировала пересмотра своих позиций. Таким образом, альянс сохранялся просто потому, что его было легче поддерживать, чем пересматривать.
Ситуация изменилась после 2001 года, когда Соединенные Штаты столкнулись с новым врагом, ‑ радикальным исламизмом. В тот момент турки оказались перед существенной проблемой: в какой мере они будут участвовать в американской войне, и до какой степени они должны будут дойти. После 2001 года альянс, по сути, прекратил свое существование.
Точкой перелома стало вторжение США в Ирак в начале 2003 года, которое произошло после победы на выборах ПСР в конце 2002 года. Соединенные Штаты хотели послать в северный Ирак дивизион из южной Турции, но турки перекрыли движение. Этот критический перелом произошел по двум причинам. Во-первых, впервые со времени Второй мировой войны турки дистанцировались от американских проблем, поскольку дело касалось их хорошего соседа. Во-вторых, решение было принято правительством, которое Соединенные Штаты подозревали в симпатиях к исламистам. Турки не разорвали отношений с Соединенными Штатами, в конченом итоге они позволили США проводить воздушные операции с территории Турции и приняли участие в программах помощи Афганистану.
Поступит, как Гитлер: Сикорский предупредил об угрозе от Путина в случае победы в Украине
Сырский детально рассказал о тяжелой ситуации на фронте: позиции переходят "из рук в руки"
Выплаты переселенцам "первой волны": кому продлят еще на полгода
До 300 гривен: ПриватБанк подарит украинцам кэшбек за оплату коммуналки
Но для Соединенных Штатов решение по Ираку стало определяющим моментом, когда Соединенные Штаты поняли, что не могут считать турецкую помощь само собой разумеющейся. Турки, с другой стороны, решили, что Соединенные Штаты проводили действия не в их интересах. Отношения не были разрушены, но они стали напряженными.
Подобное отчуждение Турция испытывает и со стороны Европы. Со времен средневековья Турция считалась европейской страной и в современную эпоху она стремится стать членом Европейского Союза, такой политики придерживается ПСР. Во-первых, европейские аргументы против членства Турции сосредоточены на слаборазвитом положении Турции. Однако за последнее десятилетие Турция пережила существенный экономический рост, в том числе после мирового финансового кризиса 2008 года. Действительно, ее экономический рост опережал рост большинства европейских стран. Довод об экономической слабости больше не актуален.
Тем не менее, Европейский Союз продолжает блокировать членство Турции. Причина проста: иммиграция. В 1960-е и 1970-е годы западная Европа пережила наплыв турецких иммигрантов. В результате мусульманской иммиграции Германия и Франция получили значительное социальное расслоение, а присоединение Турции к Европейскому Союзу, по сути, откроет границы. В настоящее время сильным аргументом может стать то, что членство ЕС будет иметь катастрофические последствия для экономики Турции. Однако для Турции важно не столько членство, сколько отказ в нем. Европейский отказ от Турции из-за проблем иммиграции отдаляет Турцию от Европы, усложняя борьбу ПСР с утверждениями, что это «поворачивание спиной к Западу».
Таким образом, турки, не желая участвовать в войне в Ираке, создали раскол в отношениях с Соединенными Штатами, а отказ Европы в членстве Турции в Европейском Союзе породил раскол с Европой. С турецкой точки зрения, американское вторжение в Ирак было хорошо продуманным, а позиция Европы является, в конце концов, расистской. В этом смысле Запад оттолкнул Турцию.
Турция и исламский мир
Но действуют и две другие силы. Во-первых, исламский мир изменил свои очертания. От преимущественно светских взглядов на политику, во многом под влиянием Ататюрка, исламский мир начал двигаться в более религиозном направлении, пока преобладающей тенденцией будет не светская, а в различной степени исламская политика. Неизбежно, что Турция будет испытывать напряжение и давление со стороны остального мусульманского мира. Вопрос не в том, изменится ли Турция, а в том, до какой степени это произойдет.
Другая сила – геополитическая. Две большие войны в мусульманском мире, которые ведут Соединенные Штаты, проходят неудачно, и в то время как главная цель достигнута – Соединенные Штаты больше не подвергаются атакам, – усилия по сохранению или созданию не исламских режимов в регионе не достигают успеха. В настоящий момент Соединенные Штаты уходят из региона, оставляя позади нестабильность, растущее могущество и уверенность в себе Турции.
В конце концов, экономическое и военное могущество Турции превратит ее в ведущую региональную силу. С выводом американских войск Турция негласно станет главным государством в регионе по нескольким причинам. Во-первых, тот факт, что Турцией руководит правительство ПСР, которое занимает лидирующую позицию в регионе, создает для США неудобства. Во-вторых (и это отличительная особенность), по сравнению с остальными странами в регионе, Турция сдержанно ведет себя во внутренней политике, и ее растущее влияние уходит своими корнями скорее в американские неудачи, чем в турецкие намерения. Когда в 2010 году турецкая флотилия помощи отплыла в Газу и была перехвачена Израилем, с турецкой точка зрения это было минимальное, что Турция могла сделать как ведущее мусульманское государство. Израильская точка зрения состоит в том, что Турция просто поддерживала радикальных исламистов.
Это не вопрос недоразумения. Основа отношений Турции и Израиля, например, была больше связана с враждебностью по отношению к просоветским арабским правительствам, чем с чем-нибудь другим. Эти правительства исчезли, и светские основы Турции изменились. То же самое касается Соединенных Штатов и Европы. Никто из них не хочет, чтобы в Турции произошли изменения, но с окончанием холодной войны и подъемом исламистских сил это изменение неизбежно, и то, что произошло, до сих пор кажется относительно спокойным, принимая во внимание, к чему привели изменения в других странах. Но более важно, что основа альянса исчезла, и ни одна сторона не может найти новую, прочную основу. На примере Британии и Соединенных Штатов в конце 19 века, развивающиеся государства делают старые государства неустойчивыми. Они могут сотрудничать в экономическом плане и избегать военной конфронтации, но они никогда не будут удобными друг для друга. Возникающие государства подозревают, что большие государства попытаются вступить с ними в борьбу. Большие государства подозревают, что развивающиеся государства попытаются изменить порядок вещей. Действительно, оба предположения в большинстве случаев верны.
Турция ни в коем случае не стала зрелым государством. Ее отношение к событиям в Сирии и в других странах – состоящее в основном из риторики – показывает, что она еще не может влиять, не говоря уже об управлении, на события на своей периферии. Но это пока только начало игры. Сейчас мы находимся в той точке, когда старые образования ослабли, а новые сложно создать. Результаты выборов показывают, что процесс все еще продолжается, не становясь более радикальным и не снижая темпа. Государства, которые имели крепкие отношения с Турцией, больше их не имеют и не задаются вопросом, почему. Турция не понимает, почему ее боятся и почему строятся самые зловещие предположения о планах правительства, как внутри, так и за пределами страны. Это и не удивительно. Такова история.
