Стоило ли давать банкам деньги НБУ?

Юрий Гаврилечко,
эксперт Фонда общественной безопасности:

— Основой финансово-экономической политики НБУ и Кабмина был лозунг «Бедные заплатят за богатых». Прежде всего это проявилось в беспрецедентных мерах по поддержке банковского сектора в ущерб всем остальным отраслям экономики. Значительная часть этих средств была потрачена на покупку государственных облигаций. 

Говоря простым языком, банки рассчитались со своими иностранными партнерами деньгами украинского налогоплательщика и поддержали экономические «проколы» Кабмина. Государство не только не препятствовало такому процессу вывода валюты за границу, но и всячески поощряло этот процесс и использовало дополнительные средства для покрытия дефицита бюджета. 

Основным приоритетом здесь должны были стать интересы граждан. Однако в реальности приоритетом украинского Кабмина и Национального банка стали интересы банкиров и иностранных финансовых институтов. 

В результате кредитование почти «умерло», хотя банки в 2008—2009 годах получили более 200 млрд. грн. (более 80% годового бюджета страны) рефинансирования и могли бы направить их в реальный сектор. Но не сделали этого.

Владимир Бондарь,
вице-президент Ассоциации украинских банков: 

— То, что банки покупают гособлигации, — это проблема не банков, а правительства: банки не виноваты в столь огромном бюджетном дефиците. Что касается кредитования, то здесь я с вами не соглашусь — процесс потихоньку восстанавливается; по юридическим лицам мы не один месяц идем с приростом, до физлиц время тоже дойдет. Именно банки больше кого-либо заинтересованы в восстановлении кредитования: порядка 90% доходов они получают именно от кредитов. 

Да, они теперь дают деньги с большой осторожностью. Но рекапитализация на этот процесс не влияет. И дело вовсе не в том, оказало государство поддержку банку или нет. Главная причина, почему так слабо идет кредитование, — не решен вопрос возвращаемости кредитов. 

У нас все законодательство как таковое и практика его применения построены на защите не кредитора, а заемщика. Помимо этого, искажена и психология. В обществе нет четкой позиции, что долги надо возвращать. Наоборот, формируется устойчивая мода списывать все на кризис. Под это построена целая инфраструктура услуг по невозврату долгов. У нас есть один производитель популярной водки, задолжавший нескольким банкам почти миллиард гривен. А теперь он в судах доказывает, что банкрот. Разве это нормально? 

Ю.Г.: Как должен был бы поступить НБУ, если бы его заботили интересы всех граждан? НБУ должен был провести аудит всех банков в Украине (их порядка 180) и разработать систему мониторинга текущего состояния дел всех без исключения банков. При первых же проблемах с возвратом депозитов или проведением текущих платежей банку должно было быть поставлено условие: не справишься за неделю — начинаем процедуру банкротства. 

Государство — неэффективный менеджер, но эффективный собственник. Государство становится собственником всех активов обанкротившихся банков и может передавать их во временное управление. Да, акционеры и собственники банков пострадают. Но это естественная плата за риск и собственную глупость и жадность. Желание ничего не делать и получать доход на разнице между взятыми под 3—5% годовых кредитами на внешнем рынке и выдаваемыми под 20—30% годовых кредитами на внутреннем рынке, может, и неплохо, но подразумевает высокий риск. 

Получив контроль над активами банков-банкротов, Кабмин должен был взять на себя обязательства по возврату средств вкладчикам обанкротившихся банков. При этом на период кризиса возврату подлежат только суммы вкладов, а не суммы с процентами. Приоритет возврата средств следующий: украинские частные вкладчики — украинские юридические лица — иностранные частные вкладчики — иностранные юридические лица. Та же схема должна использоваться и при возврате полученных кредитов — погашается только тело кредита плюс 0,5—1,5% на операционные расходы. 

В.Б.: Когда говорят, что господдержка банковской системы стоила нам очень дорого, хочу возразить: обществу намного дороже обошлось бы массовое банкротство коммерческих банков. Банковский бизнес специфичен, в нем задействованы интересы не только собственников финучреждений, но и, главным образом, клиентов, вкладчиков — физических и юридических лиц. 

Начну издалека: есть такое понятие — источник повышенной опасности. Например, человек, который едет за рулем, отвечает не только за свою жизнь, но и за жизнь окружающих, поэтому к нему предъявляются повышенные требования. Так же и банки. Они отвечают за безопасность привлеченных ими чужих денег. Банкротство одного системного банка может вызвать эффект домино, нанеся непоправимый удар по многочисленным предприятиям, связанным с ним финансовыми узами, а затем — по их партнерам… 

Вот вы спрашиваете: «Но разве справедливо, что за деньги всех налогоплательщиков спасают тех, кто держит деньги в банках?». Я скажу навскидку — треть населения страны являются клиентами или вкладчиками банков. Поэтому говорить о том, что их надо было бросить и не спасать за счет налогоплательщиков, наверное, не стоит. Никто еще не придумал другого механизма функционирования финансовой системы. И если бы банкротство зацепило ощутимое число системных банков, то это привело бы к таким долговременным драматическим последствиям для страны, что и представить сложно. 

Ю.Г.: Можно ли было обойтись без «вливания» колоссальных денег в банковскую систему? Думаю, что вполне. Верховная Рада обязана была принять изменения в законодательство о банковской деятельности, согласно которому по убыткам банков его собственники отвечают личным имуществом. Таким образом, доля проблемных кредитов будет существенно уменьшена, а страхование рисков возрастет. В результате банки будут вынуждены предоставлять больше услуг, чтобы зарабатывать на них. 

Для уменьшения доли проблемных кредитов НБУ должен был запретить банкам осуществлять потребительское кредитование по упрощенной схеме (только по предъявлении паспорта и идентификационного кода) под угрозой отзыва лицензии. 

Это базовый список мер, на которые должно было пойти государство для смягчения последствий кризиса в финансовой сфере. 

В.Б.: Давайте вспомним, с чего, собственно, начался финансовый кризис в Украине. Я лично веду отсчет с октября 2008 года, с атаки на Проминвестбанк. Я там проработал много лет, и для меня этот банк как родной. Кто-то пустил «утку» о банкротстве, наши доблестные СМИ ее развили, и люди пошли массово забирать вклады. Если бы мы дали Проминвестбанку просто обанкротиться, а не «вытаскивали» бы через механизм рефинансирования, что случилось бы с вкладчиками, утратившими свои средства? Какую цепную реакцию недоверия мы бы породили, идя таким путем? И сколько бы это стоило банковской системе в целом? 

Только за четвертый квартал 2008 года и первый квартал 2009-го из банков ушло порядка 80 млрд. грн. средств вкладчиков. И если сравнивать с объемами рефинансирования, то эти суммы практически сопоставимы с тем, сколько влил Нацбанк. 

Затраченные средства, можно сказать, уже окупились: волну паники удалось сбить. Начиная с мая 2009 года, система депозитов понемногу восстанавливается. А вклады — это самый главный ресурс для кредитования. Будет прирост вкладов, будет и кредитование. Поэтому государство поступило совершенно правильно, смягчив удар кризиса по банковской системе, а не отправив ее в нокаут. 

Ю.Г.: Вот сейчас Тигипко озвучил идею приватизации национализированных банков. Может, стоило бы воспользоваться опытом тех стран, в которых подобные кризисы уже были? Например, опытом Швеции, которой пришлось столкнуться с крупномасштабным банковским кризисом осенью 1992 года. Шведы разделили банки на «плохие» и «хорошие» (после их тщательной диагностики, полного списания невозвратных активов, определения реальной капитализации и национализации). Выделив группу «хороших» банков, шведы смогли снизить уровень неопределенности в банковской сфере, и «хорошие» банки вновь принялись выдавать кредиты. «Плохие» банки с рискованными активами были отданы в руки специализированной организации, возглавляемой компетентными специалистами. Это привело к тому, что восстановление было таким же резким, как и предшествующий ему кризис. В 1994-м и 1995-м годовой рост экономики составлял почти 4%. 

В.Б.: Когда возникает вопрос: «Нужно ли было национализировать банки тогда, чтобы приватизировать сейчас?», я говорю: «Нужно». Государство в трудную минуту взяло банки на абордаж, спасло, успокоило вкладчиков, затратило на это серьезные средства, которые рано или поздно имеет смысл вернуть через приватизацию. Как идея — это правильно. Но пока, я думаю, о приватизации говорить преждевременно. Если я не ошибаюсь, государство влило в эти банки около 9 млрд. грн. Кто в данное время в состоянии заплатить такие деньги за три банка? Западные рынки замерли, ситуация стабилизировалась, но опасения не исчезли. Время для больших покупок еще не настало… 

Вячеслав Бутко,
вице-президент Центра исследований корпоративных отношений: 

— Проблема поддержки государством банковского сектора не настолько проста, как может показаться на первый взгляд. Я бы не стал ее оценивать исключительно в «черно-белых» тонах. 

Довольно распространенным является мнение о том, что было бы более правильным осуществить денежную поддержку реального сектора экономики. Рискну не согласиться с данной точкой зрения, и вот почему.
Во-первых, источником рефинансирования коммерческих банков являются кредитные ресурсы Национального банка Украины, сформированные из собственных средств НБУ. Думаю, что отождествлять их с «классическими» деньгами государственного бюджета было бы немалым упрощением, граничащим с ошибкой. И предоставлять деньги промышленным и сельскохозяйственным компаниям мог бы (теоретически) Минфин, но не Нацбанк. 

Во-вторых, я не понимаю, в чем мог состоять смысл выделения средств представителям реального сектора в условиях резко сократившегося спроса на выпускаемую ими продукцию? Ведь их главная проблема состояла именно в этом. Я бы скорее согласился с поддержкой потребителя, но не с субсидированием производителя, который за гипотетически предоставленные ему деньги мог бы выпустить продукцию, которую не купили бы. Эта продукция пылилась бы на складах, а выпустившие ее производители фиксировали бы убытки, да еще и получили бы на баланс задолженность по кредитам, которую пришлось бы со временем погашать. В-третьих, при распределении подобных «подарков» коррупция наверняка зацвела бы буйным цветом. Наконец, в-четвертых, в отличие от системы рефинансирования банков Нацбанком, механизма прямой поддержки реального сектора не существует. 

Относительно государственной поддержки банковского сектора в целом замечу, что это общераспространенная практика — поддерживать в наиболее острые кризисные периоды именно банки. Макропричины таких действий следующие: 

— именно банки являются «кровеносной системой» экономики, а значит, от их здоровья напрямую зависит состояние народного хозяйства той или иной страны; 

— если позволить «умереть» всем банкам, которые оказались в сложном положении, то вместе с частью действительно нежизнеспособных прекратят свое существование ряд финансовых учреждений, которые в целом здоровы, но столкнулись с временными (пусть и крайне острыми) трудностями. Жизнь показывает, что количество вторых банков явно больше, нежели первых; 

— вместе с банкротством банков можно лишить огромных сбережений множество граждан (впрочем, тут есть вопросы и к НБУ в части регулирования работы банковской системы страны, а также в вопросах ответственности учредителей и руководителей тех банков, которые управлялись откровенно плохо). Не думаю, что украинская общественность горячо одобрила бы подобный жесткий подход.

Подготовила Галина Акимова для Киевского Телеграфа