В этой же работе условно выделены три этапа достижения информационного доминирования: создание ядра, создание среды и создание атмосферы. Подробнее об этом, опять же, здесь. Интересно наблюдать, как крамольная вирусная идея, запущенная, быть может, много лет назад, десятков, сотен иногда, овладевает обществом. Сейчас, впрочем, все процессы ускоряются. И какие же разные антропологические типы задействуются при этом!
Те, первые, что рождают и несут идею — энтузиасты, горлопаны, прожектёры, безумцы и фанатики. Их всегда немного, они не всегда адекватны, но они агрессивны, пафосны и говорливы.Идея начинает распространяться в интеллигентской среде, всецело их усилиями или с помощью тех сильных мира сего, которые думают, что смогут их использовать — в результате, как правило, оставаясь с носом. На самом деле фанатик очень часто переигрывает штатного хитреца; фанатик может быть хитрым, но хитрец не может быть фанатичным.
Так вот, идея начинает распространяться в интеллигентской среде. Среди интеллектуалов важно распространить не только идею, но моду на неё — посеять то, что Ф. М. Достоевский, Царствие ему Небесное, называл «стыдом собственного мнения». Интеллектуалы немногочисленны в грубом и, как правило, чужом для них мире, и поэтому легко скатываются в тоталитарное сектантство. Парадоксально, но и они склонны маршировать рядами по одну и ту же песню, разве что чуть более затейливую. Возможно, здесь вообще действует извечный закон коллектива: собранные вместе люди, будь то академики, вдовы, пролетарии или профессиональные нонконформисты, неизбежно начинают уподобляться обезьяньей стае. Среда интеллектуалов, непреклонно требующая от человека идеологического соответствия по факту принадлежности к ней, гениально описана Максимом Горьким в «Жизни Клима Самгина». Самгин, крайне далёкий от доминирующих социалистических интеллигентских устремлений, чувствует себя обязанным соответствовать тому, что ему экзистенциально совершенно чуждо — и соответствует, плывя в общем революционном русле, не помышляя даже о другой линии поведения. Стадное ли животное человек? О да. Сколько раз повторилась история Клима Самгина в двадцатом веке! И повторяется в двадцать первом.
Трудно противостоять идее, прочно внедрившейся в интеллектуальную среду, скованную стыдом собственного мнения. Здесь нужен либо виртуозный антивирус, либо варварская и разрушительная чистка a la товарищ Сталин. Поэтому такая идея очень часто побеждает, в конечном итоге, здравая или абсурдная. Происходит это тогда, когда она распространяется на определённую часть народных масс. И после победы начинается следующая её трансформация: за неё берутся интеллигентствующие конформисты, быстро смекнувшие, что на окормлении ею масс народных можно неплохо кормиться самим, и вовсе не только лозунгами. Эти оберегают её как церберы; для них идея воистину равнозначна колбасе, а важнее колбасы, в широком, метафизическом значении, в их интеллектуальном и моральном кругозоре нет ничего. И массы окормляются! Зомби толпами ходят по улицам, иногда готовые топтать тех, кто им перечит. Тем более что принадлежать к отряду зомби очень часто также бывает материально выгодно. Но вот из-под всё затянувшей, заскорузлой скорлупы тотального торжества снова проклёвываются те, кого мы называем первыми. Те, первые, что рождают и несут идею — энтузиасты, прожектёры, безумцы и фанатики. Их всегда немного, они не всегда адекватны, но они агрессивны, пафосны и говорливы…
Товарищ У
