Российская ментальность: загадка, вымысел и неизменная субстанция

Что такое российская ментальность, каковы ее основные качества? Что в российской ментальности является неизменным? В чем ее загадка и какова ее разгадка?

Выступление на международной конференции «Война идентичностей: Россия против Запада» 20 ноября 2015 года, организованной Центром Исследования России.

Общие замечания относительно российской ментальности

«Ментальность» фактически является синонимом к «менталитету». Однако «ментальность» употребляется в обобщающем значении как нечто, характерное для некоторой локальной общности — народа или совокупности народов. «Менталитет» употребляется в значении внутреннего содержания ментальности.

Россия в процессе определения менталитета есть, прежде всего, русские. В этом смысле менталитет русских (80%) сильно отличается от менталитета татар (4%), украинцев (2%), башкиров (около 1%), чувашей (около 1%), чеченцев (около 1%) и др. Говорить о российском менталитете можно лишь при одном рамочном условии: доминирование менталитета русских на уровне государственной имперской политики, которая подавляет особенности менталитета всех иных этносов-народностей-наций-народов в России.

Поэтому далее будет идти речь о российском менталитете, понимая это как, прежде всего, русский менталитет, который через государственные и общественные институты принудительно распространяется на все нации, народы и народности России.

Проблемность и загадочность российской ментальности, прежде всего, зафиксирован в выражении «загадочная русская душа».

В содержание «русской души» по утверждению самих русских входят такие качества: сострадательность, милосердие, интересы своей семьи, уважение к родителям, счастье и благополучие детей, самоуничижение и самоотречение, принижение своих заслуг, тяга к справедливости, религиозность, доброта и гостеприимство, терпеливость (толерантность). Также в это понимание входят и негативные качества: беспечность, лень и обломовская мечтательность, пьянство, сумрачность, хандра, неспособность к объединению без вождя (царя, императора).

Все эти черты, безусловно, есть внутри содержания «русской души». Однако здесь возникает принципиальная драма, которая приводит к тому, что российский народ в целом ни в коем случае не может выступать непосредственным носителем «русской души». Российская ментальность, в отличие от ментальности других цивилизаций, это то, что фундаментально подавляет индивидуальные проявления «русской души».

То есть в процессе объединения «русских» в «россиян» происходит подавление «русской души». Так подавленная «русская душа» становится мятущейся и неприкаянной. И именно эта неприкаянность создает особый процесс метаний «русской души» — она то стремиться к своей внутренней сущности, то вынуждена подчиняться внешнему принуждению к обобщению на недобровольном основании. Метания «русской души» делают ее загадочной.

Однако это нерефлексивная загадочность. То есть это такая загадочность, которую русские не хотят разгадывать в течение многих столетий. В этом смысле нерефлексивость «русской души» есть неизменная субстанция русской ментальности, которую жестко зафиксировал Тютчев в XIX веке: «Умом Россию не понять, Аршином общим не измерить: У ней особенная стать — В Россию можно только верить.» На что Игорь Губерман или же Юз Алешковский уже в ХХ-ом веке ответили — «Давно пора, ебена мать, умом Россию понимать!»

Суть этой рефлексии в отношении особого русского цивилизационного пути состоит в рассмотрении его как неудачного, ведущего к огромным человеческим потерям, к драматичным и редким в истории свершениям петровской или сталинской модернизаций или к потерянным в настоящем времени достижениям хрущевской «оттепели».

Неизменная субстанция России это доминирование общей драматической имперской ментальности, а не индивидуализрованной «русской души» на протяжении истории последних веков. В таком противоречии «русская душа» становится уже не загадкой, а мифом, вымыслом, чем-то неуловимым, что пытаются понять, но не могут. Лишь русские писатели сумели отразить этот неуловимый смысл «русской души». Однако философы этого сделать по большому счету не смогли.

Россия — единственная страна в мире, дважды отваживавшаяся на символическое ментальное убивство: «философский пароход» 1922-1923 годов, то есть в широком смысле явление высылки своих интеллектуалов из России после революции 1917-го года, а также репрессии своих интеллектуалов и стимулирование их к бегству на Запад со второй половины 60-ых годов ХХ века и до сегодняшнего дня.

Такой процесс привел сегодня к важному явлению в российской ментальности — доминированию ватников в российской политике. Бездушность и безмозглость ватников это закономерное следствие изгнания носителей «русской души» из России.

Черты российской ментальности

Общая характеристика российского менталитета сформулирована в работе «Современный российский менталитет: разнообразие габитусов и направления изменений» Николая Розова, доктора философских наук, профессора Института философии и права Сибирского отделения РАН:

«Обычно в качестве общих недостатков, слабых черт указываются разобщенность, низкая самодисциплина и неспособность к самоорганизации без подчинения и принуждения, правовой нигилизм, патернализм и подданническая культура, максимализм и метания от крайности к крайности. Некоторые группы обвиняются также в склонности к раболепию и холуйству и/или принуждению и насилию, а также к лицемерию, цинизму, низкопоклонству перед чужими образцами, нетерпимости и шовинизму.

Общими достоинствами российского характера, как правило, считают адаптивность и самостоятельность, изобретательность и восприимчивость к новому, стойкость к лишениям и терпение, душевную теплоту, заботу о близких. Для некоторых групп отмечается наличие сильной тяги к справедливости, праведной осмысленной жизни, служению высоким идеалам, Родине, чувство долга, бескорыстное подвижничество, способность к самоотречению».

Более детальный анализ, который проделан далее, основан на российских описаниях и исследованиях, дополненных сравнениями с чертами украинской ментальности. В частности в рефлексивном анализе использована статья «Российский менталитет» доктора психологических наук Николая Ивановича Козлова.

Как утверждается в малоизвестном докладе Э.А.Баграмова, национальный характер нельзя понять из повседневности. «Черты национального характера могут быть изучены по их объективным проявлениям и достижениям в ценностях национального масштаба — искусстве, фольклоре, традициях, обычаях, привычках». Можно добавить, что черты национального характера также лучше всего изучать во время кризиса — революции или войны — то есть на переломе истории. Именно сейчас такой период, когда лучше всего видны черты российского менталитета.

В этом смысле ментальность это не только то, чем собственно народ является, но и то, чем народ быть не хочет. В понятие ментальности входит не только процесс положительного осмысления, но также и процесс вражды. Иначе говоря, нынешняя русско–украинская война оказывается содержательно значимой для российской и украинской ментальностей в контексте их противостояния. Поэтому что-то понять о российской ментальности сегодня можно лишь сравнивая ее с украинской ментальностью.

Первейшей чертой российского менталитета является готовность делегировать свою ответственность от себя вовне — в коллектив, в общину, в государство, в исторический процесс (историческую необходимость), в Бога (Отца).

Именно эта характеристика лежит в основе понимания Троицы в православии, где источником Святого Духа есть лишь Отец, в отличие от западного христианства, где источником Святого Духа есть как Отец, так и Сын.

Фактически это предрасположенность россиян к тем или иным формам коллективного подчинения и зависимости, понимая под этим имперскую, церковную, советско-идеологическую и массмедийную практики зависимости.

С момента объединения России (с момента присоединения Московией Твери) эта черта может быть обозначена как подчинение государству экспансионистского характера, то есть имперскость. Это означает преобладание государства над общиной и личностью, доминирование русского народа над входящими в российское государство народами.

То есть российская ментальность выведена на уровень традиций государственной политики и закреплена в истории как не просто духовно-культурный менталитет, а как политико-исторический менталитет.

С одной стороны, имперскость порождает такие ментальные явления как русский космизм и реализацию марксистского общества мировой справедливости, а также цивилизауционную попытку строить государство на огромной территории, плохо приспособленной для комфортной жизни (Крайний Север, тундра и даже частично тайга).

С другой стороны, имперскость порождает такие ментальные установки как подавление общин/индивидов и дискриминацию других народов России, в том числе и народов когда-либо бывших в составе России.

Иначе говоря, россияне в принципе не могут считать равными себе поляков, финнов, латышей, эстонцев, литовцев, белорусов, украинцев, молдаван, казахов, туркмен, таджиков, узбеков, киргизов, азербайджанцев, армян, грузин.

Имперскость есть черта, прежде всего, русских. Татары, украинцы, башкиры, чуваши, чеченцы и другие входящие в состав России национальности вырабатывают колониальный менталитет.

В этом смысле имперский менталитет русских неизбежно включает колониальный менталитет других народов России. Этот колониальный менталитет иссушает и разрушает души нерусских народов России. Однако он разрушает и «русскую душу».

Российская ментальность самоосознается россиянами как единство в государстве и становится главной сущностью различения с другими народами, в частности с украинским народом.

Украинцы во время кризиса уничтожают государство, а россияне, наоборот, усиливают его. Если Украина недогосударство, то Россия недообщество. Предыдущий исторический период был связан с преобладанием государства в жизни всякого общества. Нынче начался период преобладания общества над государством. В этом смысле у Украины появилось преимущество по сравнению с Россией.

Архаизация России в 2005–2015 годах привела к тому, что имперское превосходство россиян утратило актуальный смысл и позитивную перспективу. То есть россияне, гордясь своим подчинением государству, гордятся, по сути, современной формой рабства. При этом они еще и другие народы оценивают исходя и этой архаичной формы государственнической гиперидентичности.

Вторая черта российского менталитета — примат общего или коллективного над личным или индивидуальным.

Имперское российское государство извечно паразитирует именно на этой особенности русских. Примат государства над общиной и личностью возможен, поскольку есть примат общины над личностью. Однако это принципиально разные особенности.

Иначе говоря, эти две черты являются не просто разными, а еще в разных структурах закрепленными. Первая черта (подчинение государству) закреплена на уровне государственных институтов, государственной политики и государственной истории. Вторая же черта (примат общего над личным) закреплена в габитусе, то есть в культурной практике повседневности общества.

В этом смысле существует фундаментальная проблемность соборности в России. Соборность более характерна для украинцев, нежели для русских.

Соборность есть добровольное объединение людей по общим нравственным устремлениям. Добровольность соборности в России перечеркивается принудительностью государственного доминирования над общиной и над личностью. Нет смысла личностям объединяться в общины, поскольку государство доминирует как над личностью, так и над общинами. Более того, российское государство в политической и экономической практиках попирает нравственные устремления россиян и делает их соборность принципиально незначимой. Имперскость россиян находится в принципиальном конфликте с их так называемой соборностью, что практически никогда не рефлексируется.

Неприятие приватности еще одно следствие этой ментальной черты. В этом же контексте — патернализм, отказ от личной ответственности.

Индивидуальная свобода в Украине порождает гражданство, то есть способность граждан брать ответственность на себя. Коллективный патернализм в России порождает подданство, то есть делегирование населением ответственности власти и государству.

В габитусе примат общего над частным реализован через солидаризм. Однако габитус солидаризма претерпевает в России поглощение государством.

Сегодня солидарность в России достигается путем беспрецедентного контроля массового сознания, официальной истерии в СМИ, шельмования инакомыслящих, поиска и репрессий «предателей». В России солидарность также понимается как общность в ненависти к Западу, в агрессии к Украине, в совместном противостоянии западным санкциям. Солидарность в России создается, управляется и контролируется государством, а гражданская солидарность имеет зачаточный характер.

Украинцы выступают за свободный, позитивный и негосударственный солидаризм, в отличие от России, где доминирует солидаризм принудительный, негативный и осуществляемый через государство.

Третья черта российского менталитета — в выборе между разумом и чувством, россияне выбирают чувство, порыв, эмоциональный надрыв.

Это означает жизнь по настроению, подверженность периодической хандре, периодическая смена настроения от любви, миролюбия, всепрощения и смирения до ненависти, агрессии, беспощадного бунта на полное уничтожение.

Это порождает особую черту у русских — неспособность к дисциплине, вечный русский бардак, ситуации аврала в любом планомерном процессе.

Именно отсюда происходит возможность чудовищного массового зомбирования россиян со стороны российских СМИ, апеллирующих, прежде всего к эмоциям, на протяжении 2005-2015 годов. Это зомбирование породило массовую гиперидентичность: уверенность в величии России на фоне чудовищной агрессии против врагов России — Запада и его агентов Украины и Грузии.

Именно эта черта ментальности делает русских истово религиозными. Русская религиозность не является рациональной, каковой она есть более у католиков или протестантов. Русская религиозность чувственная, экстатическая, растворяющая в себе любые рациональные доводы или контраргументы.

Морально-этический выбор русских сегодня не связан с позитивной картиной будущего. Очевидно, это связано с коммунистической травмой, после которой всякое позитивное будущее воспринимается как ложь о перспективе во имя актуальной выгоды власти. Русские в целом фаталисты с преимущественно негативным представлением о будущем. В отличие от украинцев, которые изначально настроены на позитивную картину будущего независимо от морально-этического выбора.

В моей статье «Травмы России в XXI веке» показано, что травма революции 1917 года привнесла в российский менталитет глубоко эмоциональный страх революции. Социальная инновационность украинцев проявляется в праве на революцию, которое сегодня принципиально отрицается в России.

В моей статье «Преодолеть мирозлобие России» показано, что эмоциональность народа это весьма зыбкий и ненадежный в долгосрочной ориентации процесс, который сегодняшняя злонамеренная российская власть легко повернула ко злобе против всего мира. Противостоять этому может лишь миролюбие Украины.

Четвертая черта российского менталитета — стремление жить по правде, тяга к справедливости больше, нежели к свободе.

Правда есть естественные правовые нормы в их разительном отличии от искусственных законов. Правда — субъективное восприятие истины в конкретном времени и пространстве, взывающее к некоторой активности (изменению положению дел, восстановлению справедливости и т.д.).

Стремление к справедливости — вторая причина истовой религиозности русских. В религии русских привлекает вера в высшую справедливость гораздо более сильную, нежели в высшую рациональность.

Из правдолюбия происходит извечная попытка русских вызвать к себе жалость, показывать себя как обиженных, обойденных, оскорбленных.

Несправедливость у русских — чувство вроде того, что в известной субкультурной среде называется «быть на измене».

В моей статье «Найвища справедливість для України» показано, что сегодня Россия локализовала свое представление о справедливости. Если еще до 80-х годов ХХ века Россия представляла в мире универсальный цивилизационные проект, то с начала 2000-ых годов Россия устремилась к антизападному жестко локальному эгоистическому проекту «русский мир», который принципиально, даже по названию, не может стать ни китайским, ни индийским, ни, конечно же, западным. А значит, сами типом этой идеи Россия обрекла свою оппортунистическую справедливость на несправедливость для остальных.

Травма Второй мировой войны, травмы сталинских репрессий, прервавшейся хрущевской оттепели, брежневского застоя и горбачевского распада СССР отравили «русскую душу». Столетие назад русские верили в мировую справедливость и своим миролюбием по-хорошему удивляли весь мир. Сегодня русские верят лишь в справедливость для России и своим мирозлобием ужасают весь мир.

Пятая черта российского менталитета — легитимация воровства, мздоимства и обмана.

Причина этого в разрыве — рациональное принятие государственного и общинного доминирования наталкивается на попытку восполнить личные потери за счет государственного и общественного.

Это сочетается с протестным отношениям подданных в России ко всем и всяким наказаниям. То есть государственно-общинный патернализм хорош лиш тогда, когда он закрывает глаза на мздоимство. Любовь к «халяве» это неизбежное следствие принуждения к служению государству и жертвенности во имя общины.

За всем этим стоит ложь, которая возведена сегодня в ранг российской политики. В контексте войны России с Украиной эта черта проявилась во всем своем многообразии — ложь целого российского общества по принципу круговой поруки (российских военных в Украине нет, обстреливают мирных жителей украинцы и т.д.), животная ненависть к украинцам, доходящая до крайних оценок (нацисты, фашисты, каратели, нелюдь и т.д.)

Своей кульминации осознание лжи россиян достигает в недавнем изречении Егора Холмогорова: «Это война. Война — это путь обмана. Если надо для святого дела — будем врать всей страной». Если до этого россияне чаще всего и больше всего врали сами себе, занимаясь показухой для иностранцев (показушная ложь), то в этой войне их ложь стала тотальной и кровавой.

В своей статье «Как русские своих бросают» я говорил следующее: «Ложь как установка для всей страны это сильно. В истории ни одна страна в таких масштабах подобного делать не отваживалась. Даже нацистская Германия до такой установки не додумалась, хотя геббельсовская пропаганда была в свое время не менее сильной, нежели путинская.

Превратить весь народ во врущее стадо — это сильно даже для России, у которой «особенная стать», умом которую не понять, в которую можно лишь верить.

Как верить в Россию, если Россия непрестанно врет? Мало того, что врет, еще и не хочет сама правду ото лжи отличать?

Лжесвидетельство целой страны это же не личный грех, это коллективный грех. И воздаяние за коллективный грех бывает лишь коллективное — историческое наказание, кармическое проклятие, цивилизационное воздаяние…»

Это далеко не полный перечень черт российской ментальности, но это та квинтэссенция, которая позволяет понимать суть сегодняшнего российского народа, истоки его прошлого, события его настоящего и ростки его будущего.

«Российская душа» под ударом российского государства

Учитывая противоречивый характер нынешнего состояния российской ментальности, противоречие между коллективной ментальностью и индивидуальными устремлениями «русской души», можно сказать, что мы наблюдаем драму разрушения русской ментальности, дисперсию ее и возвращение к стихийным проявлениям «русской души».

Однако российское государство сегодня подавляет саму «русскую душу», разрушает всю ее загадочность и создает такую ее разгадку, которая приводит в ужас весь мир, но, прежде всего, — соседние с Россией народы и мыслящих людей в самой России.

«Российская душа» через призму изнасилованной российским государством российской ментальности повернулась к миру такой стороной, что возникла реальная опасность для существования самого этого мира. Мир ответил неприязнью к «русской душе», ибо если такова ее фатальная для мира разгадка, то с точки зрения мира такая «русская душа» не имеет права на существование.

В этом смысле под ударом находится сегодня не просто российская ментальность, а сама суть «русской души». И этот удар происходит не от мира и не от злонамеренных соседей России, а от самого российского государства.

Российская ментальность находится сегодня в историческом тупике, в духовной безысходности, в бессмысленном и бесперспективном болоте архаизирующего реваншизма и саморазрушающей мирозлобной агрессии.

Российской элите понадобится больше одного поколения, чтобы попытаться изменить эти характеристики ментальности российского народа.

Однако российская элита сегодня оказалась бессильна перед архаизацией и агрессированием (стимулированием к агрессии) целого народа со стороны государства.

И если российской элите в ближайшее время не удастся переломить эти тенденции, то произойдет стихийное разрушение как российской ментальности, так и самой «русской души».

И как подобный процесс ни называй, а это ментальный распад России, неизбежно приводящий к политическому распаду России.