Культурологи считают, что чем больше в обществе запретов и табу, тем оно примитивнее. Если же религия или идеология требует принесения на алтарь их божества человеческих жертв, то она вообще обрекает такое общество на самоубийство.

С другой стороны, эмансипация и раскрепощенность человеческих способностей, вовлекает в общественную деятельность максимальное число участников, и стимулирует общественное развитие. Сегодня из всех существующих глобальных проектов: традиционный, исламский и либеральный, последний эмпирическим путем доказал свою наибольшую привлекательность, справедливость и эффективность, и создал наиболее комфортные условия для жизни людей. Среди различных альтернатив общественных идей, моделей и ценностей побеждают наиболее универсальные, и из универсальных наиболее гуманистические. Поэтому социальные теоретики говорят, что если мы столкнулись с проблемой логического противоречия в оценке социальных явлений, то для ее разрешения априори должны ввести аксиому морально-этического подхода. То есть оценивать вопрос прежде всего с морально-этической точки зрения. В этом контексте поражают своей мудростью слова академика Сахарова, повторяющие идею, высказанную еще Платоном: «морально обусловленные поступки в конечном счете оказываются и самыми рациональными».

Но у эмансипированного либерального общества есть и свои недостатки. В свободной среде свободных субъектов, в силу неравенства их качеств и способностей (обусловленного мутабельностью и вариативностью природы, как важнейшего фактора эволюции и развития), со временем, даже при самых равных начальных возможностях, обязательно выделяются центры силы, которые концентрируясь, начинают доминировать над остальными. В процессе консолидации ресурсов возникает экспоненциальная спираль самоусиливающихся тенденций, порождающая порочный круг концентрации монопольной власти, которая в конечном счете приводит к замыканию «матрицы», полной кристаллизации общества и его коллапсу. Принцип свободы начинает вступать в противоречие с принципом справедливости, и главное безопасности. В любом обществе всегда есть «плохие парни», а задача справедливого и эффективного общественного устройства заключается не только в эмансипации своих членов, но и в их безопасности.

В процессе самоорганизации свободных общественных групп всегда возникает потребность в организации механизма безопасности, как персональной, так и групповой, и как личностной, так и имущественной. Естественно, функции поддержания безопасности делегируются специализированным «силовым» структурам, возникает «бизнес услуг безопасности». Между такими структурами из разных сообществ начинается конкуренция, ведь их интересы субъективны, и зачастую взаимно-противоречивы. К тому же силовые структуры начинают отстаивать свои собственные интересы, в ущерб тем, кто им делегировал их функции, злоупотребляя своими преимуществами. В итоге в конкурентной борьбе побеждают самые сильные, монополизируя право на насилие. Поэтому общественные исследователи называют право на насилие в обществе – «естественной монополией», причем единственной, действительно объективно «естественной» монополией в общественной среде. И в качестве последней инстанции, объективизирующей и вводящей в организованные рамки эту естественную монополию на насилие и принуждение в обществе, вводится такой общественный институт, как «государство». Чьей наиважнейшей и едва ли не единственной конструктивной задачей в обществе, социологи определяют монопольное право на наказание и принуждение, обусловленное «естественной монополией» на насилие.

То есть, в свободном либеральном обществе вследствие естественных дефектов и неравных возможностей и условий, неизбежно появляются монополии, которые по мере роста, начинают доминировать над обществом, и забирать у него свободу в свою пользу. Для контроля недопущения монополизации ресурсов и власти в свободном обществе в руках отдельных субъектов и групп, наиболее эффективным институтом в процессе исторической эволюции стало государство. Конечно современные государства, как общественный институт, развивались эволюционно, конкурируя между собой, и представляя из себя в общих чертах «закрывающую технологию», меньшее зло, призванное оградить общество от абсолютного зла беспредела, хаоса, неконтролируемого насилия и гражданской войны, которые обычно заканчиваются разрухой и кровавой диктатурой «победителя (-лей)». В процессе отбора сегодня сложились их определенные архетипы, которые мы изучаем, чтобы понять, как скорректировать и улучшить. И до сих пор любые попытки построения искусственных государственных схем, идущим в разрез с естественной эволюцией природы общества и человека, заканчивались катастрофой и крахом. Но это вовсе не означает, что мы должны совсем отказаться от нормативного общественного инжиниринга и капитулировать в поле «позитивизма». Тем более. Что сегодня мы сталкиваемся с новыми вызовами перед усложнившемся обществом, к тому же находящимся под прессом невиданной ранее как технологической, так и демографической, а также экологической нагрузки. Поэтому попытки определить эффективную модель взаимоотношения субъекта, общества и государства сегодня представляется как никогда актуальной и жизненно необходимой.

И вот теперь мы подходим к главному вопросу, как наиболее оптимально сбалансировать выгоды и издержки от частной свободы, вырождающейся в монополию и тиранию, и регулирующей равные права доступа к национальным ресурсам для участников общественных процессов роли государства. Которое в свою очередь само способно стать деструктивной монополией, особенно в случае установления контроля над ним со стороны самих деструктивных монополий.  Ведь ели государство, в числе прочего, призвано защищать «хороших парней» от «плохих» и «разводить» конфликты и противоречия в обществе в качестве высшей, условно объективной и последней инстанции, то где гарантия, что именно «плохие парни» не получат контроль над самим государством? В таком случае вопрос безопасности граждан уже от самого государства определяется таким его устройством, которое способно обеспечить равную удаленность максимально большого числа общественных групп от центров принятия решений в государственных институтах. А это уже в свою очередь во многом зависит от структуры распределения ресурсов. То есть мы опять сталкиваемся с противоречием и порочным кругом. Для равенства возможностей доступа к ресурсам и безопасности нужно равномерное распределение ресурсов. И главное, нужно, чтобы эти ресурсы были, создавались и воспроизводились.

Государство призвано контролировать частные монополии. А кто должен контролировать само государство, если нет сильного гражданского общества и зажиточного и политически активного «среднего класса», организованного в социальную сеть снизу доверху, от малых и локальных групп влияния до национальных? Ведь т. н. «естественного права», данного человеку Богом или природой, в действительности не существует, и все права реализуются в процессе социальной борьбы за них. И в качестве единственного первичного «естественного» права за человеком остается право бороться за свои права. В результате такой социальной борьбы в современных развитых западных либерально-демократических странах сложилось государство «общественного договора». В котором государственные институты настолько эффективны и жизнеспособны, насколько они легитимны в глазах активного большинства, и насколько они соответствуют букве и духу общественного договора.

В процессе общественной эволюции под воздействием серии вызовов нашего времени, государство, ограниченное естественными природными географическими, демографическими, политическими и культурными барьерами, стало терять многие прежние свойства, и готово к приобретать новые. Если монополию государства на насилие мы определяем как «естественную», то не вправе ли мы предполагать в скором будущем ее расширение на весь земной мир, с образованием в конечном итоге некоего «мирового правительства»? Ведь не даром с каждой волной попыток глобализации, начиная с Римской империи в эпоху античности и заканчивая демократической «империей» США после 2-й Мировой войны, последующая становится все более успешной и всеобъемлющей, чем предыдущая. Даже наличие «ядерного зонтика» уже само по себе делает тенденцию монополизации права на применение организованного насилия естественным, в то время, как любой баланс сил в рамках т. н. полицентричности, не обладает абсолютной устойчивостью, что способно ввергнуть мир в состояние военной катастрофы (признаки чего мы сегодня наблюдаем в связи с внешней военной агрессией путинской России). А что же говорить после изобретения более разрушительного оружия, чем ядерное и термоядерное?

Поэтому не исключено, что так или иначе по крайней мере к средине 21 века мы столкнемся с относительным выравниванием региональных культурных различий на Земле, с усилением процесса либерализации и эмансипации. И одновременно с попытками лидеров мировых политических центров сформировать мировое правительство в рамках на этот раз уже мирового общественного договора.  Которое возможно придаст новый импульс таким насущным с точки зрения жизненных интересов землян проектам, как освоение человеком космоса. Тем более, что новые технологии, в частности вычислительные, аналитические, управленческие и коммуникационные, сегодня способны разрушить рамки любых национальных и региональных барьеров.