Государство как пространство, люди и интересы 

Как известно, человек – существо социальное. А где есть общество, там рано или поздно появляется государство. Во всяком случае, так было на протяжении всей известной истории человечества. Но что мы знаем о государстве? Не о каком-то конкретно, а о государстве вообще?

На первый взгляд, за прошедшие тысячи лет этих знаний накопилось предостаточно. Хотя, это лишь на первый взгляд. Меня, например, совершенно разочаровывает то, как устроена система знаний о государстве. Ведь если задуматься, то системы-то как таковой просто не существует. Налицо размытость взаимных связей между отдельными частями (отраслями) знания, разрушающая единство целого. Все это порождает целый поток посредственных идей, поверхностных выводов, массовое распространение иллюзий и заблуждений… Но прежде чем мы перейдем к самой системе, я бы хотел остановиться на нескольких проблемах, которые очень многих сбивают с толку:

1. Государство не вещь и не явление материального мира. Вместе с тем, в повседневной жизни люди склонны многое упрощать, опредмечивая само понятие. Отсюда возникает иллюзия материальности, отождествление государства с конкретными людьми, зданиями, символами и атрибутами и даже предметами истории… Но нельзя пощупать государство, его невозможно увидеть, услышать или показать на него пальцем. Иными словами, государство – это не наглядное представление, а абстрактное понятие.

2. Платон, Аристотель, Локк, Макиавелли, Монтескье, Руссо, и многие другие блестящие умы посвятили свои труды теме государства. Их авторитет действует на многих как яркий свет: он ослепляет, особенно если смотреть не в сторону освещаемого предмета, а туда, откуда он исходит… Так можно упустить много нового в постоянно изменяющейся картине мира, т.к. на самом деле нет такого авторитета, который обладал бы абсолютным знанием о государстве.

3. Религиозные, классовые, национальные и другие идеологии веками накладывали свой отпечаток на учения о государстве. В итоге образовался такой толстый слой идеологической пыли, через который очень трудно разглядеть, что же на самом деле находится под ней. Отсюда следует, что не может быть чистого знания о государстве, свободного от оков детерминизма.

4. Всякое понятие возникает из определенного языка. Кочуя из источника в источник, при каждом переводе понятия обретают новые оттенки смысла, как, например, «Государство» Платона, которое на английском называется «The Republic» («республика»), а в оригинале, на греческом, — «Politeia» («полития»). Иногда «трудности перевода» создают благоприятную среду для искажений и манипуляций. Поэтому, важно помнить, что понятия, относящиеся к знанию о государстве, не существуют сами по себе. Они часть определенного языка, культуры и времени.

Три класса признаков государства

Теперь пару слов о дальнейшем подходе (что-то вроде методологии). Чтобы не топтаться на месте, пытаясь решить проблему на том же уровне, на котором она возникла, попробуем избавиться от устоявшихся догм и клише и представить государство через неизвестное, т.е. как некий «неопознанный объект».

Итак, представим себя в роли человека, который контактирует с чем-то, относительно чего у него нет ни опыта, ни знаний. Какой вопрос родится из этого первого контакта? Скорее всего, это будет «ЧТО?» (Что это? С чем я имею дело?). Из ответа на этот вопрос произрастают первые признаки, которые определяют форму, доступную для восприятия. Признаки формы позволяют идентифицировать неопределенное НЕЧТО через представления связанных с ним объектов. Таким образом, первым классом признаков, образующих систему знания о государстве, должен стать класс признаков формы.

Постижение формы, подведет нас к следующему вопросу. Выяснится, что данный «объект» обладает особой социальной рефлексией, определенной разумностью и организованностью. Вероятно, за видимой оболочкой формы скрывается уже не нечто, а некто, определяющий как саму форму «объекта», так и его реакцию на различные раздражители. Иными словами, возникнет вопрос: «КТО?» (Кто это? Кто за этим стоит?). Ответ на этот вопрос даст нам второй класс признаков государства – класс признаков субъектности.

И, наконец, осознав в полной мере, что решения и действия, исходящие из «объекта», возникают не просто так, а находятся в какой-то причинной связи, мы подойдем к главному вопросу: «ПОЧЕМУ?» (По какой причине? Зачем?). Это самый сложный вопрос. Ведь цепочек причинных связей бесконечно много, а время выстраивает из них причудливые и очень изменчивые комбинации. Это стихия мотивов, из которой рождается третий класс признаков – класс признаков мотивации.

Итак, рассмотрим теперь в самых общих чертах каждый класс отдельно.

О форме

Признаки формы содержат в себе внешние проявления государства. Здесь они лежат на поверхности и, по-сути, только так мы контактируем с государством как с чем-то конкретным, буквально осязая его через органы власти и государственные учреждения, сталкиваясь с чиновниками, регламентами, полномочиями и правилами. Главный вопрос, который раскрывается в данном классе, это то, как организована в государстве власть.

В традиционной теории государства и права есть понятие «форма государства», под которой понимается организация государственной власти, выраженная в форме правления, государственного устройства и политического режима. Но в признаки формы я вкладываю более широкий смысл. В этом классе также находится закон и система норм права, скрепляющая всю конструкцию формы. Еще сюда следует отнести различные атрибуты власти, государственные традиции, символы и т.д.

В классе признаков формы находится то осязаемое, что очень часто по ошибке принимают за само государство, например: парламент, президент, верховный суд, министерства и ведомства. Все это лишь отдельные элементы конструкции, собранные в единый механизм. Но это не государство вообще. Это лишь одно из его внешних проявлений. Как и всякий другой механизм, государство может работать плохо или хорошо. И если оно работает плохо, то рано или поздно у многих возникает желание что-то исправить, отладить, изменить. Будет ли это результативно? Иными словами, имеет ли смысл реформирование государства на уровне только лишь класса признаков формы?

Форма не существует сама по себе. Она лишь видимая часть того, что полностью можно представить лишь умозрительно. Форма отвечает на вопрос «как» организована власть, но не отвечает на вопросы «кто?» и «почему?». Следовательно, любые изменения внутри только лишь признаков формы – ничтожны. Именно поэтому ключевой вопрос любой реформы должен сводиться к необходимости оснований, лежащих в плоскости внутренних классов, которые относятся к такой реформе как к своему следствию. Иными словами, только та реформа имеет смысл, которая имеет в своем основании изменения состояний в классах признаков субъектности и мотивации. В противном случае это не реформа, а ее имитация, фикция.

Вот почему очень часто провальные реформы бывают вызваны именно безосновательными инициативами. Сюда же можно отнести неудачи и с так называемым «экспортом демократии», когда инородное тело привнесенной формы отторгается организмом с несовместимым набором элементов мотивации и субъектности. По этой же причине некоторые государства навсегда исчезают с политической карты мира как failed states. Ведь форма, по своей сути, — это надстройка. А надстройка не может висеть в воздухе и рано или поздно упадет, как только удерживающая ее опора будет нарушена неумолимым ходом истории.

О субъектности

Признаки субъектности лежат за горизонтом формы. И если в предыдущем классе раскрывался вопрос о том, «как организована власть», то здесь следует искать ответ на вопрос кому она принадлежит.

Казалось бы, все очевидно: власть принадлежит тому, кто правит. Но было бы неправильно рассматривать вопрос принадлежности в узком смысле, т.е. исключительно в значении обладания, и вот почему.

Во-первых, власть не однородна с точки зрения круга наделенных ею лиц. Никто один, каким бы выдающимся тираном он ни был, не в силах сконцентрировать абсолютную власть. Ему всегда нужны помощники. Отсюда разная степень концентрации власти у разных людей. У кого-то больше, у кого-то меньше. Один наделяет властью другого и т.д.

Во-вторых, власть не одинакова по предмету, вследствие чего существует эффект «разделения труда»: начиная от простого распределения функций «по отраслям» и заканчивая принципом разделения властей.

В-третьих, власть распространяется на определенное пространство и определенных людей. Люди здесь рассматриваются как граждане (подданные), а пространство – как территория государства. Иными словами, власть существует в зависимости от внутреннего акцепта и внешнего признания.

Таким образом, рассматривая вопрос о том, кому принадлежит власть, мы не можем ограничиваться образом простого субъекта, даже если власть со всей очевидностью фактически находится в одних руках. Это также ошибочно, как утверждать, что каждый, кто держит в руках какую-либо вещь, является ее собственником.

Субъектность, о которой здесь идет речь, может быть выведена только из представления о сложном субъекте, что, в свою очередь, неразрывно связано с понятием суверенитет.

Основываясь на принципах, выведенных еще в XVI в. Ж. Боденом и, немного отступив от оригинала, используем такую формулу: суверенитет есть абсолютная и постоянная власть в государстве. С развитием республиканской идеологии и связанных с ней учений, данная доктрина вышла на качественно новый уровень. В ней появились такие понятия как «коллективное целое» и «политический организм», известные многим из работ Ж. Ж. Руссо. Но дело не только в республиканской форме. Речь идет об общих для всех форм правилах развития государства, генезисе государственности.

По законам природы гусеница превращается в куколку, и лишь затем – в бабочку. Общество также должно пройти через серьезные метаморфозы, чтобы аморфная масса людей, население стало коллективным целым, а затем – политическим организмом. Бывает, это длится веками. Затем политический организм должен обрести черты осознанности, стать политическим субъектом, формируя государственный прототип, который, однако, еще не государство, а лишь его полуфабрикат. Для рождения государства необходим акт признания, исходящий извне и, принадлежащий такой же суверенной воле, но, находящейся за пределами данного суверенитета.

Жизнь состоявшегося государства с точки зрения признаков данного класса есть постоянный процесс реализации его суверенитета. Эта реализация осуществляется на нескольких уровнях. Традиционно их было два: локальный и национальный. Сегодня уже можно говорить о четырех уровнях: локальный, национальный, региональный (континентальный) и глобальный. Не удивительно, что у многих это не укладывается в голове. Они наблюдают, как на их глазах разрушается система национальных государств, но видят в этом конец государства вообще. Но так ли это? В действительности суверенитет давно перестал представлять собой жесткую конструкцию. Скорее, здесь надо говорить об эластичности суверенитета. Меняется не только международная система. Идут фундаментальные изменения в самой организации государства. Фактически, происходит разнесение и перераспределение его функций и механизмов на каждом уровне.

Конечно, не все государства имеют равные возможности, особенно, в континентальной и глобальной сфере. Но природа не терпит пустоты. Поэтому ниши суверенитета, не заполненные субъектностью одного народа будут заполнены субъектностью другого. В наше время любая зашоренность в рамках одного лишь национального уровня – это путь на обочину мировой политики.

О мотивациях

Класс признаков мотивации – это самая сердцевина, ядро, где берут свое начало инициативы, связаные с возникновением суверенитета и образованием государства. Здесь же находится и источник жизненной силы политического организма, угасание которого может запустить необратимые социальные процессы, ведущие к его гибели.

В основе всего лежат особенности человеческой природы, образующие в каждом из нас черты индивидуального характера. Люди в чем-то похожи, а в чем-то отличаются друг от друга. Подобия и различия служат основой для формирования общностей, стоящих на разных ступенях развития. Схематично это можно представить так: семья – род – племя – народность – народ. Взятые внутри одного социума, подобия и различия закладывают основы разнообразия в элементах социальной структуры. С ее развитием это разнообразие оформляется в виде социальных иерархий, общественного расслоения и установления статусов. Преломляясь сквозь призму родового или национального характера, естественные человеческие мотивации утрачивают свою первородную чистоту, достигая своих целей именно в таком измененном виде.

Далее мотивации сталкиваются с другими особенностями, но уже – внешнего порядка. Это факторы окружающей среды. Плодородная почва и мягкий климат не являются безусловными гарантиями процветания народа и развития государства. Ведь природа изменчива, а человек реагирует на эти изменения, основываясь на свойствах своей натуры. Засухи, наводнения, другие явления стихии или климатические изменения толкают народы к переселению, провоцируют внутренние конфликты и войны. В этом вечном круговороте событий происходит брожение, рождающее исходный материал истории народов и государств.

С развитием цивилизации на смену примитивного потребления приходят более сложные отношения. Но независимо от того, имеем ли мы дело с простейшим земледелием и скотоводством или же с деятельностью транснациональных корпораций, — любая экономическая активность опирается на общие для всех мотивации. Изменяются технологии, а не то, что побуждает их изменять. Основываясь на похожих экономических мотивациях, все члены общества прямо или косвенно задействованы в цепочке «производство – распределение – потребление». Однако не все проявляют одинаковое участие, имеют одинаковый интерес и получают одинаковые выгоды. Ведь как мы уже увидели, эти мотивации не единственные. Прибавьте к этому разные индивидуальные возможности и другие обстоятельства, порождающие множественность социально-экономических ролей. Соответственно, от соотношения участия, интереса и выгод, сложившихся в данном обществе и в данное время, зависит экономический базис, оказывающий огромное влияние на возникновение и развитие государства.

Есть также особые мотивации, связанные с тем, что называют ролью личности в истории. Самовыражение отдельного человека может стать серьезным толчком для целой череды социальных изменений, влияющих на жизненные циклы государства. Творческие способности, харизма, лидерство, неординарность, исключительность, — все это не только средства самовыражения отдельных людей, но и источники того, что становится достоянием общества, создает культурный фундамент. Индивидуальные достижения обобществляются, иногда, — посредством легенд и мифов. Так они скрепляют социальную организацию, усиливая осознание идентичности, без которой невозможно существование государства.

Наконец, последнюю большую группу составляют мотивации, связанные с мировоззрением. Человеку свойственно искать объяснения природы вещей, принимая или отклоняя определенную картину мира. Общество не может быть устойчивым без каких-либо мировоззренческих установок. Без этой устойчивости не может быть и государства. Вот почему для государства так важно иметь опору из числа тех идеологем, которые вписываются в общую картину мира в представлении его граждан. Не важно, насколько жесток и несправедлив этот мир. Важно, насколько ты можешь это объяснить. Мировоззренческий конфликт – это, в большинстве случаев, угроза существования государства. Поэтому религия и другие идеологии – крайне важный инструмент, с помощью которого государство может поддерживать баланс устойчивости в условиях конфликта интересов, классовой борьбы, социального или экономического неравенства.

Триединый корень

Итак, движение в направлении «Что? – Кто? – Почему?», дает нам три класса признаков. Но эта последовательность – лишь путь познания, а не то, как они соотносятся друг с другом. Существует ли между ними связь?

Мотивации принадлежат людям, но проявляют себя в виде определенных интересов. Субъектность возникает из игры интересов и реализуется в отношении определенного пространства. И, наконец, форма воплощает необходимые проявления социальной организации, основанной на охватываемом пространстве и круге участвующих в ней людей. Следовательно, «пространство» есть категория, общая для классов субъектности и формы; «люди» — общая категория для классов формы и мотивации; «интересы» — для классов мотивации и субъектности.

Таким образом, все три класса прочно связаны между собой, составляя единое целое, которое не может существовать без какой-либо своей отдельной части. Поэтому если бы мне пришлось объяснять что такое государство, используя всего три слова, то я бы сказал, что это «пространство», «люди» и «интересы». Ничто другое не раскрывает его сущность с такой же емкой содержательностью.

Все три класса, взятые вместе, образуют триединый корень системы знаний о государстве. Благодаря этому создается архитектоническое единство системы, о необходимости которого шла речь в самом начале. Науки об обществе отражают в своем предмете многое из того, что я отношу к корню. Но каждая наука расставляет свои акценты. Вот почему право (правоведение) больше тяготеет к классу формы; к субъектности – политология и история; мотивации больше находятся в сфере интересов экономики и психологии. Так подлинное знание о государстве ускользает от нас, распадаясь на ограниченные компетенции отдельных наук…

Всякое ошибочное или недостаточное знание приводит к заблуждениям, которые, в свою очередь, являются источником многих бед уже в практическом смысле. Система знаний, о которой мы здесь говорим, это самое начало, в каком-то смысле, — фундамент, опираясь на который можно найти правильные ответы на очень важные вопросы. В каком государстве мы живем? Почему оно такое? В каком государстве мы хотим жить? И самое главное: кто такие «мы», а точнее, кем мы должны стать, чтобы создать именно то государство, в котором хочется жить.

 Продолжение следует