Будущее городов Украины и России: взгляд урбаниста

 

К этому можно добавить – доктор искусствоведения, профессор Московского архитектурного института, президент Национальной академии дизайна. Чтоб заманить такого титулованного докладчика на КДКД, переговоры велись в течение полугода, и все же увенчались успехом. И не в последнюю очередь – из-за особого сентимента Глазычева к Киеву, как к Городу, где ему приятно бывать.

{advert=1}
Вовлекшись в преподавательскую деятельность, Вячеслав Леонидович обнаружил, что «зацепить» внимание современной аудитории на понятия – сложно; а вот на видеоряд – гораздо проще. И с нами он решил обойтись как со своими студентами, предложив просмотреть ряд авторских фотографий. Все это были фотографии городов и горожан – ландшафты, жанровые сценки, красноречивые детали. Конечно, Вячеслав Леонидович сопровождал кадры своими комментариями, которые придавали им смысл и одухотворенность.

На одном из кадров было запечатлено первое сохранившееся до наших дней окно, выложенное в каменной стене семь тысяч лет назад. Потом мы узнали, как выглядела прошлым летом Москва, окутанная дымом; как облака проходят через Чикаго, скрывая верхушки небоскребов. Провинциальные философы, или философствующие обыватели города Сиракузы были персонажами одной сценки, а на другой темнокожий бомж расположился под статуей героя Американской революции. По-своему впечатляли памятники истории. Например, монумент Ленина в Улан-Удэ, представляющий собой самую большую, в девять метров высотой, голову вождя. Своей жизнью, и весьма интенсивной, жили в небе Казани навершия храмов – два креста и один полумесяц, попавшие в один кадр. Впечатлял сказочный колористический разбег облицовки некоего модернистского сооружения, оказавшегося зданием водоканала в Барселоне…

С другой стороны, новшества в жизни современных городов тоже интересовали фотографа Глазычева, и он отразил: труба лежалая и стоянки скутеров в Генуе, убежища для курильщиков в Гонконге, процесс отмывания Лондона от многовековой копоти.
С особым трепетом показывал Вячеслав Леонидович сценки из жизни иранской молодежи. Дистанция между юношами и девушками соблюдается неуклонно, но это не мешает искрам эротизма вспыхивать между ними. Эти искры Глазычеву иногда удавалось зафиксировать, чем он нескрываемо гордится.
И еще он гордится тем, что отдельные кадры воспроизводят стилистику полотен классиков живописи: «Для меня фотография – это работа с образом, с живописью городской, превращенной живописью… Здесь – Ван Гог, здесь – Ренуар. Эта игра возможна, потому что мы имеем дело с действительностью, которая окончательно ускользнула из возможности схватывать ее целиком. Мы имеем дело с недопроявленной действительностью почти везде. Безумие в День Города в Москве: на сталинском высотном университете проецировался Тадж-Махал. Как к этому отнестись? Что за этим скрывается, кроме возможности комбинировать все что угодно? Город – сцена, где люди смотрят друг на друга. Они видят себя в городе как в зеркале».

На одном из кадров презентации была запечатлена «американская мечта», типичный дом образца 90-х. Долгое время отдельный дом в Америке утверждался в качестве обязательной, единственно правильной нормы. Этому способствовала государственная политика, в частности, заниженные акцизы на бензин. Поездки на машине обходились американцам в восемь раз дешевле, чем европейцам. Годы процветания США делали это возможным, но сейчас конъюнктура изменилась. Жить в таких домах многим стало не по карману, и притом, продать их невозможно – малый спрос при избыточном предложении. И целые районы американских субурбий приходят в упадок. А ведь жизнь в них обустроена и комфортна, управление хорошо простроено. Участь «одноэтажной Америки» для докладчика – выразительная иллюстрация того, как меняется понимание самой сути города.
«Мы оказались в ситуации подвешенности между идеями старыми и утверждающимися новыми. Что такое улица как культурный стереотип города? Это когда мы на другой стороне можем различить глаза человека. А если 28 полос, как на Ленинском проспекте? О дворе не может быть и речи: давно снесены барьеры, отделявшие «наше» от «не нашего» и нейтрального. Иерархия пространств, которая держала в себе городское сообщество, уничтожена, по разным причинам. И не только у нас. Самоидентификация города сегодня прячется в щели. На Винзаводе, например, устраивают выставки, лекции»

На КДКД, где мы привыкли к теоретизированиям докладчиков, метафорический стиль изложения звучал несколько непривычно. Но Владимир Африканович подчеркнул выигрышность именно такого подхода в условиях крупных социальных и культурных сдвигов: «Вот пример того, как очень приличный теоретик сконцентрировался на чувствилке того, что происходит с миром. Вопрос объяснения – второй, сначала надо зафиксировать. Если этого не делать, с реальностью мы никогда не столкнемся».

При этом полным реальной конкретики был рассказ о стратегии развития Москвы, в разработку которой вовлечен сейчас Вячеслав Леонидович. Прежде всего, ему пришлось задаться вопросом, что же такое Москва. К концу октября ответ на этот вопрос Глазычеву придется предъявить на высшем уровне, представляя свою концепцию.

Прежде всего, непонятно, сколько в Москве населения – 13 или 15 миллионов? Ведь около двух с половиной миллионов человек из пригородов ездят каждый день в Москву на работу. Абсолютное большинство медсестер и множество учителей работают именно так. Это маятниковая миграция. Кое-кто остается в Москве на три-четыре дня в неделю, выбираясь к семье лишь на выходные. Перепись, проходившая недавно, не дала точных цифр, поскольку была не обязательной, а заявительной.

{advert=2}
Согласно заявленным данным, в Москве только 30 тысяч приезжих, в то время, как их, очевидно, в десятки раз больше! Каков этнический состав этих приезжих, также непонятно. Исследование, сделанное по специальному заказу в 2003-м, устарело. Например, с недавнего времени дворниками в Москве работают преимущественно таджики, явно не поставленные на учет и не пересчитанные.

Да и сама площадь Москвы все время расширяется. Недавно к ней был «прирезан» на юго-западе участок в полторы тысячи кв.км. Внутри этой территории есть город Троицк, «наукоград» с настоящим, живым муниципалитетом. Как идентифицироваться этим новым москвичам?

Само отнесение Москвы к разряду городов Глазычев ставит под сомнение: «В Москве живут больше 10% населения России. Они не осознают себя как единый субъект. Москва не укладывается в понятие «город». Мы тут не одиноки – Каир тоже не город, 27 миллионов, если не врут. Это не городские действительности. Мы имеем дело с непознанной действительностью. И власть – как ежик в тумане».
Сейчас власти России в лице ее Президента подхватили идею сделать из Москвы федеральный округ. Сама идея была выдвинута восемь лет назад Леонидом Глазычевым. Он стоит на позиции, что нужно ликвидировать административные округа и префектуры, а вместо этого признать Москву, по сути, отдельной страной. Признав это, следует подстроить управление под логику жизни этой страны. И, прежде всего, создать в ней множество самостоятельных муниципалитетов, около 170-ти.

В этой связи прозвучал вопрос Константина Матвиенко о критериях образования таких муниципалитетов. Вячеслав Глазычев признал, что сообщества в Москве не сформированы, и Русская Православная Церковь не помогает в этом, приходской работы не ведет. Поэтому остается структурироваться «на горизонте непосредственного бытия, по принципу школа-помойка». Масштаб такого передела – 10-11 тысяч человек.

А Марию Нестерову заинтересовал ресурс самосознания. Может быть, Москва сможет задействовать какие-то особые  инструменты для оптимизации своей жизни? Очень скептично отозвался Вячеслав Леонидович об интеллектуальном ресурсе властей столицы. Оказывается, одним из эффективнейших рычагов влияния являются рейтинги, с которыми властям приходится считаться. А обучать их приходится всему, вплоть до лексики: «Власти нельзя хамить, но льстить ей еще опаснее. Наша задача – переиграть, насколько получится. У нас маленькая группа, но очень точно распределены роли, кто с каким вице-мэром имеет дело. Мы должны, как по Писанию, быть кротки как голуби и мудры как змии. Публичное благо может быть впечатано в правило. Получение прибыли с каждого квадратного метра – антиурбанный подход. Город так жить не может. Понятие публичного блага, вынутое из него, означает его катастрофу. В деньгах публичное благо не измеряется».

Низкое качество муниципальных элит Вячеслав Глазычев считает главной приметой сегодняшнего дня. И на вопрос Владимира Никитина о состоянии городского самоуправления, ответ, соответственно, был пессимистическим. Приличные люди во власть не идут. Зато на местах формируется феномен силовой бюрократии как симбиоз власти, милиции, суда, прокуратуры, налоговой и бандитов, которые удерживают все под контролем. Эту тенденцию Вячеслав Глазычев довел до сведения российского премьера Владимира Путина. И получил ответ: без комментариев (что можно понимать так: знаю, но ничего сделать не могу).
С другой стороны, как позитивный пример местных элит упомянул Глазычев новое башкирское руководство. Отвечая на вопрос Яны Волковой о деятельностном приложении своего опыта, он рассказал о том, как простроил развитие агломерации из трех городов в Башкирии. Другим позитивным примером считает он действия пермского губернатора Олега Черпунова. В этот промышленный до мозга костей город Черпунов пригласил культуртрегера Марата Гельмана, чем привнес в город нечто небывалое. И теперь вся Пермь яростно, до хрипоты спорит о современном искусстве!

В целом докладчик очень критично оценивал урбанистические процессы в России, не признавая за большинством крупных населенных пунктов качеств Города: «В России городов нет, есть поселки при умирающих заводах. Слободы. На Украине ситуация лучше. Здесь есть тонкие и очень важные различия, в том числе правовые. А в России извечной была цель начальства гнобить города – как субъект, как сообщество, обладающее волей, смыслом, ответственностью. Хотя кое-где зародыши городов есть. Строго говоря, есть несколько мест в России, у которых есть шанс стать городом». По просьбе Ольги Михайловой Вячеслав Глазычев немного рассказал о них.

Небольшой, в 240 тысяч населения, Петрозаводск был когда-то столицей Карело-Финской ССР. С тех пор оброс инфраструктурой «не по чину», вплоть до консерватории. Но главное – у города есть воля, есть сообщество, и неплохой губернатор. Томск дает прорывы. Там каждый четвертый – студент, а где студенты – там преподаватели. Неожиданно поднимается Ростов-на-Дону и ростовская агломерация, где есть настоящий банк (не касса расчетная), ведущий свою политику. Краснодар начал продвигаться к городскому самосознанию. Благодаря гибкости местной власти улучшился климат и в провинциальных Чебоксарах, вместе с переименованием главной улицы города. Еще недавно Ижевск, обслуживающий военные заводы, представлял собой 3-4 разрозненных слободы. Сейчас этот город наращивает собственный центр в районе местного цирка. В Кенигсберге городское самосознание подпитывается за счет того, что 90% его жителей бывали в Европе, и не бывали в России.

Впрочем, и за рубежом ситуация тоже очень неровная. Политика федеральных или центральных властей всюду стремится удушить самостоятельность города. Глазычев, проанализировав опыт США, обнаружил, что целый ряд городов здесь отказывались от федеральных денег, как и от обязательств, с этим связанных. Евгений Лапин предположил, что в таких случаях реальность города создавалась волей горожан как некоей общности, социальной волей. Этот тезис Вячеслав Глазычев поддержал. И привел как пример позицию жителей Денвера относительно торговых сетей: их туда просто не пустили. Другой пример – американский промышленный Питсбург, создавший памятник программе развития. И в то же время его индустриализированный собрат Детройт на наших глазах постепенно превращается в «черную дыру» (с тех пор, как там перестали собирать автомобили). Упадок российских промышленных центров, таких как Медногорск и Никель, все же гораздо драматичнее и страшнее: жить там становится вообще невозможно. Таким городам нужно дать достойно умереть. В этой связи в России не стоит вопрос о появлении новых городов: хватило бы энергии перепрофилировать существующие.

Помыслить о новом городе, о городе грядущего пытались многие в своих вопросах к докладчику и в содокладах. Мария Нестерова пыталась разглядеть его черты в закрытой планировке новостроек. А Сергей Дацюк в футурологическом жанре импровизации рассмотрел три сценария мировой истории, как три варианта урбанизации.

Первый сценарий – Мировая война. В его рамках города получат толчок к развитию. Второй сценарий – продовольственный кризис. В таком случае нас ожидает реурбанизация, поскольку горожане разъедутся по селам, а оставшиеся будут есть друг друга, и хорошо, если только в метафорическом смысле. Третий сценарий предусматривает вторую волну технологизации. Открытие телепортации сделает принципиально неважным понятие пространства. Тогда город будет образовываться не пространственным, а субпространственным образом. Дацюк считает перспективным создание геостационарных над-уровней города. Там в условиях искусственной гравитации смогут жить и работать люди. А планета будет нарастать вглубь космоса такими геостационарными сегментами над крупными городами. С другой стороны, уверенность цивилизации в себе выразится в создании инопланетных городов. Конечно, в ситуации иной планеты и логика построения города будет иной.

{advert=3}
Хотя нам трудно пока разобраться и с логикой построения города в условиях современной Земли. Очевидно, что сейчас его границы все сложнее фиксировать в пространстве. С другой стороны, в культуре их тоже нельзя положить: в городах особенно интенсивно происходит взаимное проникновение многих этносов. Сергей Дацюк предположил, что уже сегодня границы города кладутся в особом содержательном пространстве. Может быть, в виртуальном?

Такую постановку проблемы Вячеслав Леонидович одобрил: «Город сегодня ближе к Небесному Иерусалиму, к воображаемой действительности, чем к портрету того, что мы называем городом. Урбанизированные территории это не тот  город, картинка которого взята из средневековья. Это не то, что на карте обозначено. Урбанизация соотносится сейчас скорее со словом «метро», метрополитен. Локализация вроде бы пространственная, но лишь время от времени. Она начинает быть селективной».

Интерес к будущему города выразил и авторитетнейший градостроитель Украины Владимир Ильич Нудельман, пришедший послушать выступление московского коллеги. Он вспомнил слова академика Капицы о том, что технические средства позволят человеку жить изолированно. Сказанные в 60-е годы, эти слова становятся реальностью сейчас. Для городов в традиционном смысле слова это может означать Конец Света. Но, заметил Нудельман, город – это нечто мистическое. А значит, тайны, чудеса и откровения наверняка еще ждут нас, горожан – в попытках самоопределения.

Источник: блог КДК