Границы американских штатов врут. Партийная принадлежность переменчива. Разделения на левых и правых, либералов и консерваторов, город и сельскую местность — поверхностны.
Это тезисы журналиста Колина Вудэрда, который в 2011 году опубликовал книгу Американские нации: “История 11 соперничающих региональных культур Северной Америки”.
Главная идея книги состоит в том, что к моменту создания США, существующие колонии уже обладали своей идентичностью и культурой. Более того, эти различия никуда не исчезли и сегодня являются тектоническими плитами американской политики.
Как пишет Вудэрд, контуры 11 американских культур видны на различных картах, включая, например, карты распространения языковых диалектов, культурных артефактов, доминирования религиозных конфессий а также карт голосований округов во время важных выборов.
Анализ “11 наций” основывается на идее культурного географа Уилбура Зелински с его концепцией о влиянии первого поселения, в которой подчеркивается продолжительное и непропорционально большое влияние первых поселенцев на траекторию развития сообщества, даже если количество первых поселенцев намного меньше следующих волн мигрантов. Поэтому, речь, конечно, идет в основном о культурном ДНК наций, а не биологическом.
Тем не менее, в 2017 году исследование совпадений генома 770 000 образцов также во многом отобразило карту Колина Вудэрда.
Нации-культуры:
1) Yankeedom. Это штаты Новой Англии: Коннектикут, Мэн, Массачусетс, Нью-Гэмпшир, Род-Айленд и Вермонт, а также части штатов Нью-Йорк, Пенсильвании, Мичиган, Висконсин и Миннесота. Yankeedom был основан в Новой Англии английскими пилигримами-пуританами, религиозными фанатиками-кальвинистами. Американский проект для них изначально был реализацией радикальной протестантской утопии о построении общества всеобщего блага на земле (Град на холме), где польза для сообщества (community) и процветание (на капиталистических принципах) ставится выше индивидуальных благ и свобод. При этом, янки также питали острое отвращение к тирании (английская монархия преследовала пуритан), поэтому делали акцент на развитие коллективных институтов, как противовеса возникновению деспотии.
Ранние янки не отличались религиозной терпимостью и были, как сказали бы сейчас, ярыми “социальными инженерами”, стремящимися ассимилировать, навязать свои правила высокой морали и образа жизни другим с помощью своих soft power: церкви и образовательных учреждений. Культ образования стал одной из черт американских пуритан — Гарвард был основан уже через 6 лет после прибытия первых поселенцев, а всеобщее образование для детей быстро стало обязательным (неслыханно для тогдашней Англии).
Сегодня янки значительно секуляризировались, но не отбросили основной принцип — коммунитаризм.
2) Tidewater. Состоит из прибрежных частей Мэрилэнда, Вирджинии и Северной Каролины. Полуфеодальный режим сельскохозяйственных имений с рабским трудом, основанный младшими сыновьями английских аристократов. Людей с большими амбициями, но скромными перспективами в монархической иерархии. Этим и была вызвана их неоднозначная позиция во время революции.
Культура Tidewater — аристократические традиции и уважение власти.
Регион окажет большое влияние на становление федерации. Прописывание сильного президента в Конституции США — требование этой колонии.
В Харьковской области взорвался трубопровод, - СМИ
Выплаты не придут: ПФУ ответил, что делать пенсионерам, которые не прошли идентификацию
В Украине снова начнут отключать свет в ближайшие месяцы, — глава "Укрэнерго"
Полиция Киева открыла охоту на "уклонистов": кого ищут и что грозит
Среди представителей Tidewater: Т. Джефферсон, Д. Вашингтон, Д. Мэдиссон.
Как отмечает Вудэрд, аристократические деятели этого региона поддержали республику, но в ее классическом, “античном” понимании — с небольшой просвещенной элитой и всеми остальными, включая рабов.
С момента падения цен на табак (главный продукт колонии), Tidewater начинает переживать упадок и становится политическим сателлитом рабовладельческого Юга, процветающего за счет бума цен на сахар и хлопок.
В наши дни культура Tidewater, по мнению Вудэрда, почти полностью угасла под влиянием развития на этой территории мощного федерального колосса Washington D.C. и крупнейшей базы ВМФ Норфолк. Сейчас эта территория политически ассоциируется с блоком янки.
3) New Netherland. Нью-Йорк (экс Новый Амстердам), часть Нью-Джерси и Коннектикута.
Основано голландцами, в то время, когда сами Нидерланды были самым продвинутым западным обществом. Отличительные черты: наиболее развитая глобальная коммерция, материалистическая культура, высочайшая толерантность к различным этносам и религиям, поощрение научного познания. С 17 века это центр торговли, финансов и свободной прессы, который является магнитом для мигрантов и беженцев.
Прослеживается и некоторая аполитичность Новых Нидерландов, которая стала единственной колонией, которая во время революции осталась полностью лояльна британской короне. После революции New Netherland будут, как правило, выступать в коалиции с янки.
4) The Midlands. Начинается с основанной квакерами территории Пенсильвании, Делавэра, охватывая части Огайо, Индианы, Иллинойса, Айовы, Небраски, Канзаса, Оклахомы, Техаса, и Нью-Мексико.
Midlands — территории ценностей германского среднего класса, более плюралистического и толерантного протестантизма (наследие квакеров), чем кальвинизм янки. Массово иммигрировавшие на землю квакеров немецкие протестанты стали образцом эффективности сельского хозяйства и искусных ремесел. Спасшиеся от религиозных войн в Европе, фермеры стремились максимально сторониться политики, что объясняет их осторожность в отношении поддержки многих инициатив янки.
The Midlands изначально стали занимать пацифистскую позицию во всех конфликтах, став держателем “золотой акции” в американской политике и по сей день, представляя многие американские колеблющиеся штаты (swing-states).
5) Greater Appalachia. Юго-Западная Пенсильвания, Западная Вирджиния, части Кентукки, Теннесси, Арканзас, Оклахомы и Техаса.
Это мигранты из истерзанных войной пограничных районов севера Ирландии, Англии и Шотландии. Воинственный народ относящийся с глубочайшей антипатией к любым властям (от которых на старой родине никогда ничего хорошего не видел).
Аппалачи, сами будучи политически разрозненными кланами, во время военных конфликтов выступали против того узурпатора, который был ближе (будь-то английские лоялисты или патриоты, северяне или южане).
Больше всего Greater Appalachia (для недоброжелателей — реднеки) ценят личные свободы и независимость.
При этом, испытывают сильный антагонизм к коммунитарным ценностям янки и недоверие к кастовым замашкам южан (для кое-кого там они “белые второго сорта”). Тем не менее, после окончания гражданской войны тяготеют к политической коалиции с Югом.
6) The Left Coast. Культура левого калифорнийского побережья представляет собой необычный микс мигрировавших в регион аппалачей и янки, которые отправили поселенцев-миссионеров просвещать темные души в новой колонии.
Ставшее уже клише Кремниевой долины “Изменим мир к лучшему” — точно повторяет кредо кальвинистов-янки.
В этой части Калифорнии оно встретило желание отчаянных индивидуалистов-аппалачей заработать кучу денег (в том числе во время золотой лихорадки) и ни от кого не зависеть. Этот коктейль создал среду для самого инновационного региона в мире.
The Left Coast также стал самым надежным союзником в коалиции северян за прогрессивные общественные преобразования и двигателем культурной революции.
7) Deep South. Второй после Yankeedom гегемон и его неизменный соперник.
Территория сельской Северной Каролины, Южная Каролина, Джорджия, север Флориды, Алабама, Миссисипи, северная Луизиана и восточный Техас.
Когда-то прибывшие из Барбадоса рабовладельцы-олигархи в конечном счете проиграли “гражданскую войну” янки и их коалиции, но, как оказалось, это было только начало. Сама по себе консервативная идеология Юга начнет формироваться уже после поражения, как реакция на попытку северян (особенно, конечно, янки) перевоспитать общество с кастовым укладом во время так называемой Реконструкции (сопровождаемой оккупацией). То, что у США получится сделать в Западной Европе после второй мировой войны, оказалось полным провалом на своем Юге после гражданской войны.
Deep South возглавляет сопротивление против вмешательства государства в экономику, традиции местного самоуправления и образ жизни, создавая на этой базе коалиции с другими либертарианскими регионами, желающими минимизировать роль федерального центра во всех проявлениях.
В перечень наций-культур также входят: 8) El Norte (первая европейская, испанская колония в США). Эта нация активно возрождается в последние десятилетия и будет играть все более важную роль в контексте своей позитивной демографии. 9) New France (анклав французско-канадских переселенцев внутри Deep South). 10) First Nation (300 тысяч аборигенов на территории Аляски и Канады). И 11) Far West — внутренняя колония федерального правительства и корпораций, недовольство которыми стимулирует у ее жителей либертарианские настроения.
El Norte и First Nation политически поддерживают коалицию ведомую янки, New France и Far West тяготеют к югу.
Фундаментальные противоречия
Как отмечает Вудэрд, в центре американской политической дискуссии всегда была Свобода.
Проблема в том, что для разных региональных культур она всегда означала разные вещи.
Для Tidewater и Deep South ценностью и сутью Свободы было Liberty (libertas) — в значении кастовых республик древней Греции и Рима, где права — привилегия. Для философии протестантов янки и Midlands, Cвобода — это германское понятие Freiheit, то есть Freedom, подразумевающее свободу по праву рождения (отсюда и рьяное неприятие рабства со стороны янки), равенство перед законом и права племен на самоуправление.
Именно такое самоуправление до вторжения норманнов в 1066 осуществляли племена англо-саксов. Поразительно, но как показывает автор, знатные лидеры Tidewater и Deep South прямо называли себя благородными наследниками норманнов, а Yankeedom ассоциировал себя с англо-саксами, ведущими уже в Новом Мире освободительную войну против оккупантов-норманнов.
Вудэрд также акцентирует на разнице в протестантизме между Yankeedom и Deep South.
С точки зрения кальвинистов-янки, Бог уже предопределил чьи души спасены (конечно, пуритане считали, что они точно в правильном списке). Таким образом, нет смысла пытаться спасать душу, а необходимо сосредоточиться на улучшении жизни общин, учить правильно процветать другие общины и строить Град на холме уже здесь и сейчас. Это Public Protestantism.
На Юге во время попытки “Реконструкции” (при оккупации армией северян), подпольное движение Дикси главным образом сконцентрировалось в местных евангелистских церквях и предложило ответ в виде Private Protestantism. Это подразумевает, что человек должен спасать именно свою душу и не посягать на устои и порядок вещей в обществе, ведь раз порядок такой, какой есть, то значит таковым он угоден Господу.
Таким образом Deep South и сегодня формирует консервативный альянс, вовлекая в свой блок стремящихся к индивидуальным свободам (в противовес коммунитарным поползновениям янки) Greater Appalachia, Far West, New France и пытаясь склонить на свою сторону часто колеблющиеся The Midlands.
Блок, который возглавляют янки сегодня: Yankeedom, The Left Coast, New Netherland, El Norte, First Nation, переметнувшийся Tidewater и пытаются удерживать The Midlands.
Партии переменчивы
Почему просто не следить за электоральной аналитикой, зачем рисовать все эти карты а-ля Джордж Мартин?
На это Колин Вудэрд сказал бы (ну, он и сказал об этом в книге), что партии, как, например, Федералисты и Виги, приходят и уходят. Но, более того, с 1930-х Демпартия (когда-то партия южных рабовладельцев) обменялась политической повесткой с Республиканской партией (партия, которую изначально всегда поддерживали янки и Новые Нидерланды). С 1960-х эти партии уже полностью обменялись и сторонниками. Изменили ли северяне или южане своим политическим принципам? Нет, это сделали партии. Так зачем следить за партиями, а не регионами?
Также в своих статьях в блоге и NYT Вудэрд показывает, что само по себе различие города и сельской местности в отрыве от регионализма не объясняют исход голосований.
Рывок Дональда Трампа
Избирательная кампания Трампа имела не только стилистические отличия от “классических” республиканских кандидатов этого тысячелетия, но и содержательные.
Дональд Трамп, хотя и посылал приятные для своей Deep South-базы месседжи, тем не менее отошел от священного “принципа невмешательства государства в экономику” (laissez-faire) в пользу этно-национализма в европейском стиле, обещая интервенции государства в виде инфраструктурных проектов, защиту соцобеспечения, замену Obamacare на другую программу (а не отмену), протекционизм и создание или сохранение рабочих мест. Также он обещал “осушить болото” в Вашингтоне от лоббистов и, возможно, поднять налоги для самых богатых. “Это были самые коммунитарные обещания республиканского кандидата со времен Никсона”, — написал в Вудэрд в своем блоге, анализируя результаты выборов 2016 года.
Таким образом Трампу удалось частично залезть на поле сельских районов “коммунитарных” Yankeedom и The Midlands, вырвав важные электоральные голоса выборщиков в границах этих штатов. Свою роль также сыграло то, что Хиллари Клинтон ассоциировалась в этих районах с президентством ее мужа Билла, как раз ориентированного на laissez-faire — экономику. (В этих районах Х. Клинтон даже проиграла праймериз Б. Сэндерсу).
В связи с удачной вылазкой Трампа на поле соперника возникают несколько вопросов. Насколько устойчивой окажется эта поддержка в сельских районах Yankeedom и The Midlands, особенно учитывая, что Трамп не спешит выполнять “коммунитарную” часть своих обещаний?
Не отразится ли его “коммунитарная” риторика (и например, по-сути, коммунитарная политика торговых пошлин) потерями в базовом лагере Deep South-коалиции?
Ответы могут быть уже на промежуточных выборах в ноябре.
Возможный консенсус
Как бы ни сложился проект Дональда Трампа, поляризация или даже балканизация (так называется блог Вудэрда) американской политики нарастает.
Нации десятилетиями не могут создать политическое супербольшинство, найти консенсус двух коалиций ни по одному важному решению (оружие, смертная казнь, права меньшинств, здравоохранение, налоги, аборты, бюджетный дефицит, миграция и т.д.) и даже принятия федерального бюджета не обходятся без угроз и скандалов.
Когда-то американские нации объединились в шаткий союз перед лицом опасности общего врага, который хотел унифицировать уже обретшие собственную идентичность колонии, чтобы править ими напрямую из Лондона. Затем они создавали все более сильное федеральное правительство из страха неизбежной войны друг с другом (как это понимали и архитекторы ЕС), полностью осознавая бездну противоречий между собой.
Парадокс, как отмечает Вудэрд заключается и в том, что миграция и внутренняя горизонтальная мобильность только усиливают различия между региональными культурами. Согласно специальным исследованиям, мигранты имеют тенденцию приезжать в то место, где живут люди с похожими взглядами. Также поступает и американец, который переезжая из одного штата в другой по-возможности предпочтет округ своих единомышленников. И тогда, если он, например, относительно редкий в Техасе демократ переезжающий в Калифорнию, он своим отъездом сделает Техас еще более красным, а Калифорнию еще более синей.
Возможный политический консенсус для создания супербольшинства, по мнению Колина Вудэрда лежит в компромиссе между коммунитарным подходом янки и ценностями “максимизации индивидуальной свободы” правого блока. Американцы, отмечает он, в массе своей никогда не согласятся на социальную демократию в стиле западной Европы или нео-кастовый традиционализм Юга. Но ответ может лежать где-то в области гарантирования “равенства возможностей, но не равенства результатов”, которое пропагандировал еще Теодор Рузвельт.
Читать по теме:
American Nations: A History of the Eleven Rival Regional Cultures of North America
American Character: A History of the Epic Struggle Between Individual Liberty and the Common Good.
Слушать:
Подписывайтесь на канал «Хвилі» в Telegram, страницу «Хвилі» в Facebook.
