Перспективы нарастания социальной активности в Украине

 

Двадцать лет до и двадцать лет после

Одним из итогов двадцатилетнего переходного периода Украины можно назвать то, что от социалистического общества страна окончательно ушла, но гражданское общество, столь необходимое для развития демократии и свободного рынка, так и не создала. Нельзя сказать, что прошедший период – а он часто приравнивается к «одному поколению» — уж совсем потрачен попусту, однако необходимо признать, что развитие нашего общества по многим направлениям просто зашло в тупик.

Социальная пассивность граждан, большая часть которых и гражданами себя не осознают вовсе, приводит к узурпации власти различными группировками, по сохранившимся правилам приличия именуемыми партиями, блоками, коалициями. Их лозунги, цвета и прочие атрибуты могут отличаться, но, как правило, лишь для того, чтобы создавать иллюзию выбора. Цели же идентичны – максимизация прибыли за счет концентрации власти. В экономической терминологии это характеризуется как монопольный сговор, который, кстати, необязательно должен быть прописан в виде соглашений (коалиционных и т.п.); он вполне может существовать и по умолчанию. Таким властным группировкам присуще стремление избежать всяческой конкуренции и если таковая возможна со стороны гражданского общества, тем хуже для него.

Следовательно, несмотря на всю благодушную демократическую риторику, власть совершенно не заинтересована в развитии общественных связей и структур, от нее независимых, но в то же время, зависимых непосредственно от граждан. Причем, дело даже не в том, что сегодня у власти группировки той или иной политической расцветки; их предшественники поступали отнюдь не лучше, для прессования своих оппонентов они прикрывались некой высшей необходимостью. Хотя так было не всегда. В обществе были значительные надежды на решения социальных проблем при прямом участи собственно общества.

Сейчас трудно уже определить поворотный пункт, после которого процесс общественной деградации направился в необратимое русло. Возможно, после выстраивания властной вертикали в результате президентских выборов 1994 года, досрочный характер которых был обусловлен глубоким экономическим и социальным кризисом. Возможно, после 1999 года, после кристаллизации исполнительной власти и дефолта.

Так или иначе, социальная пассивность граждан уже более десятилетия является характерной чертой украинского общества. События в контексте президентских выборов 2004-го явились разовой акцией, все же с большой политической зацикленностью, отражавшей чаяния лишь части общества и, в конечном счете, не давшей импульса к пробуждению гражданского самосознания: уже через короткий промежуток времени уровни коррупции, кумовства, некомпетентности, да и просто безответственности государственной бюрократии возросли на порядок. Что привело к вполне объяснимому разочарованию сторонников любых политических сил, независимо от их окраски. В результате – очень низкая явка на выборах начала 2010 года и хороший результат «третьих сил», в которых, впрочем, также быстро разочаровались.

Разочарование происходит также и ввиду того, что зачастую общественные структуры являются попросту ширмой для достижения конкретных целей своих спонсоров – от партий до корпораций – но вовсе не для решения действительно важных социальных задач. Во многих случаях речь идет просто об имитации решения проблем, не более того. Но даже и с учетом подобных структур, точек объединения граждан для решения проблем «снизу» критически мало – и, в итоге, критическая масса для социальной цепной реакции не создана.

Насколько развита в Украине сейчас общественная активность? Согласно данным Министерства юстиции, в 2009 году оно зарегистрировало 246 общественных организаций (и 237 в 2008-м). Территориальные органы Минюста легализировали в 2009 году около 3000 местных объединений граждан (и около 2,5 тысяч в 2008-м), а также около 1,4 тысяч местных отделений всеукраинских и международных общественных организаций (более 1 тыс. в 2008-м).

Сейчас в Реестре общественных организаций Минюста их более 3180 (а на начало 2009 года было до 2880). Следовательно, формальный прирост такой динамики общественной активности, в виде показателя роста числа общественных организаций, не превышает и 9%. Однако с учетом того, что подчас регистрируются заведомо мертворожденные организации, а часть ранее действовавших организаций ежегодно отмирает, то в действительности динамика существенно ниже, возможно, на уровне статистической погрешности. В работе большинства же общественных организаций задействовано не более нескольких десятков человек, притом, что для регистрации требуется не менее полудюжины участников, ввиду ряда формальных требований.

Получается, что в активной общественной жизни Украины задействовано в самом оптимистичном варианте от 100 до 200 тысяч человек, а в более реалистичных – возможно, от 50 до 100 тысяч. Соответственно, прирост численности реального гражданского общества составляет, исходя из разных оценок численности в общественных организациях и роста их числа, 5 – 7 тысяч активистов в год.

Иными словами, в период 1990-х – начала 2000-х произошел всплеск общественной активности, который затем формализовался в создание «третьего сектора», однако сейчас прирост активной части общества крайне невелик. Ведь наиболее вероятное число активистов-общественников сейчас в Украине находится где-то в диапазоне от 0,2% до 0,6% от всего взрослого населения. А с нынешними темпами роста среды общественных организаций для того, что бы общественным активистом был хотя бы каждый сотый гражданин, потребуется, в зависимости от вариантов темпа роста и нынешней численности активистов в организациях, от 15 до 20 лет. Но составит ли лишь один процент критическую массу, необходимую для общественных преобразований, и даже если так, то не будет ли тогда слишком поздно хоть что-то менять? Есть другие пути и способы активизации общественной активности наших сограждан?

Вершки не хотят, корешки не могут

В Украине очень слабое гражданское общество, но весьма сильная бюрократия. Согласно отчетности Госкомстата, на конец 2009-го (соответственно, на начало 2010 г.), численность государственных служащих и должностных лиц органов местного самоуправления превысила 384 тыс. человек. Причем в их числе велика доля непосредственно руководителей, а не специалистов. Так, в целом по стране соотношение руководителей к специалистам составляет 27 к 73, а в местном самоуправлении (это свыше 100 тыс. человек) соотношение примерно 40 к 60. Таким образом, выходит, что каждый четвертый (а то и чаще) бюрократ как бы руководит, а трое прочих при нем как бы что-то делают. Причем, на местном уровне такое соотношение еще хуже, скажем, по сравнению с центральными органами власти.

Среднегодовой прирост численности государственной бюрократии во второй половине 2000-х составлял примерно 3,3% (как правило, он был выше, и лишь несколько замедлился в 2009 году). Как бы то ни было, число бюрократов у нас в два, а то и три-четыре раза больше числа общественных активистов.

Выравнивание численности активистов-общественников и бюрократов в Украине – при нынешних их величинах и темпах прироста – может произойти лет через 35 – 40 в лучшем случае, а в худшем – никогда. Тем более что государственная бюрократия вовсе не заинтересована в укреплении сдерживающего по отношению к ней фактора. Соответственно, даже если развитие гражданского общества и будет как-то стимулироваться со стороны государства, то при условии ограничения его количества (чтобы не создавалась критическая масса) и в виде смещения его качества (чтобы общественные организации занимались проблематикой, не несущей рисков для государственной бюрократии). Рассчитывать на то, что различные общественные советы при госорганах каким-либо способом изменят ситуацию, не стоит – формально, они, конечно, представляют третий сектор, но реально в их состав отбираются в большинстве своем люди, которые не будут нести угроз процветанию бюрократического сообщества.

Одновременно с этим, государство стремится ограничить и влияние внешних факторов, от финансовых доноров до организаций–партнеров, на развитие третьего сектора. Наконец, выстраивание более твердой вертикали власти в последние месяцы, которое во многом завершится после ближайших местных выборов, предполагает ужесточение поведения власти на всех уровнях и, как один из результатов, большее давление на те общественные организации, которые попытаются проводить независимую деятельность.

Конечным итогом реализации такой политики может стать подавление общественной инициативы, социальная апатия граждан и в итоге профанация демократии за счет сведения ее к набору формальных процедур. И если в соседней Российской Федерации негативные составляющие такого сценария хоть как-то компенсируются имперскими амбициями элит, то в украинском варианте, при отсутствии каких-либо сверхзадач у и власти, и у общества, все может закончиться драматической социальной деградацией – как общества, так в итоге и самой власти. Но, все же, есть ли какие-то выходы из сложившейся ситуации, какие благоприятные факторы смогли бы хоть отчасти компенсировать такое развитие событий и хоть как-то способствовать укреплению гражданского общества? И если становление такого общества уже невозможно «сверху», то возможно ли что-то предпринять «снизу»?

Собственно, движение общественных масс снизу всегда являлось двигателем народной инициативы, но уже почти как столетие оно обрело свое четкое оформление. «Корни травы», или «грасрутс» (grassroots), стал термином для таких инициатив с 1912 года, когда американский сенатор Альберт Иеремия Беверидж (Albert Jeremiah Beveridge), принимая активное участие в попытке (впоследствии безуспешной) формирования «третьей силы» — Прогрессивной партии – характеризовал ее как «возникшую из корней травы, выросшую на почве основных людских потребностей» («This party has come from the grass roots. It has grown from the soil of people’s hard necessities»).

В настоящее время характеристика «корни травы» (grassroots) используется для описания общественных инициатив и движений снизу, направленных на решение реальных и насущных проблем. Интересно, что вначале этот термин возник в контексте развития политического проекта, да и сейчас нередко употребим для описания низовой поддержки политических сил. Между тем, его использование все чаще соотносится с общественными движениями.

А вот для имитации инициатив снизу со временем было введено другое определение, «астроторфинг» (аstroturfing), по названию одного из первых брендов синтетических травяных покрытий (AstroTurf). Этот термин в ходу с 1970 года, когда сенатор Ллойда Бентсена (Lloyd Bentsen) использовал его для критики имитации народных инициатив в поддержку Дж. Буша-старшего, указав на то, что они весьма далеки от реальных grassroots.

К сожалению, серьезная проблема Украины не столько даже в малозначительности третьего сектора, сколько в том, что зачастую общественные движения и организации являются имитацией, астроторфингом, спонсируемом какой-либо партией или даже корпорацией, политиком или иностранным спонсором, имеющими свои собственные мотивы. Такой астроторфинг крайне далек от настоящих грасрутс, растущих снизу. Люди, безусловно, замечают такую имитацию и у них, в итоге, пропадает всякая охота участвовать в каких-либо инициативах: в их глазах любая инициатива есть «развод», соответственно, никто не хочет выступать в роли «лоха» (особенно после выборов-2004).

Парадокс текущей ситуации заключается в том, что поразивший развитие третьего сектора астроторфинг преодолеть, возможно, исключительно развитием грассрутс. Но способны ли в наше время и в нашей стране, такой, как она сейчас есть, живые корни травы пробиться сквозь синтетическую травку?

 

Новое вино – в новые меха

В евангельской притче о вине говорится о том, что молодое вино стоит вливать в новые мехи, ведь молодое вино ветхие мехи могут со временем и не выдержать. Есть тут, однако и еще один смысл: даже молодому вину надо выдержаться, не стоит его сразу разливать. Таким образом, со временем форма определит качество содержания. Возможно, и с гражданским обществом в Украине то же: ему просто надо еще «выдержаться». Впрочем, уже в ближайшее время может произойти череда событий (как будет указано ниже), которые могут ускорить процесс такой выдержки.

Изменения, грядущие в жизни страны, в итоге изменят структуру общественных (или социальных) доменов – небольших сетей социальных связей, имеющихся – в большей или меньшей мере – у каждого и включающие близких родных и дальних родственников, друзей и знакомых, партнеров и сослуживцев. Именно огромное поле, состоявшее из социальных доменов, позволило выстоять постсоветскому обществу во время переходного этапа 1990-х, что, между прочим, повергло в шок многих западных экономистов и социологов, ожидавших, что бывшее советское пространство выкарабкается из кризиса так скоро. Домены являются воплощением базовых социальных отношений, на основе которых выстраиваются и более существенные, часто приводящие к оформлению общественных организаций (ведь привлечение к их деятельности «человека с улицы», в условиях нашего менталитета, будет, скорее, исключением).

Между тем, время идет, меняются люди и их взаимоотношения тоже: значительная часть общества за минувшие два десятка лет сменила род занятий и рабочие места, многие – круг общения, некоторые – семьи. Однако сам процесс переформатирования социальных доменов в Украине покуда не завершился, по моим оценкам, он продолжится еще несколько лет, чему будет способствовать множество причин экономического, социального и даже технологического свойства, включая такие, как реформа ЖКХ, бюджетная реформа, налоговая реформа, и земельная реформа; свою лепту внесут и завершение финансового кризиса, а также ряд других изменений, от расширения влияния церкви до более широкого распространения скоростных стандартов передачи данных.

Наконец, социальные отношения в новый формат переведет и весь тот спектр изменений, что на постсоветском пространстве начинают называть популярным ныне словом «модернизация». Так или иначе, уже через несколько лет в украинском обществе сформируется несколько иная, нежели сейчас, система социальных связей. Это, в принципе, может весьма сильно поспособствовать усилению гражданской активности на основе обновленных социальных доменов. В следующей статье я покажу, что именно и как сможет переформатировать социальные домены в Украине.

Что же касается инструмента (в притче это мехи для вина), то здесь ничего выдумывать не надо – все те же средства для выстраивания общественных связей, что были и тысячи лет назад, и в евангельские времена. Мехи остаются мехами. Другое дело, что новые мехи могут иметь и новую форму, не меняясь, по сути. Кстати, евангельские примеры, да и вообще, моделирование «точек сборки» социальных связей, какими они были и две тысячи лет назад, и до того, и несколько позже, могут оказаться здесь уместны. Собственно, ключевых точек пересечения социальных связей, на мой взгляд, может быть всего несколько.

 

Ключевых точек пересечения социальных связей, на мой взгляд, может быть всего несколько. Назовем их условно «община» (общность людей, живущих рядом), «приход» (общность на основе духовной близости), «артель» (профессиональное и любое иное рабочее сообщество) и «колодец» (место, в котором нуждаются вне зависимости от социальных статусов и прочих признаков, там, где можно встретить людей из других мест, разных взглядов и иного рода занятий). Такие определения, конечно, условны, да и к тому же требуют детального рассмотрения. Ниже я лишь кратко рассмотрю отдельные будущие изменения в жизни Украины, которое в течение ближайших нескольких лет повлияют на переформатирование социальных связей по этим четырем направлениям (и уже лишь на основе этого переформатирования и будет возможно создание новых общественных структур, нацеленных на решение социальных задач).

 

Община

Перечитывая евангельские тексты, можно подметить, что проповедник нового учения не просто бесцельно бродил от дома к дому. Напротив, было осмысленное движение к местам скопления территориальных общин, а сами скопления людей могли быть связаны с социальными событиями, такими, как свадьбы и похороны в давние времена. Но времена изменились, и если в архаичном обществе территориальная община, в которой все знали друг друга, играла ключевую роль, то сейчас ее роль минимальна.

Конечно, у и нас в Украине приняты законы для развития местного самоуправления, наделяющие правами местные общины (громады). Однако до тех пор, пока люди мало знают (а то и вовсе не знают!) своих соседей по лестничной площадке, не говоря уже про соседей сверху, все игры в местное самоуправление на основе общин так и останутся фикцией. Да, возможно, многие придут и проголосуют на местных выборах – за представителей той или иной партии. Но какое отношение имеют партии к решению насущных проблем общины, прежде всего, жилищно-коммунальных? (отдельные предвыборные показухи – не в счет!).

Ситуацию может переломить три, в общем-то, не очень хорошие причины. Во-первых, реформа жилищно-коммунального хозяйства с добровольно-принудительным переводом всех жильцов в кондоминиумы, с повсеместным созданием объединений совладельцев многоквартирных домов» (ОСМД). По новому закону об ОСМД, такие объединения будут создаваться в обязательном порядке — во всех новых домах (где жильцы и вовсе друг дружку не знают!) в течение трех месяцев, а в старых – при решении простого большинства жильцов (в редакции закона от 2001 года требовалось две трети; зная пассивность наших сограждан, в большинстве случаев, это означало, что сообщества не будут созданы никогда). Пока что доля кондоминиумов среди многоквартирных домов невелика, по разным оценкам, до 5% (10,6 тыс. домов из 230 тысяч); лишь в отдельных небольших городах она достигает 20%-30%.

Между тем, предлагаемая профильным министерством реформа ЖКХ предполагает в течение ближайших нескольких лет практически полный перевод управления многоквартирными домами на систему ОСМД. Характерно, что еще до завершения такого перевода ожидается резкое сокращение затрат госбюджета на систему ЖКХ. Очевидно, что грядущая бюджетная реформа нацелена, прежде всего, на минимизацию бюджетных затрат – в том числе, прямых или косвенных, идущих в жилищно-коммунальную сферу. То есть кондоминиумы не просто будут отправлены в свободное плавание, они будут брошены в бурю.

Выходит, всем этим жилищным мини-ковчегам не останется ничего другого, как самостоятельно решать самые насущные жилищно-коммунальные проблемы. Как известно, нет худа без добра – совместная деятельность, часто сопряженная с простым выживанием, довольно быстро выстраивает социальные связи среди жильцов каждого дома и, возможно, между жильцами отдельных домов также. Стоит учесть, что после вызванного кризисом падения рынка недвижимости, состав жильцов немного изменится в ближайшие годы. С другой стороны, восстановление экономики после кризиса будет стимулировать миграцию рабочей силы.

Это, впрочем, касается городов. А вот на селе запуск процесса свободной продажи земли приведет, во-первых, к появлению класса безземельных бывших крестьян, окончательно продавших свои паи, а, во-вторых, концентрация земельных наделов в рамках крупных хозяйств приведет к сокращениям рабочих мест. Это усилит трудовую миграцию и, соответственно, изменит состав населения на селе. (Нечто подобное произойдет и в других отраслях, например, в результате планируемого закрытия более чем ста угольных шахт; такие изменения также сильно повлияют на структуру населения моногородов и поселков).

Следовательно, уже в середине 2010-х на основе жилищных кондоминиумов будут сформированы десятки тысяч новых социальных доменов. Что интересно, их формирование произойдет при непосредственном стимулировании со стороны государства! А результатом их формирования станет пусть и вынужденная, но все же, куда более высокая социальная активность граждан. Во многих случаях она окажется успешной, и такие success stories помогут стимулировать социальную активность и в других направлениях.

Приход

Возвращаясь к евангельским историям, нельзя не вспомнить, что проповеди пару тысяч лет назад были особо динамичными в местах с уже подготовленной аудиторией – в молельных домах, на собраниях верующих и в храме. Религия играла огромную роль в жизни общества, будет играть и дальше. Особенно это заметно сейчас, когда процесс восстановления многих церквей и общин после атеистического периода во многом завершился, и церковь из экстенсивного восстановительного периода переходит в интенсивный наступательный период (что особо явно заметно на примере Русской православной церкви после избрания нового патриарха).

Роль религиозных структур в Украине недооценивать нельзя. Их концентрация у нас одна из наиболее высоких на постсоветском пространстве. По данным Госкомитета по делам национальностей и религий, на начало 2010 года в Украине было 31257 зарегистрированных религиозных общин (а есть еще и незарегистрированные). Иначе говоря, религиозных общин в Украине в 10 раз больше, чем общественных организаций.

Безусловно, наиболее активной в социальном плане является Украинская православная церковь (в составе Русской православной церкви), имеющая более 11700 общин (37% от всего числа общин, или 54% от всех традиционных (апостольских) христианских деноминаций. Оценить ее социальную активность непросто, ведь особого учета не ведется, но можно отметить, что более трети всех воскресных школ при общинах (свыше 4250), 29% наименований периодических изданий, 46% братств относятся именно к УПЦ. Также ею широко поддерживаются различные социальные проекты, от детских домов до помощи больным и престарелым людям.

Также стоит выделить Украинскую греко-католическую церковь, доминирующую в трех областях в Галичине и имеющую особый внутренний статус для Закарпатской области. К ней относятся 11,5% всех религиозных общин в стране, или 16,5% от традиционных христианских. УГКЦ обеспечивает работу 9% воскресных школ и выпуск 7% периодических изданий (от общего числа религиозных организаций). Уместно отметить, что и УПЦ, и УГКЦ способны получать существенную поддержку, в том числе, и для социальных проектов, от своих собратьев вне Украины.

Кроме того, нельзя не упомянуть и УПЦ (Киевский патриархат). К этой религиозной структуре относится 13,6% религиозных общин, или 19,4% от традиционных христианских. Хотя в относительном измерении социальная активность УПЦ (КП) существенно ниже, чем у УПЦ и УГКЦ, все же в абсолютных цифрах она также играет важную роль (например, свыше 1250 воскресных школ, чуть больше, чем у УГКЦ, но все же меньше чем у объединений баптистов).

Как бы то ни было, религиозные организации играют важную социальную роль (одних только воскресных школ более 12,6 тыс. – притом, что общеобразовательных школ около 21 тысячи). Согласно многим социологическим опросам, церковь по-прежнему пользуется наибольшим доверием у населения.

Более того, церковные организации могут сохранять свою относительную независимость. Во-первых, ввиду того, что часто крупные деноминации могут быть лояльны к тем или иным политическим силам, находящимся то при власти, то в оппозиции. Во-вторых, благодаря тому, что часто «руководящие центры» (даже если они и не сильно вмешиваются в самоуправление, как в случае УПЦ) могут находиться за пределами Украины. Тоже относится и к православным церквям (УПЦ, РПЦЗ, старообрядческие согласия), и к католическим (РКЦ, УГКЦ и УГКЦ в Закарпатье), другим христианским концессиям (армянская, лютеранская, реформаторская церкви и др.), ко всем мусульманам, иудеям, буддистам. В целом, к таким конфессиям относится более 82% религиозных общин в Украине.

Безусловно, государство рассматривает религиозные организации как резерв влияния на общество, и в целом получает в ответ их лояльность. Но, с другой стороны, религиозные организации стремятся к большей независимости от государства. Это, а также существующие сети общин большинства конфессий предоставляют хороший потенциал для развития общественных структур, нацеленных на решение социальных задач в контексте определенных вероучений. Другое дело, что сами религиозные структуры по сути своей крайне иерархичны и нединамичны. Но даже и в случае их минимального вовлечения, можно исходить из того, что, например, церковные приходы могут служить «точкой сборки» самого разночинного люда, при этом объединенного одинаковыми моральными стандартами.

Уже в наше время существует большое число примеров, когда социальные проекты зарождались «снизу» как раз на основе церковных общин. А в старину, к примеру, был период, когда на наших землях роль третьего сектора выполняли православные братства – общественные объединения при церквях, которые на протяжении примерно половины тысячелетия развивали образовательное, издательское, здравоохранительное и иные гуманитарные направления. В настоящее время братств не так уж и много, около полусотни, да и деятельность их скромнее, но кто знает, как будут развиваться общественные движения при религиозных общинах? Ведь роль религиозных организаций в нашем обществе усиливается с каждым годом.

Артель

Если судить по евангельским историям, то обращение при проповеди нового учения к профессиональным объединениям было довольно эффективным: обсуждения завязывались во время обеда с мытарями, а из артели рыбаков выходили в итоге апостолы. Профессиональные объединения вообще играли важную роль в развитии общества. Довольно будет вспомнить и средневековые цеховые объединения, и формирование профессиональных союзов в период взросления капитализма.

Парадоксально, но вот в современной Украине роль объединений работников, служащих, бизнесменов крайне невелика. В Украине, по данным Госкомстата, около 140 профессиональных союзов и примерно 560 общественных организаций профессиональной направленности. С учетом научно-технических и творческих объединений, различных саморегулирующихся организаций, и даже торгово-промышленных палат, в которых участвовать могут и частные предприниматели, выйдет около тысячи общественных структур, созданных на основе профессиональной общности их участников.

Для такой страны как Украина, совсем мало. Во всяком случае, в странах с развитой рыночной экономикой схожих объединений на порядок больше, из расчета на число работающих или участвующих в бизнесе.

Однако все же стоит ожидать определенной активизации «снизу» и в этом направлении. Во-первых, должен сказаться кризис. С одной стороны, попытки организовать бизнес, прежде всего малый бизнес на протесты в конце 2008 – начале 2009 года были безуспешны, уж слишком разрозненным был бизнес. Хотя, в любом случае, кризис обострил многие проблемы бизнеса, постепенно приходит понимание, что решать их надо сообща. Также, с другой стороны, как раз в результате кризиса станет ясно, кто в бизнесе чего стоит, да и вообще, кто выживет. Соответственно, уже скоро станет ясно, кому с кем и ради чего стоит объединяться.

Вполне вероятно, что стимулом к объединению станет новый Налоговый кодекс, который задевает интересы значительной части бизнеса, прежде всего, малого. Пока что протесты по отдельным положениям кодекса носили локальный и часто отраслевой характер. Однако нельзя исключать, что после принятия этого кодекса по стране пройдет более масштабная волна протестов, которые и станут точками кристаллизации новых социальных доменов в бизнес-сообществе.

Кстати, бюрократии игнорировать малый бизнес будет все сложнее. Ведь уже сейчас на малых предприятиях работает 2,2 млн. человек, а с учетом частных предпринимателей (а их около 4 млн.!), различных занятых работников, в малый бизнес вовлечено более 6,3 млн. человек. Это 30% рабочей силы по стране. Для сравнения – в госуправлении, при всей раздутости штатов, занято чуть более 1 млн. (из которых профессиональная бюрократия, как указывалась выше, до 0,4 млн.). Так кого больше и кто кого кормит?

Что ж касается работников крупных компаний, то формально они как бы уже объединены – в профсоюзы. Однако пока что роль профсоюзов довольно низка, часто они просто прислуживают или политическим силам (если работают на общеукраинском уровне), либо корпорациям (если созданы при той или иной компании). Однако уже сейчас проявляются признаки того, что профсоюзный status quo будет нарушен и в течение ближайших лет их роль может возрасти. Кроме того, вполне объективно проведение земельной реформы окончательно сформирует на селе класс наемных работников, соответственно и с их стороны возникнет спрос на различные объединения.

Наконец, сам бизнес, в различных отраслевых направлениях, сможет отнять у бюрократии часть полномочий по мере введения в силу законодательства по саморегулирующимся организациям (СРО) бизнеса. Хотя вариантов законопроектов про СРО несколько, в любом случае в ближайшем будущем произойдет определенная дерегуляция бизнеса, а различные СРО также станут точками кристаллизации выражения бизнес-интересов.

Таким образом, уже через несколько лет роль объединений любого уровня по различным профессиональным или отраслевым направлениям значительно усилится и с ними придется считаться. Это может стать еще одним важным фактором формирования реального гражданского общества.

Колодец

Издревле колодец был местом, где собирались люди уж никак не связанные между собой, в том числе разных профессиональных, религиозных, этнических групп, о чем, к примеру, говорит евангельская история о встрече с самаритянкой у колодца. Колодец – то место в селе, а еще недавно и в городе, где происходит общение самых разных людей. Но времена меняются, мир глобализируется. Возникает некая глобальная деревня. Кстати, сам термин «глобальная деревня» (global village) был введен в оборот исследователем Маршаллом Маклюэном (Marshall McLuhan) в 1962-1964 гг., еще до возникновения Интернета, с которым он сейчас ассоциируется в первую очередь.

Действительно, за прошедшие полвека современные средства связи сделали свое дело: в информационном плане земной шар сжался до размеров деревни. Более того, новые среды коммуникаций приводят к возникновению новых сообществ, которые из виртуальных подчас перерастают в реальные. Особую роль в их формировании играет общение в блогах, чатах и на форумах. Определение вовлеченности в такие инструменты позволяет понять, сколь велика действительно активная часть пользователей Интернет, отделив зерна web 2.0 от плевел простого веб-серфинга.

Например, последние исследования довольно высоко оценивают проникновение Интернета в жизнь украинского общества. Так, оценка второй половины 2010 года, озвученная Украинской ассоциацией Интернет-рекламы (исследования Gemius и , оценивает число пользователей Интернет до 12 млн. человек для всех жителей Украины старше 16 лет. Причем активный рост аудитории продолжается, 24% (август-2010 к августу-2009). Более ранние исследования, на конец 2009 года (от InMind) оценивали Интернет-аудиторию Украины в 10,4 млн. чел. (от 15 лет), со схожими темпами роста.

Таким образом, можно утверждать, что, в той или иной мере, Интернетом в Украине пользуется от 26 до 30% жителей в возрасте от 15 лет. Однако есть важные корректирующие факторы. Во-первых, большая часть пользуется нерегулярно. Во-вторых, велика концентрация по крупным городам. По данным, озвученным ассоциацией УАИР, по регионам лидирует Киев (34%) и Киевская область (13%), затем Днепропетровская (9%), Одесская (8%) и Харьковская с Донецкой (по 6%). Реально, столица с пригородами и города-миллионники обеспечивают от двух третей до трех четвертей украинской Интернет-аудитории. То есть влияние новых технологий на формирование новых социальных доменов происходит крайне сконцентрировано и исключительно в мегаполисах.

Кроме того, качество социальной активности в Интернет весьма разниться. Так, согласно исследованиям «Яндекса», до 40% взрослого населения украинских мегаполисов зарегистрировано в социальных сетях и около трети действительно в них общается, но преимущественно всего в двух — «Одноклассники» и «ВКонтакте». Успех первой, между прочим, во многом постсоветский феномен, ведь как раз «Одноклассники» отчасти смогли восстановить утраченные социальные домены, тогда как во многих развитых странах они и не теряются – их функционирование обеспечивают объединения выпускников (alumni).

А вот наиболее активные пользователи отваживаются вести свои блоги. В исследовании «Яндекса» за 2009 год («Блогосфера Украины») утверждается, что уже к середине прошлого года украинские пользователи вели более 420 тысяч блогов и 20 тысяч сообществ. Рост такой активности в прошлом году составил 70%. С одной стороны, число блоггеров, то есть социально активных пользователей, чуть более 4% от всей украинской Интернет-аудитории. Но, формально, число болггеров уже превысило число бюрократов, а число сообществ – более чем в шесть раз количество общественных организаций. Однако, большая часть блоггеров быстро остывает к своей деятельности. Вот почему в Украине доля активных блогов (не менее пяти записей и обновление хотя бы раз в месяц) составляет 15%, а сообществ – лишь 13%.

Значит, действительно активных блоггеров всего лишь 60-70 тыс., а сообществ – примерно 2,6 тыс. (и это меньше числа общественных организаций). Согласно глубинному анализу «Яндекса» на 2009 г., действительно активных блогов в Киеве около 16 тыс., более 3 тыс. в Одессе и более 2,6 тыс. в Харькове. Соответственно, активных сообществ, более 800, свыше 200 и около 100 в Киеве, Одессе и Харькове. (Вообще же, 73% личных блогов и 95% сообществ зарегистрировано всего в восьми городах, помимо указанных трех, это еще Донецк, Днепропетровск, Симферополь, Львов и Запорожье). Вот это и есть реальное ядро украинской блогосферы. Не так уж и много, как может показаться вначале, на фоне миллионных цифр пользователей вообще.

Да и социальное качество украинских блоггеров также вызывает вопросы. Средняя длина поста – чуть более ста слов, а треть всех записей в блогах определяется как спам. На большинство блогов подписано мало блоггеров — средний личный блог читает лишь 18 человек (и лишь у 2% блоггеров более 100 подписчиков), а в среднем сообществе участвует 112 блоггеров. Портрет среднего украинского блоггера таков: девушка 22 лет от роду, из Киева, у нее 19 виртуальных друзей, она участвует в 13 сообществах и ведет свой блог год и три месяца.

Помимо блогов активность проявляется и на форумах, которые уже требуют определенного уровня организации – модерирования. Модераторы могут быть как из числа самих участников, так и внешних лиц. Парадоксально, но во втором случае форум может быть волне эффективен – скажем, если он является частью коммерческого проекта, например, женского журнала или клуба автолюбителей определенной марки автомобилей. Во втором случае ежедневное число посетителей может достигать 3 тыс. (для первой десятки подобных клубов, по хостам), а сами участники таких сообществ регулярно организовывают реальные слеты. Таким образом, переплетаются коммерческие проекты, Интернет-общение и выстраивание социальных связей.

Безусловно, в Украине блоги и форумы регулярно используются и для продвижения различных социальных проектов, проведения акций, продвижения различной общественно важной проблематики. Хотя использование их в таком качестве еще и не стало массовым, потенциал для этого постоянно растет. Тут уместно будет привести два примера.

Первый – широкое использование сервиса микроблогов Twitter в динамично меняющейся среде, как это было на относительно недавних выборах в Иране и в Молдове, когда по хэш-тегам в тематических микроблогах можно было отслеживать реальную ситуацию в разных местах практически в реальном режиме времени, несмотря на ограничения в масс-медиа, и даже организовывать протесты.

Второй – формирование сообществ на блог-платформах, прежде всего на LiveJournal (или ЖЖ), для оказания помощи, сбора средств, организации добровольцев во время лесных пожаров в России летом 2010 года.

Оба примера были замечены и серьезно обсуждались, в том числе в западных СМИ. При этом они рассматривались, как важный опыт интеграции социальной активности и современных коммуникационных технологий. И здесь добавить стоит вот что: более всего активных украинских блогов размещены именно на LiveJournal, а наибольший – практически взрывной, почти в десять раз в прошлом году — рост украинских пользователей отмечен на Twitter.

Так что заделы для социальной активности с использованием Интернета в Украине формируются. И стоит ожидать, что в ближайшие годы, благодаря продолжающейся высокой динамике, количество использования Интернет в Украине (пользователи) перерастет в качество (социально активные пользователи и сообщества). Этому также поспособствует и развитие технологий, от более широкого распространения широкополосной передачи данных до лучшего покрытия мобильного Интернета.

Итак, через несколько лет в Украине будут и почва для социальной активности, и критическая масса активных социальных доменов, способных ее проявить, и технологические инструменты для обеспечения ее организации. Корни травы уже прорастают – пока что медленно и практически незаметно, но неизбежно. Основная опасность для них – если сверху их покроют искусственным травяным покрытием, заменив живую ткань на синтетическую.

Виталий Коваленко, Диалоги

30-10-2010 09-28