Журналисты и Левиафан. 5 лет спустя

Президентские выборы стали своего рода катарсисом для отечественной журналистики. Целые коллективы «шакалов пера» после нескольких лет плодотворной работы на ниве агитпропа в очередной раз вышли к народу с покаянием о содеянном и пообещали сеять «разумное, доброе, вечное». 

Понятное дело, что вторжение политики в журналистику процесс фактически неотвратимый при любом политическом режиме. Проблема заключается в том, что журналисты с легкостью отказываются от одних и отдаются себя во власть других (более перспективных, или как кажется им привлекательных для социума) доктрин и «партийных подходов». 

По сравнению с журналистами советской эпохи нам выпало счастье (?) жить в эпоху несформулированных политических идеологий. В этой действительности либерал легко трансформируется в национал-демократа, а тот быстро мимикрирует в «нового левого». Поэтому, главным критерием позиционирования украинских журналистов стала личностная ориентация, которая предполагает, что журналист наперед знает, кто в данный момент является еретиком, а кто фаворитом. При этом он постоянно съедаем страхом, в сущности не перед общественным мнением, а перед мнением той группы, к которой он принадлежит сам. Хорошо, что таких групп несколько, однако всегда есть доминирующая ортодоксия, посягательство на которую требует нервов и не только их.

Сейчас такой ортодоксией, особенно популярной среди молодежи и интеллигенции, стала оранжевая революция в фигурой Ющенко в центре пантеона ее героев. Для нее самыми ценными эпитетами являются слова «революционный», «правдивый», «демократический», «европейский», «Запад» которым противостоят «олигархи», «коррупция», «Россия», «Путин», «политехнологи», «донецкие», «провокаторы» и т.д. И не дай Бог, чтобы вас заклеймили какой-либо из этих кличек. 

Революционная ситуация так будоражит кровь. Особенно если она молодая и так хочется свежих ощущений в нашей серой повседневности. Поэтому, нет ничего увидивительного оранжевое настроение захлестнуло столичную журналистику. 

В конечном итоге, официально провозглашенной целью «оранжевых» является жизнеспособное демократическое государство, которого и вправду хотят подавляющие массы людей в Украине. Но у оранжевых есть своя демагогия и ложь, и поскольку это не признается, некоторые проблемы становится просто невозможным по настоящему обсуждать. 

Оранжевая идеология (если так можно говорить о той совокупности взглядов, течений и т.д. связанных событиями двух недель «которые потрясли мир») разрабатывалась теми, кто ставил перед собой в качестве непосредственной задачу захвата власти в Украине. Поэтому она априори является идеологией агрессивной, подчеркнуто не считавшейся с властью, милицией, генералами, геополитическим реалиями и т.д.. Одним словом с всем тем, что что можно назвать существующим порядком вещей. 

Мы хорошо помним, как в Грузии, Сербии, Центральной Европе «народ» сражался против «тирании», казавшейся неуязвимой. Неудивительно, что и в Киеве захотели перемен, и как только «тирания Кучмы» в Украине была свергнута, то немедленн воцарилась демократия. В обществе широко распространенны верования, что «правда завжди переможе», что подавлять – значит губить себя , и что по своей природе человек добр, и злым его делают исключительно окружающие обстоятельства и т.д. Эта перфекционисткая доктрина глубоко укоренена в нас, но каждый раз сталкиваясь с реальностью, вера трещит по швам и мы начиаем мучиться противоречиями не желая признаться себе в этом. 

Для оранжистов, первым таким столкновнием стала политреформа, результаты которой весьма непонятны для радикально настроенных масс. В силу довольно сложных причин руководство оранжевых подает ее как совершенно необходимую. Правда весьма сомнительно, чтобы теперь Ющенко сможет реализовать заявленные перед общетвом цели и задачи («Бандидатам тюрьмы», например).

 

Поскольку, как явление оранжевое движение еще молодо, можно предположить, что вторым столкновением с реальностью станет синяя контрреволюция, которая неизбежна в силу диалектики разворачивающихся в стране процессов.

Команда Ющенко закрывает глаза на культорологический раскол, который реально состоялся, приписывая его наличие выдумкам оппонентов. Однако, отмахиваться от проблемы возгласами вроде «появилась единая нация», «Схід і Захід єдині» и т.д, означает серьезно неодооценивать возникшие в ходе камапнии вызовы. 

Наконец, и здесь возникают самые большие сложности, — команда Ющенко и он сам теперь взяли на себя всю ответственность, принимая справедливые решения. Следствием этого станет неиминуемое разочарование сторонников Ющенко, посольку даже случае если удастся достигнуть заявленного процветания, обязательно придется пережить трудный переходной период, о котором раньше едва упоминалось. 

Таким образом, тот кто восприимает ту или иную «ортодоксию», неизбежно принимает вместе с ней и все те противоречия, которые ждут своего решения. 
Например, что интеграция в ЕС невозможна в ближайшие 20, а то и больше лет, в то время как, как большая часть населения видит вступление в Евросоюз решением многих проблем. 
Или другое: есть олигархи, посадить которых, было бы справедливо, но это повлекло бы за собой такие негативные последствия, которые в конечном итоге, нивелировали бы первоначальный положительный эффект (пример России показателен). 

Или третье: нельзя уверенно вести внешнюю политику располагая мизерными и небоеспособными вооруженными силами и т.д. 

Подобные примеры можно умножать и умножать. И всякий раз напрашивается вывод, который способны сделать лишь те, кто внутри себя свободен от доминирующей идеологии. Обычно же все происходит иначе, вопрос на который не найден ответ, отодвигают куда-то подальше, по-прежнему повторяя слова-пароли со всей противоречивостью их смысла. Достаточно сходить на «Украинскую правду», чтобы обнаружить последствия такого мышления. 

Поэтому, можно констатировать- приверженность любой политической доктрине с ее дисциплинирующим воздействием, видимо, противоречит сути журналисткого служения. Конечно же, верность оранжевому (синему, и так далее) необходима, однако для журналистики она губительна. По крайней мере, до тех пор, пока ее создают личности.

Следует ли из этого, что мы должны чураться политики? Конечно же, нет! В Украине действительно пришло такое время, когда «если ты не заинтересуешься политикой, она заинтересуется тобой». Вряд ли в этой ситуации можно предложить нечто иное, помимо четкого, чем теперь, разграничения между политическими и журналистскими обязанностями, а также понимания, что потребность совершать поступки неприятные, но необходимые, вовсе не требует готовности бездумно соглашатся с заблуждениями, которые им сопуствуют. Вступая в сферу политики, журналисты должны сознавать себя там просто гражданами, просто людьми, но не журналистами. Они могут носить оранжевые повязки и кричать «Так! Ющенко!» и даже сражаться на уличных баррикадах, если того потребует ситуация. Однако, какие бы услуги они не оказывали своему политическому кумиру, журналисты не должны творить во имя его задач. Им стоит твердо заявить, что журналистика не имеет к этой деятельности никакого отношения. Им необходима способность, поступая в согласии с этими задачами, полностью их отвергнуть, когда это требуется. Ни при каких условиях нельзя отступать от логики мысли, почуяв, что она ведет к еретическим выводам, опасаясь, что их скорее всего распознают. Может быть, в нынешних условиях для журналиста даже скверный знак, когда его не подзревают в заигрывании с контрреволюцией, точно также как 15 лет назад не обличали в приверженности к национал-демократии. 

Все мы чувствуем болезненность этой дилеммы, потому что осознали необходимость вторжения в политику, считая ее грязным делом. Но в политике не приходится рассчитывать ни на что, кроме выбора между большим и меньшим злом, а часто бывают ситуации которые нельзя преодолеть не став дьяволом. 

И все же если чувствуешь потребность во всем этом участвовать, а ИМХО это чувство должен испытывать любой человек, за исключением стариков, глупцов и лицемеров, — нужно суметь и свое «я» сберечь в неприкосновенности. 

Для большинства людей эта проблема не стоит на повестке дня, поскольку их жизнь и без того расщеплена. Да, в общем то, от них не требуют, чтобы они унижали собственную профессию ради политической линии. А от журналиста, в сущности, только этого и добиваются политики. Если журналист отвергает такие требования, то не следует думать, что он обрек себя на пассивность. В любой из ипостасей, каждая из которых в некотором смысле есть его целое, он может, решительно коли нужно, действовать не менее решительно и напористо, чем все остальные. Но творчество, если оно обладает хоть какой то ценностью, всегда будет результатом усилий того, более разумного существа, которое остается в стороне, свидетельствует о настоящем держась истины, признает необходимость соверщающегося, однако отказывается обманываться насчет подлинной природы событий.

Юрий Романенко, «Хвиля»