Украинская экономика 2010-2015: риски и возможности

 

 

«Реформаторы» против реформ

Для проведения социально-экономических (да и других) реформ в Украине нужно, чтобы в отечественной политической элите были силы, напрямую заинтересованные в этих реформах. Стране нужны «романтики», способные осуществлять невозможное. Тем временем, за руководящие вершины экономики и политики бьются прагматики, а романтики, неспособные осуществлять возможное, надолго ушли с политической сцены.

Именно прагматизмом можно объяснить то, что вслед за реформаторской риторикой первых выступлений Виктора Януковича в качестве президента и заявленных планов многочисленных заседаний, посвященных реформам почти по десятку направлений, прозвучала оговорка Николая Азарова о том, что реформы возможны только после стабилизации, то есть года через два. Этот срок совпадает с прогнозами выхода украинского промышленного сектора на предкризисный уровень. Но ведь именно реформы являются ответом на кризис, а когда есть стабильность, то мотивы для реформ минимальны.

Кроме того, на практике прагматизм означает, что высокопоставленный чиновник на своем рабочем месте занимается своими «личными» проектами и проектами своих бизнес-партнеров, спонсоров своих политических сил, бизнес-партнеров спонсоров и так далее. Основная работа выполняется лишь в той мере, в которой она соответствует проектным приоритетам. И это не проблема отдельных личностей, или партийной принадлежности. Это система. В этой связи проведение части реформ означало бы борьбу против себя (например, в такой определяющей для успеха реформ части как антикоррупционная деятельность).

Формат нового правительства, по крайней мере, так как это выглядит сейчас, формировался, не под задачи эффективности и динамичности реформ, а под задачи предоставить всем желающим должности в правительстве. Тогда как необходимым было сокращение количества министерств или перепрофилирование их функций, поскольку в непосредственной сфере ответственности им мало есть чем заниматься в реальности. Нет особой необходимости (как отдельных единиц) в таких структурах как Министерство промышленной политики или Министерство регионального развития и строительства. Впрочем, некоторые заявления новых министров демонстрируют понимание данной ситуации. Так, А.Попов допустил, что его министерство ЖКХ может быть расформировано за ненадобностью. Но такое мнение является исключением, подчеркивающим общее правило.

Шансы на частичное осуществление реформ повышаются тем, что команда, пришедшая вместе с Виктором Януковичем, похоже, рассчитывает задержаться надолго – минимум лет на десять, а то и больше. В связи с этим, на место принципа «государство это инструмент» (пришли – обогатились – ушли) может прийти принцип «государство это мы». Именно с таким подходом были связаны реформы президента Кучмы в Украине середины 1990-х годов и путинские реформы в России начала 2000-х. Удастся ли реализовать указанный принцип в чистом виде и насколько – определит идеологию реформ, а в конечном счете и объем, который удастся сделать.

 

Рейтинг против реформ

Последние пять лет экономическая политика проходила под лозунгом «что хорошо для маленького украинца, то хорошо для Украины». Именно такой идеологический посыл в противовес подходу «что хорошо финансово-промышленным группам, то хорошо стране» позволил в 2004 году склонить чашу весов в пользу «оранжевых» сил. Однако дальше данный принцип выродился в банальный социальный популизм и разгул коррупции, которые в условиях мирового экономического кризиса привели и «маленького украинца», и «ФПГ», и саму страну в плачевное состояние.

Было бы неоправданным упрощением сказать, что с 2010 года принцип, что «хорошо СКМ, «Смарт-холдингу», «Интерпайпу», «Привату», ИСД и т.д., то хорошо Украине» будет реализовываться в чистом виде. Хотя, как антикризисный инструмент он, действительно, мог бы привести к значительным положительным переменам.

К сожалению, по первым решениям и заявлениям нового Президента и нового премьера, а также по составу нового правительства уже можно утверждать, что преемственность власти от предыдущего главы Кабмина и президента будет сохранена как минимум в проведении популистской политики. Тем более, это вызвано необходимостью хотя бы сымитировать щедрые предвыборные обещания, а также перспективой местных (очередных) и парламентских (возможно, досрочных) выборов.

Возьмем, к примеру, показательное сокращение заработных плат и численности чиновничьего аппарата. Обе меры не ведут сами по себе к повышению эффективности работы чиновников, скорее, наоборот (за такие деньги профессионалы работать не станут). Они укрепляют коррупционную природу украинской государственной власти – люди либо продолжат получать деньги в конвертах, либо сами будут обеспечивать себе «чиновничью ренту».

Такой же популистский подход наблюдается в сфере социальных расходов. С одной стороны, общество пугают многомиллиардной бюджетной дырой и банкротством Пенсионного фонда и, одновременно, обещают повышать зарплаты и пенсии. Тогда как на самом деле, одной из главных задач нового правительства могла бы стать задача возвращения привязки динамики зарплат к росту производительности труда (см. Таблица 1).

 

Таблица 1

Темпы роста производительности труда и заработной платы в 2001-2007 гг.

(в % к 2001 г.)¹

 

2002

2003

2004

2005

2006

2007

Индекс производительности труда

104,63

114,17

127,16

128,54

137,76

146,98

Индекс среднемесячной реальной заработной платы

105,25

115,27

129,23

133,10

143,00

153,85

Разница между индексами

-0,62

-1,1

-2,07

-4,56

-5,24

-6,87

 

 

Параллельно, инструментом для развязывания многих экономических узлов должна стать пенсионная реформа, которая предполагает внедрение самых непопулярных мер – увеличение пенсионного возраста (как минимум, для женщин), установление потолка пенсий (это коснется в первую очередь госчиновников), переход к накопительной системе пенсионного обеспечения.

К этому всему, необходимо провести монетизацию социальных льгот. Здесь стоит напомнить, что даже в условиях путинской суверенной демократии данная реформа обернулась многотысячными акциями протеста по всей России, а в политически разогретой Украине да еще с активной реваншистски настроенной оппозицией это будет сделать весьма сложно.

Кроме того, не обойтись и без существенного поднятия стоимости жилищно-коммунальных услуг. Проблема здесь даже не в абсолютных цифрах тарифов (механическое их повышение даст лишь кратковременный эффект), а в сломе системы, сложившийся еще при СССР, когда население платит за те же энергоресурсы меньше, чем промышленность. Тарифная реформа должна привести к переструктурированию расходов населения с целью достижения реального энергосбережения. А побочным эффектом этого должен стать выход «на свет» части теневой экономики.

Принимая во внимание, что большинство из вышеперечисленных мер будут «бить» по электорату новой власти, можно предсказать – в большинстве своем их реализация будет отложена, как минимум, лет на пять. В лучшем случае, вместо системных реформ будут точечные и косметические мероприятия.

 

Спонсоры против реформ

Итак, принцип «что выгодно корпорациям, то выгодно стране» не сможет быть реализован в чистом виде хотя бы из-за популизма. Не говоря уже о том, что непопулярные социально-экономические трансформации должны сопровождаться компенсирующими, амортизирующими мерами для малого и среднего бизнеса. Это предполагает, что бремя реформ должно лечь на большой бизнес. Но готов ли он к этому?

На повестке дня с начала 2000-х годов стоит вопрос формирования такой системы взаимоотношений внутри корпоративного сектора и между ним и государством, которая бы гарантировала:

– сохранность крупной собственности, независимо от политических изменений и доступа отдельных собственников во властные кабинеты;

– повышение социальной ответственности крупного капитала внутри страны (не из-за врожденного альтруизма олигархов, а из-за прагматичной необходимости развития человеческого капитал как ключевого фактора повышения производительности труда);

– адекватная поддержка со стороны государства во внешнеэкономической сфере (напомним об экспортной ориентированности отечественной экономики, точнее, ее крупнейших компаний).

Ни один из этих пунктов на деле не был реализован. Естественно, что от враждующих между собою ФПГ ожидать самоорганизации не стоит – этого не произошло даже перед лицом экономического кризиса. Ключевую роль здесь должно сыграть государство путем формирования единых правил игры, как для близкого к правящей коалиции бизнеса, так и для спонсоров своих политических оппонентов, а также для иностранного капитала. А главный инструмент для этого – антимонопольное законодательство и регулирующие органы. Но до последнего времени реакция Антимонопольного комитета на некоторые конфликтные ситуации как между потребителями и бизнесом, так и между хозяйствующими структурами была подобна решениям украинских судов, как известно, «самых справедливых» в мире. И, кстати, для установления равных правил игры необходимы реформа судов и правоохранительной системы в целом, с реализацией «отдельной антикоррупционной» программы для этой сферы.

Если «оппонентов» и «иностранцев» еще уравнять можно, то в отношении «своих» это сделать будет намного сложнее. Ведь не для этого же спонсоры вкладывали деньги. Сейчас в раскладе сил новой власти баланс между чиновниками и бизнесменами вряд ли допустит системное уравнивание крупных хозяйствующих субъектов. Скорее, наоборот, есть четкая тенденция к сращиванию государственной власти и бизнеса не в смысле коррупционного развращения власти, а в смысле чеболизации (по примеру, южно-корейских ФПГ – чеболей, которые неразрывно связаны с политическими элитами). А значит «условия игры» будут формироваться под узкий круг «своих», а остальным придется подстраиваться под эти правила. Более того, есть риск начала передела собственности. По косвенным признакам, можно предположить, что как только новые кадры в правоохранительных органах освоятся на своих местах, ФПГ победившей политической силы постараются «подкорректировать» списки предприятий, принадлежащих их конкурентам. Если в 2005 году идеологией перераспределения собственности была реправатизация (якобы способ восстановления социальной справедливости), то в ближайшее время это будет вестись прагматичными, рейдерскими способами.

Тем не менее, сохраняется вариант, что при наличии административной воли, эффективной работы коалиции, нарастании противоречий в среде «бело-синих» корпораций, можно будет отодвинуть последних от власти. Но опять же – вряд ли это может произойти ранее, чем через пять-семь лет. Единственное, что может резко переломить ситуацию это возможная продажа (или слияние) крупным иностранным компаниями. Тогда уравнение будет идти менее болезненно – стоит глянуть как «ровно» ходят индийские и российские инвесторы украинской металлургии.

 

Идентичность против реформ

Безусловно, экономическое развитие страны будет зависеть от того, какой внешнеэкономический вектор будет выбран приоритетным. Конечно, с приходом новой власти связано усиление хозяйственных связей с Россией. Примечательно, что особенная эйфория чувствуется у северо-восточных соседей, которую даже можно назвать, украино-романтизмом. Отсюда и шутка-предложение Владимира Путина о вступлении Украины в Таможенный союз, и «письма счастья» от депутатов Госдумы РФ о создании из России, Украины и Беларуси единого государства со столицей в Киеве. Отсюда также просьбы Московского Патриархата к «Газпрому» снизить цену на газ украинским химических предприятиям (читай, прежде всего, Дмитрию Фирташу) и т.д. Причем этой эйфории не разделяют традиционные союзники Кремля – тот же Казахстан недоуменно заявил, что не видит возможности и необходимости присоединения к Таможенному союзу новых государств.

С россие-романтизмом в Украине сложнее. Мало того, что в политическом плане он крайне не выгоден, ведь в обществе он не наблюдается, но особенно в экономической сфере есть много накопившихся проблем, которые носят не субъективный (как многим хотелось бы думать, мол, только Виктор Ющенко уйдет и все наладится, чуть ли, не автоматически), а объективный характер. Ведь многие российские компании являются прямыми конкурентами украинских как на внутренних рынках, так и на внешних, Целые подотрасли (например, в оборонно-промышленном комплексе) могут стать объектами для недружественных поглощений со стороны россиян, особенно, с учетом более широкого доступа к финансовым ресурсам.

Но даже там, где есть совпадение интересов, открытым остается вопрос, насколько это является перспективным. Да, может возобновиться работа по ряду промышленных направлений – работающие предприятия чаще всего лучше, чем не работающие. Однако все это означает восстановление старой советской индустриальной базы с ограниченным пространством для развития. Стоит только глянуть на те колоссальные трудности, которые испытывает Россия в развитии высоких технологий. Дают сбои даже всемерно поддерживаемые проекты в «оборонке», их перечень внушителен: сорванные контракты по модернизации вооружений и военной техники для зарубежных стран, вынужденная закупка боевых кораблей за рубежом, тогда как свои кораблестроители простаивают (они просто не способны обеспечить нужные тактико-технические характеристики на «выходе» и вовремя), многолетние провалы в ракетной технике (например, программа по созданию ракеты «Булава» для стратегических подводных лодок – в результате, лодки есть, а ракет для них нет) и т.д.

На следующем примере хорошо видна проблемность сотрудничества с северо-восточной соседкой. Из уст нового украинского Президента уже прозвучал мэседж о готовности украинской стороны полноценно участвовать в навигационной спутниковой системе ГЛОНАСС (наряду с Россией и Казахстаном). Этот проект носит родовые травмы советского подхода: ориентированность в первую очередь на военные нужды (как противовес американскому GPS), громоздкость и дороговизна индивидуальных модулей (как результат, неконкурентоспособности в гражданском секторе), техническое несовершенство, частично связанное с недостатком финансирования (недостаток спутников на орбите не дает возможности охватить полностью даже территорию России, не говоря уже о глобальном применении). То есть, и для Украины выгодно выступать в качестве субподрядчика по отдельным направлениям и сегментам, и для россиян (раз им хочется иметь собственный велосипед, в смысле, GPS). Но есть ли смысл инвестировать в еще нереализованный проект, который по основным характеристикам уступает уже имеющимся?

Кстати, к чести российского руководства оно признает факт нарастания технологического отставания. Оно понимает, что в этой сфере во многом необходимо начинать с чистого листа. В этом отношении, несомненно, верным стало решение о создании нового города – центра развития технологий – «с нуля», а не на базе уже существующих научных городков. Таким же образом и Украине необходимо ориентироваться на работу с чистого листа, а не на реанимацию позавчерашних разработок.

Впрочем, вышесказанное, не означает, что на других направлениях украинские компании ждут с распростертыми руками. Но последовательное движение на западном направлении дает долгосрочный положительный эффект в части привлечения современных технологий и доступа к новым рынкам. А развитие отношений с динамично развивающимися новыми экономиками – прежде всего, Китаем и Индией – даст возможность достаточно равноправного экономического партнерства, которое будет под актуальные запросы глобального рынка, а не под вчерашние промышленные возможности.

Таким образом, российская проблема для украинской экономики означает нахождение оптимального сочетания между краткосрочными и долгосрочными выгодами. Идеальной ситуацией (а значит и задачей для новой администрации, раз уж она позиционирует себя «специалистом» по коммуникации с Кремлем) было бы гарантированное получение относительно дешевого сырья из России и беспрепятственный доступ к ее рынку товаров и услуг. При этом использование полученных ресурсов должно быть направлено на создание экономической системы нового типа с новыми внешнеэкономическими партнерами (это не значит, что в их числе не должно быть российских структур, но не должно быть их доминирования).

 

Газ против реформ

Первой сферой, где новая украинская власть сможет в полной мере проявить свой реформистский потенциал и внешнеэкономическую ориентацию, уже стал газовый сектор. Здесь замысловато смешались проблемы социальные, международные, конфликты между отечественными ФПГ.

Украина взяла на себя обязательства перед ЕС по реформе газовой отрасли (27 марта 2010 года исполнился год Брюссельской декларации) – реструктуризация «Нафтогаза», поднятие цен на газ для населения, привлечение европейских специалистов к реконструкции украинской газотранспортной системы (ГТС) и т.д. Эти обязательства надо или подтверждать и делать, или отказываться от них. Последнее, судя по всему, активно обсуждается внутри нового правительства. Даже «рыночник» Сергей Тигипко уже заявил, что цена на газ для Украины должна равняться его цене для Беларуси. Это автоматически означает отказ от рыночного принципа ценообразования, теряется мотив к тарифной реформе в жилищно-коммунальном секторе, а также предполагает комплекс политических и экономических уступок России. И, конечно, поднимается вопрос о статусе ГТС, а именно создании международного консорциума по ее управлению.

Зачем консорциум нужен ЕС и РФ ясно – первый без содрогания сможет ожидать следующие зимы, а вторая – не скрывает своего желания контролировать один из самых важных (но не единственных) путей доставки газа. Но зачем он Украине? Главный мотив – связать обязательствами производителя и потребителя использовать отечественную ГТС. Однако, по факту обе стороны и так вынуждены ее использовать. Но при этом, Россия работает над реализацией проектов «Северного» и «Южного» потоков и не собирается от них отказываться. А Евросоюз вообще старается диверсифицировать источники поставок газа, другими словами уменьшить удельный вес «Газпрома» и его сателлитов, что автоматически уменьшит необходимость в украинских транспортных услугах.

Другими словами, консорциум сможет гарантировать то, что и так по большому счету будет иметь место. За исключением, возможного снижения стоимости российских газовых поставок. Последнее, несомненно, может стабилизировать финансовое положение «Нафтогаза» (при условии, что полученные дополнительные ресурсы пойдут именно на эту цель) и снизить стоимость газа для тяжелой промышленности внутри страны (но вопрос, кому компания будет принадлежать через три года?).

Таким образом, команде Януковича придется предложить приемлемое для внутренних потребителей реальное наполнение консорциума, убедить международных партнеров в этом, а затем уже в рамках данной структуры противодействовать попыткам россиян установить безраздельный контроль за ГТС. Отмечу, что у оппозиции в лице Ю.Тимошенко мало рычагов для того, чтобы реально противодействовать созданию международного консорциума, если новая администрация на него все-таки решится.

Маловероятным является и возвращение в схему поставок российского газа в Украину посредника в формате «РосУкрЭнерго» (или его какого-нибудь менее скандального аналога). Скорее, речь будет идти о получении подобными компаниями права на реэкспорт российского газа.

Но самая большая конкуренция развернется за контроль над внутренними поставками. «Газпром» уже контролирует около 25% поставок наиболее платежеспособных промышленных потребителей и будет стараться нарастить свою долю, а шансы, что это удастся – велики. Особенно, в контексте общего усиления позиций российского капитала в украинской экономике.

 

***

 

Чего у В.Януковича не отнимешь так это того, что он к власти всегда приходил вовремя. Оба его премьерства – 2002–2004 и 2006–2007 годах – совпадали с максимально благоприятной мировой конъюнктурой для отечественных экспортеров. Тогда как его нынешнему оппоненту Ю.Тимошенко в этом плане хронически не везло: на ее вхождение во власть приходились кризисы и экономические, и политические. Вспомним хотя бы кризис неплатежей, с которым она боролась в 2000-х, в апреле 2005 года резко ухудшилась ситуация на основных рынках сбыта украинской металлургии, не говоря уже о мировом кризисе 2008–2009 годов. Теперь же тенденция сохраняется, президентство Виктора Федоровича сопровождается наращиванием экспорта, объемы которого в полной мере обещают восстановиться в течении двух лет (вспомним слова Азарова про очередность стабильности и реформ).

Если в общем оценивать премьерства Януковича, то характеризовались они тем, что, во-первых, при них в отечественной экономике происходило накопление ресурсов, а во-вторых, он не мешал магистральным экономическим тенденциям, соблюдая принцип «лучшее враг хорошего» (опять же в этом отличаясь от перфекционизма Тимошенко, который приводил к жестким конфликтам с бизнесом). Отступит ли новый президент от своих «макроэкономических привычек», вопрос открытый. По моему мнению, вряд ли. Но и это не самый худший вариант. Ведь тогда реформами, пусть и не общенациональными, придется заняться самим украинским гражданам – на своих рабочих местах, в своих компаниях, в своих домах, в отношениях между собою. И им многое удастся, лишь бы не мешали власть придержащие.

1 Богачев О. Дослідження взаємозв’язку продуктивності та оплати праці в Україні //Вісник економічної науки України. – 2009 — №1. –С.35.

Головко Владимир, Центр политического анализа, Диалоги