Украина изнутри

 

ПУТЬ. ФЕСТИВАЛЬ. ЗАКАРПАТЬЕ

Географически маршрут пролегал через украинские города Нежин, Киев, Ровно, Львов Ужгород.

Первым городом в котором довелось побывать был Нежин. Лежащий примерно в 100 км к северо-востоку от Киева, Родной для Гоголяи Марка Бернеса Нежин запомнился гранитным памятником нежинскому огурцу и надписью на стене у вокзала. Надпись-граффити на русском языке гласила: «Кто бонов не гонял, тот жизнь напрасно…(нецензурное, типа зря прожил)». Данная надпись — один из лозунгов движения «антифа», «боны» это сленговое название их врагов — скинхедов. И в маленький Нежин докатились модные веяния.

В Киеве на прямом и обратном пути довелось побыть совсем недолго и особых впечатлений от него не осталось.

Ужгород — столица Закарпатья, выглядит как типичный европейский город. Закарпатье один из наиболее самобытных в культурном и социальном плане регионов Украины. Здешнее население — русины, особыq украинский субэтнос, некоторые этнолологи считают их отдельным этносом. Русины никогда не оказывали активной поддержки украинским националистическим движениям, здесь всегда были сильны пророссийские настроения. Во время последних выборов президента Украины 50% населиния этого региона отдало свои голоса Януковичу, в отличии от ближайших соседей — из собственно западноукраинских областей где поддержка Ющенко доходила до 99% .

В Ужгороде рядом с огромным некогда католическим, а сейчас грекокатолическим собором расположена мемориальная доска с именами репрессированных (основное наказание — ссылка) грекокатолических церковных служителей. Около сотни имен.

На самой высокой точке Ужгорода стоит замок, в нем располагается краеведческий музей. Экспозиции, сделанные на высоком профессиональном уровне (многие явно не менялись с советских времен) информируют об этнографии, природе и, само собой, истории Закарпатья. Информация в экспозициях ужгородского музея подеется сдержанно, объективно и политически беспристрастно, что для Украны крайне нехарактерно.

В 20-ом веке Закарпатье — «Подкарапатская Русь», было поочередно частью Австро-Венгрии, Чехословакии, несколько дней независимым государством «Карпатская Украина», оказавшим вооруженное сопротивление Венгрии и завоеванном ею, затем снова частью Чехословакии и только с 1946 года, по итогам референдума, ставшим отдельной областью Украины.

Отличительная черта закарпатцев: доброжелательность и мягкое стремление уйти от обсуждения сложных политических и исторических проблем. Вопросы о национальной русинской или украинской принадлежности, об особом русинском языке у ужгородцев и сельчан-закарпатцев вызвали примерно один ответ: «Мы люди простые, говорим как умеем, русский знаем, ничего против него не имеем, ваше же телевидение надо как-то смотреть? А национальность — кто нас разберет, русины, украинцы, пишут в бумагах, что украинцы, значит — украинцы».

Резкого психологического отмежевания от Украины не встретилось ни разу. За исключением одного случая. О нем ниже.

Фестиваль «Рейнбоу» походил примерно в 70 километрах к северу от Ужгорода вблизи села Люта. Фестиваль представляет собой собрание людей объединнных идеями близкими движению хиппи: «мир, любовь, красота». К этому можно добавить принципы слияния с природой. «Рейнбовцев» называют порой «экологическими хиппи». На фестивали «Рейнбоу» съезжаются самые разные люди, как относящие себя к каким-либо субкультурам (хиппи, панки,) или религиозным или квазирелигиозным объединениям (христиане, кришнаиты, разнообразные буддисты, йоги), так и «просто люди»: туристы разного рода, музыканты, мастера художественных ремесел и т.п.

Организационно фестиваль представляет собой «большой турслет»: палаточный лагерь с поляной для общих собраний и раздачи пищи, общей кухней, медицинским и детским центром, специально оборудованными местами для занятий йогой, проведения концертов и т.п. Финансируется на добровольные денежные взносы участников. Но рассказ о данном мероприятии выходит за рамки данной статьи.

На европейский фестиваль «Рейнбоу» в Закарпатье собралось порядка 2000 человек со всего мира, в основном из Европы. Больше всего «рейнбовцев» приехало из России. На втором месте были поляки, державшиеся достаточно автономно и замкнуто. Украинцы, практически не отличимые от россиян, были примерно на третьем, но от «угнетения» особо не страдали. Культурно-языковое поле бывшего Советского союза объединяло всех, даже многих молодых украинцев уже не владеющих русским языком. Русский рок: Гребенщиков, Шевчук, Дягилева, Цой, Летов вечерами у костров соединял всех.

Особенно в этом плане надо отметить наследие Егора Летова. Хоть его песни трудно назвать светлым и «радужными» по духу, но их пели везде. Был даже специально организован особый «вечер Летова». На этом импровизированном концерте множество людей в течении несколько часов исполняли его песни, в том числе в переводе на английский, польский и иврит. Как выяснилось, Летов становится все более популярным в Польше, приближаясь по этому показателю к традиционно уважаемому в этой стране Высоцкому.

Отношения обитателей фестиваля с местным населением сложились отличные. Местная администрация, как районная так и сельская, фестивалю всячески помогала, и «рейнбовцы» были ей весьма признательны. Люди с фестиваля организаовали для жителей села Люта концерт (отдельный концерт для детей), администрация села организовала скромное угощение.

Среди участников фестиваля мне встретился житель Ужгорода, горный турист-профессионал, длительный разговор с которым прояснил многие вопросы по истории и современной жизни Закарпатья. Владимир, инженер по профессии, человек уже предпенсионного возраста сказал примерно следующее:

«Моя мать русская — приехала в Ужгород после войны с Поволжья, отец местный русин. Я считаю себя по национальности русином, а не украинцем. Русины как отдельная национальность со своим особым русинским языком признаны в Польше, Словакии, Венгрии. Во всех этих странах русины пользуются утвержденными Евросоюзом правами особого нацменьшинства, имеющего свой язык и культуру. Только Украина отказывает нам в национально-культурном признании. То что тебе никто не прямо не говорил о своем русинстве — это черта нашего менталитета, с чужими такие вещи не обсуждают. При всех переменах власти как народ мы могли выжить, только скрывая и оберегая от чужих свои взгляды и воззрения и не вступая в открытую борьбу за что-либо, но тщательно сохраняя свою особость. Иначе бы нас сломали и уничтожили.

В 1939 году тут было независимое государство «Карпатская Украина» со своим президентом Волошиным, бывшим ректором семинарии. Когда вошли к нам венгерские войска он послал своих мальчишек-семинаристов с винтовками на венгерские танки. Волошина в народе не любят, за амбиции и бессмысленное, заранее обреченное на неудачу сопротивление. И сейчас политическое отделение от Украины большинством населения все-таки не приветствуется. В основной массе люди борьбы не хотят.

Однако современные украинские попытки уничтожить наше культурно-языковое своеобразие, «украинизировать» нас вызывает резкое неприятие и противодействие. Принудительно насаждаемое «украинство» по галицийскому образцу уже привело к духовному размежеванию нас с западными украинцами-»галичанами», непонятно почему объявивших себя «образцовыми украинцами» и взявшими на себя миссию быть «учителями всея Украины». Раньше у русинов отношения с галичанами были нейтральными, хотя никакого украинского национализма, никакой бендеровщины в Закарпатье не было никогда. Русским языком у нас всегда владели все, владеют и сейчас. Чтобы созранить свою культуру нам надо было «прилепиться к культуре большой». Во времена Австро-Венгрии это была русская культура, в двадцатые-тридцатые ориентировались на украинскую, тогда это было модно. После войны мы основа стали ориентироваться на русскую культуру, вернее на культурное поле СССР. Сейчас, особенно в Ужгороде, можно часто услышать «Я человек советский».

По сути, русский язык всегда был средством сохранения нашей закарпатской культуры, как части большой общерусской культурного поля, а сейчас он становится средством защиты от принудительной «украиноунификации», защитным барьером между нашим русинским и «искусственно-официальным» украинским языком. Только у нас можно встретить в глухом сельском магазине надписи на русском, а самый ограниченный обыватель, по русински «челядник», будет говорить с русским, хоть и с сильным акцентом, но на русском».

НЕМНОГО О ЯЗЫКЕ. ЛЬВОВ

Если брать чисто языковой вопрос, то русинский язык гораздо ближе к русскому, чем современный литературный украинский. В чем-то он напоминает русский язык времен Державина и Ломоносова. Документы начала — середины 20-го века из ужгородского музея легко читаются носителями русского языка не владеющими украинским.

О современном украинском языке такого сказать нельзя. Причем, как говорили мне во Львове представители местной «интернациональной» русско-украинской интеллигенции, именно в последнее двадцатилетие украинский язык подвергается непрерывному реформированию, если не сказать насилию. «С нашим языком творят Бог знает что, нам самим уже сложно говорить «по правилам». На Западной Украине большинство молодежи русского не знает вообще. Гоголя они уже читать не могут и о его творчестве представление имеют смутное. Многие западные украинцы русский понимают, но говорят на нем так плохо, что речь их понимается с трудом. Многие, понимая русский, отвечают на украинском, просто от того что иначе не могут. Многие киевляне, жители центральной и восточной Украины, говорят по-русски с сильным акцентом.

Русский язык на Украине уже живет какой-то своей жизнью отдельной от «метрополии» и потихоньку становится отдельным диалектом русского языка. Только собственно русские жители Львова говорят на чистом даже несколько архаичном русском языке, на котором в современной России говорят только актеры в фильмах типа «Гибель империи» или «Адмирал».

На западной Украине русский язык преследуют. Львовяне говорили: начальство на их работах требует говорить только на украинском, причем не только на работе, но и дома: «Не приведи Бог дома снять телефонную трубку и сказать вместо «слухаю» «слушаю». Вдруг тебе с работы начальство звонит».

Теперь надо сказать несколько слов о Львове — столице «истинных украинцев». Пользуясь гостеприимством нескольких представителей творческой интеллигенции города, в этом городе удалось побыть несколько дней.

Русскую речь во Львове можно услышать довольно редко, но это настоящая, красивая русская речь. Разговорный украинский сильно отличается он «официального», причем в сторону близости к русскому. Львов чистый красивый город, к «москалям» — русским из России отношение в целом дружелюбное, с изрядной долей любопытства. «Москали» здесь редкие гости и на них смотрят как на экзотику.

В некоторых российских изданиях писалось, что на Украине искоренены все следы «имперского влияния» вплоть до названий колбасы. Это не так. Есть в магазинах и «ковбаса Московська» и «ковбаса Российска». Тот сорт колбасы, который в России называют «украинская жареная» во Львове называется «традиционна».

Но в остальном всякое русское культурное влияние во Львове отсутствует напрочь.

Единственная встреченная надпись на русском языке — это табличка на здании «Русского культурного центра» на улице Короленко. Это, как говорили местные русские «наша резервация. Там мы говорим на русском свободно и без страха, и в русскую церковь (она стоит рядом со здание центра) спокойно идем».

Особой русофобии во Львове не видно. За одним исключением. На центральной площади «Рынок» рядом с городским музеем находится большой магазин сувениров. В самом магазине и на выносных лотках на улице можно увидеть много интересного. Футболки с надписями на русском «Пельменей в ассортименте нет. И не будет НИКОГДА»! Или такими: рядом изображения бандуры и балалайки. Над бандурой надпись «64струны», над балалайкой — «3 струны». Надпись внизу — «Вопросы есть?». Эта футболка имелась и в англоязычном варианте.

В этом же сувенирном магазине продаются футболки, кружки и прочие сувениры с портретами Бендеры и Шухевича, с «трезубами», с черно-красными знаменами УПА. Особо милы сувениры с Че Геварой у которого вместо звездочки на берете «трезуб».

В отношении «трезуба». Если идти от «Рынка» к русскому культурному центру, то на одной из улиц стоит памятник «великому деятелю украинского национального возрождения» Вячеславу Чорновилу, ультранационалисту перестроечных времен погибшему в автокатастрофе в 1999 году. Над почти полностью покрытой полированным камнем улицей стоит гранитная фигура Чорновила с поднятой рукой увенчанной «розочкой» из трех пальцев. «Троеперстие» это — придуманный Чорновилом символ «трезуба». Однако «комбинация из трех пальцев» в украинской политической культуре не прижилась.

Еще от львовских впечатлений стоит отметить разговор с букинистом на книжном развале возле памятнику Ивану Федорову (русский первопечатник до приезда в Москву печатал книги во Львове). На этом развале довольно много книг на русском языке. У одного продавца-букиниста был «Учебник русского языка для соотечественников живущих за пределами России». На вопрос : «Не страшно ли ему продавать такие книги?», он ответил примерно так:

«Раньше нас и оскорбляли и проклинали и на книги плевали. Теперь все равно. Хорошие книги на украинском сейчас издают редко. Справочники, учебники — все это в основном на русском. Хочешь стать хорошим программистом, к примеру, волей-неволей будешь учить английский или русский, что проще. А в отношении украинских националистов: вы думаете — им легко? Им бедным то же плохо. Враги — «кляти москали» — перевелись, Россия далеко. «Украинская национальная идея» сейчас виснет в воздухе. Сейчас во Львове культурная проблема — нашествие «рогулей». «Рогуль», «рогач» по-русски, это примитивная ограниченная деревенщина. Такие сейчас потихоньку оккупируют Львов. Причем, зацепившись, один тянет за собой все село. Стал один начальником в коммунальной конторе: вот уже все электрики, шофера, сантехники, вплоть до уборщиц — все односельчане. Рогулям не надо ничего, кроме доступной его уровню работы и горилки по выходным.

Высшие материи вроде «сохранения украинского национального духа» или «борьбы с москальским империализмом» их не только не волнуют, они им недоступны. Москалей не ненавидят, ибо плохо «розумиют», что есть москали и в чем их вред. Разницы между Бендерой и Шухевичем не понимают, знают только что это «герои». В школе учили.

Вот для идейных украинских националистов «рогульство» — подлинная трагедия. Дело их жизни гибнет. И «москальскими кознями» тут уже ничего не объяснишь».

ПРИДОРОЖНАЯ АГИТАЦИЯ

Почти весь путь автор статьи проделал на автомобиле. Это дало возможность увидеть разнообразные примеры использования придорожного пространства в пропагандистско-агитационных целях.

В одном из маленьких городов у дороги встретился рекламный стеклянный стенд с внутренней подсветкой дороги х родов Карпатах встретился рекламный стеклянный стенд с внутренней подсветок. ва в пропагандистско-агитационных целях.. Там под портретом Степана Бендеры горела надпись «Будь стойким как он». Стенды такого типа (обычно там рекламный блок периодически меняется за счет перемотки), весьма дорог, но кто-то не поскупился.

В остальных случаях придорожные стенды были обычные, ни по цвету, ни по технике изготовления, не отличающиеся от обычных синих придорожных информационных стендов. Таких, на которых информируют о типе дороги, количестве полос, расстояние до населенных пунктов, пересечениях, развязках и т.п. Люди едущие по трассе этом случае воспринимают информацию агитационного плана в одном плане с технической информацией собственно дорожного характера, что эффективно и ненавязчиво «запечатывает» мессиджи в их сознание.

Теперь о содержании мессиджей. Перед Львовом один из синих стендов под стрелкой поворота на боковую дорогу, что в 20 км там «Музей «Штабной бункер УПА. Ставка Романа Шухевича».

На трассе Киев-Чернигов подобный стенд извещал «Конотопская битва — великая победа в украинской истории!». Несколько щитов на той же трассе повествуют по мере уменьшения расстояния о « …(число) км. Музей заповедник «Батурин — гетманская столица».

Тут надо сделать пояснение. Батурин был резиденцией и вотчиной гетмана Ивана Мазепы. После поражения под Полтавой, бежавший с Карлом XII в Турцию Мазепа объяснил массовый переход украинского казачества на сторону царя Петра, тем, что якобы Петр с лютой жестокостью преследует изменников, и казаки не идут за шведами из страха. Впоследствии Мазепа заявил, что его столица — город Батурин — в качестве мести за измену был полностью вырезан с нечеловеческой жестокостью Меньшиковым. Тезис о «лютых зверствах москалей», в т.ч о «батуринской резне» позволял Мазепе оправдаться перед Европой как за измену (таким зверям служить для христианина «неможно»), так за сохранение верности народа Украины Петру (народ боится, что с ними сделают то же что с жителями Батурина).

Информация о «батуринской резезне» с леденящими душу подробностям «пошла гулять» по Украине и по Европе. Так, что пропетровскому украинскому гетману Скоропадскому пришлось оправдываться и выпускать специальный манифест, сообщавший, что город Батурин никто не уничтожал, а его жители в большинстве своем живы. Помимо этого манифеста современные российские историки нашли акты о переписи населения Батурина, составленные после смерти Петра при его жене Екатерине I. Там писалось о семьях сапожников, музыкантов и т.п. «при Мазепе ранее бывших».

Однако в современной Украине информация о «батуринской резне» сомнению не подвергается и стала одним из центральных, наряду с «голодомором», и «Конотопской битвой» идеологических постулатов. Сейчас даже идут дальше «евроориентированного украинского патриота, поэта и мецената Ивана Мазепы»: так, некоторые украинские историки заявляют что Петр I был каннибал и «ел жареных украинских детей». А захолустный Батурин стал «историко-культурным музеем-заповедником», и информация о этом «музее» подается со множества придорожных щитов, запечатыва мессидж о «резне» в сознание всех проезжающих. (Ссылка 1.)

Но с моей точки зрения все эти примеры «ненавязчивой» «идеологической рекламы» лишь бледная тень от деятельности оператора сотовой связи «Би лайн». По всей Украине стоят щиты с рекламой спецтарифа для разговоров с Россией «Хелло Раша». На них рисуемый официальной украинской пропагандой архетипический образ «москаля» (вернее «москальки»). Полуголое существо женского пола в ушанке с балалайкой. У этого существа оскаленный большой рот и огромная, непропорционально огромная правая рука. Закладывается не только осознаваемый архетипический образ-мессидж: ушанка, балалайка, (водка ?), но и малоосознанно-подсознательный: длинная змееподобная рука — монструозность, уродливость, эта рука сжатая в кулак + оскаленный рот: угроза, агрессия. Этот плакат явно создавали очень хорошие социальные психологи и имиджмейкеры.

В заключение необходимо написать о настроениях украинцев по наиболее актуальным вопросам. В беседах, я пытался максимально тактично и осторожно узнать мнение людей по двум главным вопросам:

1.Перспективы возникновения войны с Россией.

2. Отношение к современной политической ситуации.

Практически всегда украинцы старались уйти от серьезного обсуждения этих тем, либо прямо отказываясь говорить на эти темы, либо объясняя их сложностью, тупиковостью ситуации, тем «что мы ничего не изменим, но хорошего не видно».

Однако по теме «предстоящая война с Россией» практически все признавали сам факт возможности такой войны — и то, что эта война, если будет, будет войной навязанной и России и Украине извне. На этом обсуждение заканчивалось с явной демонстрацией грусти и пессимизма.

В отношении политической ситуации всеми собеседниками демонстрировалась и активно подчеркивалась личная аполитичность. О Ющенко говорилось с явной неприязнью, его часто назвали кличкой «пасечником». С неприязнью говорилось и о Януковиче с Тимошенко. На вопрос, — «Кто из всех троих лучше?» — следовал пессимистичный ответ: все трое «хороши». Иногда добавлялось что-либо такое: «Только Тимошенко обоих хитрее и брешет складнее».

Был рассказан один раз такой анкедот: «К президентским выборам выпускаются конфеты «Раковые шейки» (Ющенко якобы отравили раками). Фантик черный, рисунок — нижняя челюсть и шея «пасечника». По краю фантика багровая надпись «Осторожно! Диоксин!».

В целом остаются ощущение что население Украины и на Западе и на Востоке пребывает в тяжелом когнитивном ступоре.

Идеологическая обработка населения официальной пропагандой с стандартным набором негативных тем — «голодомор», «Россия враг и палач украинского народа», «героика борьбы УПА», — привела к результату, особенно на Востоке, весьма далекому от изначальных целей разработчиков данного идеологического проекта. Цельной новоукраинской идеологии они так и не создали, а в результате произошла девальвация всех идологически-ценностных ориентиров. Именно всех. И «свидомитско-великоукраинских» и слабооформленных «пророссийско-триединороссийских -коммунистических». Россию ненавидеть даже на Западе Украины стало скучно и немодно. Любить ее так же больше не стали.

О современной России и ее руководстве мнение у современных украинцев, мягко говоря, невысокое. Заметной ценностно-идеологической роли Православной Церкви мне так же не увиделось.

Ценностные структуры общественно-государственного характера на Украине разрушены напрочь. Ситуация, когда Ющенко поздравляет украинцев с Победой в Великой Отечественной войне и тут же восхваляет «героя Шухевича» или восхваления Мазепы одновременные с признанием «героизма полтавчан, три месяца оборонявших города от всей шведской армии», на Украине даже не воспринимается как абсурдная. Над этим уже даже не шутят.

Особенно тяжело в этом плане на востоке страны. В духовном плане «восточник» замордован сильнее всего. Много раз мне говорили примерно так: «Мы не знаем что у нас за страна? Как мы живем, для чего, в каком обществе?»

Люди уже ничего не ждут в политическом плане, а боятся лишь дальнейшего ухудшения экономической ситуации и потери возможности кормить семьи. Практически всегда с «политических» и «военных» тем разговор переходил на «экономические» темы работа, экономическая ситуация в мире на Украине и в России. и т.п. Даже столь популярная недавно тема «раскола Украины» сейчас там не практически не обсуждается. В возможный «раскол» уже мало кто верит, как и вообще в какие-либо серьезные политические изменения. Верят только в экономические изменения — естественно, не в лучшую сторону.

Быт и нравы

 

Проехав значительную часть территории Украины на автомобиле, можно сказать, что качество дорожного покрытия примерно соответствует российскому. Проблемы те же: если на важных дорогах (вокруг Киева, трасса на Львов, на Харьков) покрытие соответствует европейским стандартам, то стоит отъехать пару километров в сторону — и ситуация меняется радикально.

Так, по дороге во Львов со стороны Карпат (Ужокский перевал) трасса делает резкий поворот прямо в центре города Самбор. Не заметив указателя поворота, автор с группой московских туристов поехал прямо. Примерно через пять километров дорога превратилась в такую «стиральную доску», что все сразу поняли: мы съехали с трассы. Дорога явно не ремонтировалась с советских времен, глубина выбоин доходила до 20 — 30 см. Более лучшая: но не намного картина на трассе Е-101 (в России М3) «Москва — Брянск — Киев». В направлении Киев — Чернигов до поворота на Глухов трасса очень хорошая, за поворотом через километров 50 (после поворота на Нежин) очень плохая.

По рассказам водителей низкое качество дороги вынуждает их ездить через «Три сестры» — трассу через Синьковку (вблизи стыка границ Белоруссии, Украины и России) идущую далее севернее Брянска. Это невыгодно, поскольку приходится больше ехать по территории Украины, а там горючее дороже, но дорога значительно лучше, времени и нервов тратится меньше.

Если зашла речь о дорогах, то надо завести речь и о милиции. Украинская милиция подобна российской: немалое количество правоохранителей кормится «с трассы». Порой нагло кормится. Примерно в 10 километрах недоезжая села Люта, возле которого проходил европейский субкультурный фестиваль «Рейнбоу», находился железнодорожный переезд. Поезда по этой ветке ходят один раз в полдня, — дорога практически не используется, строилась как военного назначения пригранично-стратегическая.

И вот, когда на совершенно пустой переезд въехала наша машина с московскими номерами, вдруг загорелся светофор предупреждения о поезде. И тут же, словно «рояль в кустах» появились украинские дорожные милиционеры. Далее такой диалог (на хорошем русском): «Вы переехали переезд на запрещающий знак светофора. За это у нас штраф 500 гривен. Будем договариваться или как?» «Договорились» за 200 гривен (около 900 рублей).

Сколько таких «договоров» особенно с учетом, что из Европы приезжали десятки машин, собрали ловкие «жнецы» неизвестно. Но, как потом говорили местные украинцы механизм «принуждения к договору» несложен: высмотрев в бинокль представительно выглядящий автомобиль-иномарку, в дается сигнал «ассистенту»: тот кладет железку на рельсы, замыкается контакт и включается светофор на переезде. Все просто.

Еще автору запомнилась сцена, виденная на львовском вокзале: изрядно выпивший пассажир поезда «Киев — Ужгород» прямо на перроне был остановлен двумя местными стражами порядка, которые (тоже на приличном русском) не стесняясь других пассажиров, явно намекали на «подарок», или «вы в вагон уже можете и не сесть».

Однако общее впечатление, несмотря на приведенные примеры такое: милиция на Украине ведет себя более цивилизованно, нежели их российские собратья. Если о дорожной милиции еще могут быть какие либо сопоставления, то патрульно-постовую службу сравнивать нельзя, о том уровне наглости и беспредела, какой творят «правоохранители» в Москве, жители Украины и представления не имеют.

К числу хороших впечатлений от Украины надо отнести еще достаточно высокий уровень сервиса, в частности в общепите.

Во всех украинских городах много разного рода кафе, пивных, закусочных и уже подзабытых в России «рюмочных». Цены значительно ниже московских, но на уровне российской провинции. Практически в каждом заведении, даже самом маленьком, подают горячее. Причем не дежурные российские пельмени из пакетов, а качественно приготовленные прямо в заведении первые и вторые блюда. Из первых блюд само собой, борщ. А во Львове еще повсюду, именно повсюду подают чанахи. Я подумал было, что данное грузинское блюдо (овощи, тушенные с мясом в горшочке) было введено в меню в приказном порядке, в знак солидарности с саакашвилистской Грузией, но, как сказали львовяне, его тут готовят с советских времен.

Кулинарная культура на Украине стоит очень высоко, и это предмет справедливой гордости украинцев. В любом провинциальном украинском городке (конкретный пример — городок Турка, небольшое местечко вблизи польской границы) посетителя быстро и качественно накормят за весьма умеренную плату. Гораздо лучше, чем в России, где даже в далеко не дешевых придорожных кафе кормят, как правило, пакетными пельменями и размороженными «останкинскими» бифштексами. О качестве первых блюд в российском придорожном общепите говорить вообще не приходится.

Известный журналист Дмитрий Соколов-Митрич в ЖЖ как-то сокрушался, что в московско-тверском регионе ему известно лишь одно придорожное кафе где умеют вкусно готовить щи из кислой капусты. (простейшее, даже примитивное блюдо).

Желание и умение вкусно поесть — одна из основных черт украинской ментальности, что признается и самими украинцами и их соседями.

Кулинарная культура украинцев тесно связана с семейно-патриархальным укладом. Если в России с почти исчезнувшей деревенской культурой (в частности с русской печью) ушла и народная кулинарная традиция, уступив место обезличенной постсоветской «квазиобщепитовской» еде: макаронам, колбасе, магазинным пельменям; то украинцы в массе своей четко связывают понятие домашнего очага и уюта с хорошей едой. С любовью и умением приготовленный борщ — почти каждодневное блюдо большинства украинцев. Так же как и пироги (только на Украине умеют делать очень вкусные пироги с горохом), галушки, вареники — блюда простое, но достаточно трудоемкие. Все это в плане сырья стоит недорого, нужны только руки и время. Домашний стол обходится в денежном плане значительно дешевле, нежели питание полуфабрикатами «из магазина». Для людей небогатых это весьма важно. Кстати, очень вкусный борщ можно приготовить даже постным, без мяса и сала.

Тут надо сказать об архетипическом украинском продукте — сале. Сало — символ украинской идентичности. Что охотно признают сами украинцы. Шутки по поводу «национального наркотика» у украинцев раздражения не вызывают, они и сами не прочь пошутить на эту тему.

Пришедший из анекдотов национальный деликатес — «сало в шоколаде» действительно делают во львовских ресторанах. По рассказам (сам не ел), местные повара долго экспериментировали и смогли сделать действительно вкусное блюдо: особо приготовленное сало в оболочке из горького шоколада.

Сало на Украине любят, но все же основным, каждодневным продуктом питания оно является только для людей небогатых, не могущих позволить себе полноценно питаться мясными продуктами. Бутербродов с салом в общепите нет. Хорошо приготовленное сало — очень вкусная еда. Но еда нездоровая, уместная только при тяжелом физическом труде. Поэтому сало едят все, но не часто и не помногу. Как лакомство.

Любовь к салу идет из «глубины веков» — от тех времен, когда тяжелый сельскохозяйственный труд был уделом большинства украинцев. Помимо собственно сала традиционно широко используются и продукты переработки сала — смалец и шкварки. Только на смальце (настоящий борщ) и со шкварками (пироги с горохом) можно по-настоящему приготовить многие блюда украинской кухни. Сейчас в магазинах сало продают разных сортов и видов, широко продают и продукты из очень жирной свинины.

Разнообразие, ассортимент и качество продуктов в украинских магазинах, на взгляд автора значительно выше, чем в России.

Это связано, в частности, с меньшей монополизацией и деверсифицированностью пищевой промышленности. В России пищевые мегакорпорации давят мелках конкурентов и продают свои продукты (из бросового импортного сырья) по всей территории России, устанавливая монопольно цены при заниженном стандарте качества. Мелкий производитель, чтобы не разорится в условиях демпингового давления мегамонополистов, так же снижает стандарт качества, наполняя свою продукцию соей, крахмалом и прочей дрянью. Хотя на Украине все это тоже «имеет место быть» и по-настоящему вкусную колбасу в Киеве и Львове найти так же трудно, как и в Москве, но все же в магазинах и на рынках можно купить хорошие вкусные продукты, сделанные на местных небольших предприятиях или в частных хозяйствах.

Второй архетипический украинский «продукт питания» — горилка.

В народной украинской живописи XIX века изображающей «казаков-мамаев», атрибутом казака наряду с саблей, бандурой и трубкой-люлькой является и штоф с горилкой. Питие горилки — неотъемлемая часть украинского бытия. Но — важный момент, — это «питие», в плане архетипа никогда не должно приводить к сильной степени опьянения. «Козак пьет, но не напивается», — так расшифровывают искусствоведы изображение штофов на картинах изображающих «мамаев».

В настоящее время в украинском обществе, как мне довелось наблюдать, горилка так же является архетипическим символом праздничного застолья и веселья («Веселье на Руси есть пити…»), однако ассоциируется она, скорее, с песнями и столом , но не с опьянением как таковым, выступающим в качестве самоцели.

На практике, конечно алкоголизм и бытовое пьянство в украинском обществе присутствуют не в меньших объемах, нежели в обществе российском. Ситуация кризиса снова, как и в «черные девяностые» взывает рост потребления алкоголя.

Возвращаясь к теме алкоголя надо отметить, что продажа алкоголя на Украине ведется намного более активно, нежели в России.Вино и водку (чего нельзя сказать о сигаретах) продают как обычные продовольственные товары. Ограничений практически нет. На автотрассе в магазинчике при бензозаправке можно купить не только автомобильное масло или минералку, но и водку. Не один раз автору доводилось слышать мнение, что украинское правительство сознательно ведет политику спаивания собственных граждан. Алкоголь на Украине чрезвычайно дешев. Полулитровая бутылка «горилки» стоит около 2 евро. Литр дешевого портвейна — 1,5 евро. Бутылка хорошего сухого вина 1 евро.

Практически все алкогольные напитки очень хорошего качества. Качество крепкого алкоголя, а особенно вин — намного, неизмеримовыше, чем в России. Если украинские власти и спаивают свой народ, то спаивают его хорошим алкоголем. Тотального засилья фальсификата, который в России (особенно в Москве) продают под видом вин и коньяка, на Украине нет.

Если взять тему пива, то, опять-таки на Украине качество его выше, чем в России. Крупные украинские пивные фирмы («Оболонь», Черниговский, Львовский, Николаевский заводы) определенный стандарт качества поддерживают. Особенно надо отметить львовское пиво «1715». Небольшие украинские пивные заводы делают порой просто отличный продукт. Лучшим на Украине, по мнению автора, является мукачевское пиво «Микулин».

В общем отношении цен, как на продовольствие, так и на другие товары и услуги — Украина соответствует провинциальной России (за исключением чрезвычайно дешевого алкоголя). Намного ниже тарифы на транспорт, как внутригородской, так и междугородний. Железнодорожные билеты стоят, чуть ли не в два раза ниже.

Для россиянина Украина сейчас стала недорогой страной. Но стала она такой только после кризиса. По отношению к рублю гривна похудела почти на треть. Цены остались прежними. Очень подорожали импортные товары, в частности, большинство лекарств. Сильно упали в валютном отношении заработки. Сузился объем внутреннего производства, закрываются заводы. Вновь, как часто говорили самые разные люди, маячит перспектива возвращения «черных девяностых».

В условиях когда государственная идеология имеет искусственный, примитивный и карикатурный характер, когда политическая жизнь страны все более и более напоминает театр абсурда, а экономическая ситуация ничего хорошего не предвещает , — при всем этомнаселение Украины сохраняет достаточно высокий уровень душевной стойкости.

Попытка проанализировать механизмы психологической защиты и сохранения внутренней ценностно-мировоззренческой стойкости приводит к весьма интересным результатам.

Настроения украинцев можно определить как своеобразный «черный оптимизм» или «веселый пессимизм»: «Живы будем — не помрем».

С одной стороны от будущего ничего хорошего никто не ждет, с другой — настроения отчаяния, безысходности, ненависти к властям и олигархам, — на Украине не свойственны. Патерналистское отношение к государству, характерное для советского общества, когда государство по умолчанию было обязано заботится о гражданах , на Украине сохранилось. Государственные льготы («по-украински «пильги»), в частности, копеечные цены на внутригородской транспорт (во Львове это 1 гривна — 4, 3 рубля), сохраняются. И украинец верит, что государство ему что-то должно и в чем-то перед ним обязано. Того удара по глубинным духовно-мировоззренческим основам, который «монетизацией льгот» нанес основанному на патерналистских архетипах российскому обществу Герман Греф, на Украине не произошло. Украинцы свое государство не любят, но и не ненавидят. По крайней мере пока есть «пильги».

Главным фактором психологической защиты является основанное на патриархально-семейных ценностях чувство духовной автономности. Дом и семья, причем семья в широком смысле — с многочисленными родственниками, а порой соседям и односельчанами, — вот что дает украинцу определенную уверенность в будущем и защищает от абсурдности и шизофреничности государственно-политической жизни.

Уровень атомизации и маргинализации членов общества, по мнению автора на Украине ниже, чем в России. Чувство «большой семьи» и неоторванность от патриархальной сельской культуры — вот что является основой украинского «черного оптимизма».

Семейно-патриархальные ценности «дома и семьи» неразрывно связаны с «чувством земли». Большинство украинских горожан, в том числе жителей промышленных центров, горожанами стали во втором — третьем поколениях. И почт все имеют родственников на «исторической родине» — в селе. Население крупных индустриальных центров Украины не теряет связь с «малой родиной». Массовые настроения полного, беспросветного отчаяния, которые характерны для российских индустриальных центров (особенно моногородов, хотя и на Украине есть нечто подобное — шахтерский Донбасс) для украинского общества нехарактерна.

Сравнительно небольшие расстояния и транспортная (в том числе ценовая) доступность — все это способствует сохранению родственных отношений. Практически каждый может позволить себе раз в пару месяцев съездить «на село» где с родственниками можно выпить горилки, спеть песню, сходить на рыбалку. Часто горожане помогают сельским родственникам в сельхозработах: заготавливают сено, садят и выкапывают картошку и т.д. В ответ получают помощь продуктами. Ощущение связи с «землей», уверенность в том, что «будет тяжко — вернемся в село, насадим картошки и заведем свинью» — все это дает возможность украинцам быть более или менее уверенным в завтрашнем дне. А еще в этом сильно помогает традиционный украинский юмор.

Наконец, последнее. В общественном сознании населения Украины существует, хотя пока и и слабовыраженный, комплекс превосходства над Россией. Тщательно культивируемый официальной ющенковской пропагандой образ пьяного москаля, одетого в телогрейку на голое тело с драным треухом на голове, среди украинцев, особенно молодых, весьма распространен. И рассказы о том, что в России города такие же чистые, как и на Украине, и о том, что россияне не большие алкоголики, чем украинцы — все это вызывает удивление.

Если в чем украинцы действительно «дают фору» русским — так это в сохранении народной песенной культуры. Но и это характерно, скорее, для западной Украины.

Юрий Сошин, АПН